– Будет вам, – эрл Клод ласково вытер моё опухшее мокрое лицо и даже не вздрогнул. Карательное окультуривание не произвело на него должного впечатления. – Ничего страшного не произошло.
Уголки губ некрасиво разъехались в разные стороны, выдавая нечленораздельный звук «Ы-ы-ы-а-а-а!», и новый поток слёз хлынул с двойным усердием. Бесстыдно уткнувшись в ворот рубашки, я демонстративно провела мокрым носом по чужой ткани и зарыдала ещё горше. Горе у меня, апатия, беда.
Неделю в командировке, а уже два происшествия на участке. За такое лишают премии и строго выговаривают по заднице, чтобы впредь было неповадно терять пациентов. Как я людям в глаза посмотрю? Уходили полным составом, а вернемся с раненым и яичницей. Или не вернемся, если к утру охотники-курсанты оголодают. А что? Есть же допустимый процент боевых потерь, а в холодильнике ни крошки еды – всё подъели к завтрашнему отъезду. Хм-хм.
– Так, отдайте-ка солдата, – решительно пресёк Алеон, забирая у меня завтрак. Яйцо облегченно выдохнуло. – Его нужно переправить в столичный роддом.
– Не нужно, я сама его вынесу.
– Боюсь, он этого не вынесет, – с чуть мрачноватой ухмылкой заключил капитан. Плюнул и толкнул зародыш в угол. – Идите сюда, горе моё плакучее.
Страдать в объятиях оказалось куда приятнее, чем в одиночестве. Поднявшись к себе, я первым делом сползла на пол и дала волю эмоциям, проклиная тот день и час, когда привязалась ещё к одному пациенту. Да настолько, что чуть снова не пошла на сделку с богами. Для недавно переродившегося Поля новое самосожжение стало опасной авантюрой, имеющей риски кончиться печально. Однако размеры яйца, цвет скорлупы, толщина и недовольный жилец, видимый на просвет, соответствовали норме. Через неделю оболочка треснет, и на свет появится птенец размером с некрупного петуха и мозгом… под стать. Ещё неделю глупая птица будет бегать в перьях, клюя зерно и мозг нянечке (в моем лице), а потом вспомнит как менять облик.
– Какое по счету перерождение?
– Третье, – я плебейски шмыгнула носом. – Без подготовки, без показаний… Какой же он дурак!
Его Гвардейшество добродушно приподнял брови и, рассмеявшись, подтянул меня к себе поближе, халатом собирая пыль.
Два часа ночи, перевозбужденные курсанты дрыхнут без задних ног, получив умиротворяющим перстом в лоб, коим я их успешно перекрестила. Смысла никто не понял, но все дружно отрубились до утра, включая раненого и задержанного. Последний – подлец, трус и негодяй – сидел в подвале, прикованный слоновьей цепью к стене и под мощной дозой общей анестезии, вдобавок напрочь парализованный. Завтра его отконвоируют в городскую тюрьму к остальным фигурантам беспрецедентно-нахального дела.
– Чуяло моё сердце неладное! Как знала, ожидала подлянки и… Зачем вы сняли с меня халат?
– Он испачкался, – невозмутимо ответил Алеон, собирая в пучок мои растрепавшиеся волосы.
А как я оказалась на капитанских коленях? Не суть, тепло, и ладно.
Погнавшиеся за добычей курсанты нагнали мерзавца у самой реки, где он спешно отвязывал пришвартованную лодку, стремясь уйти от погони. Наемный бандит, краем хвоста посвященный в «благородную идею освобождения». На деле – копеечный маргинал, за кружку эля и два сребреника готовый продать родную мать. Неопытные, но инициативные курсанты обыскали наемника, обнаружив у него не только пистолет типа Макарова на местный лад, но и самодельный магазин с полыми пулями, начиненными бактериальным раствором. Короткий и жесткий допрос дал неутешительный результат: обе пули предназначались капитану. Но не тому.
– Вас здесь не любят.
– Меня нигде не любят, – снисходительно заверил маркиз. – Не проголодались?
– Нет. Пора проведать эрла Верша, сменить бинты и долечить рану.
– Он спит, – комфортные объятия на секунду превратились в железные тиски, но тут же ослабли. Немного. – Долечим утром, больному нужен покой и отдых.
Два выстрела выступали гарантией, что вторая пуля попадет точно в цель. Эрла Клода знают как опасного, подозрительного и предусмотрительного типа, не снимающего щиты даже в ванной. И по расчетам злодеев первая атака должна была пробить щит, а вторая сделать черное дело. Но головорез неудачно вышел на скользкую тропу, перепутав капитанов, да еще и подстрелив лишнюю жертву. Моё Гвардейшество спас своевременный обмен: эрл Верш согласился подменить товарища, обойдя караулы вместо него, чтобы дать возможность другу провести время с невестой. Вот, кстати.
– Не думала, что эрл Альберт захочет платить свободой за такую малость, как жизнь, – улыбка сквозь слёзы вышла жалкой, неумелой. – Я полагала, боевые маги скорее расстанутся с жизнью, чем позволят себя окольцевать.
– Это не так, – тихо возразил Алеон, прикасаясь губами к моим волосам. – Совершенно не так. Большое счастье, когда дома ждёт супруга, куда бы тебя ни забросила служба. Большинство рядовых стараются жениться до первого офицерского звания, как только почувствуют удушающее одиночество служебных палаток.
– Вам-то откуда знать? – утерев эмоциональные жидкости с лица носовым платком, я насмешливо выгнула бровь. – Эрла Клода каждый день ждут в десятках вдовьих и девичьих поместий. Точно, я вспомнила, ещё год назад ходили слухи, что вы ни у кого не ночуете дважды. А слуги аристократок заблаговременно передают друг другу, как чистить вашу форму, чтобы к утру она была идеальна.
Плечи его благородия окаменели. Даром, что живой человек, тело капитана превратилось в ледяную статую, сидеть на которой стало резко неудобно. Лишь неуловимый скрежет зубов подсказал, что мужчина всё услышал.
– Неужели вы не изменили своего мнения обо мне?
– Это констатация факта, а не мнение. Альберт прав, я долго игнорировала вашу проблему, лишая вас привычного уклада жизни. По возвращении стоит переговорить с жрецами Ахавы и попробовать вызвать богиню на разговор, чтобы она разрешила отменить вашу сделку.
Жаль, что Поль пожертвовал одним из своих перерождений, не дав мне шанса проконтролировать и направить божественную сделку. Возможно, сдержи я рвущийся дар, то успела бы накидать два-три потенциальных условия, выгадав себе плату поприятнее. В конце концов, талант – это моя магия, только необузданная, дикая и неукротимая. А я за последний месяц много добилась на поприще самоконтроля и контакта с целительским даром.
– Не спешите, – пасмурным, неживым голосом ответил капитан. – Давайте сначала сосредоточимся на лекарстве от бактерий. Есть идеи?
– Конечно. По возвращении меня ждет ряд экспериментов и тренировок, направленных на уничтожение заразы. Будем собирать образцы зараженной крови в пробирки и прямо в них методично избивать микрозлодеев до полной недееспособности.
Лютер наверняка предложит нечеловечески рискованный шаг – отправиться в госпиталь для перерождающихся жар-птиц и тестировать исцеляющие плетения на них. От одной мысли бросает в дрожь, но я слишком хорошо знаю друга: будучи увлеченным работой, он не остановится ни перед чем. И только благоразумие коллег и личная порядочность могут отрезвить его пыл.
Придется колоть его этикой под ребро, если зарвется.
– Кстати, капитан, – йо-хо-хо, какая интересная мысль. – Не шевелитесь, я просканирую вас на предмет приобретенного иммунитета.
Как первый зараженный и вылеченный пациент, маркиз должен кое-что смыслить в противодействии заразе. Не осознанно, конечно, на уровне тимуса и лимфоузлов. И впрямь! Некоторые магические ядра огненного мага деформировались, отрастили чуть потолще мембрану и принялись ловко увёртываться от моей стрелки-скана, сочтя её угрозой. Процесс пошёл!
– Мне нравится восхищение в ваших глазах, – с печальной улыбкой пробормотал мужчина, обводя пальцами мои ноготки. – Алевтина, вы…
– Рекомендую сдать несколько мензурок крови на анализ во благо науки, – я с энтузиазмом покивала головой. – Сейчас и через три месяца, когда иммунитет окончательно окрепнет.
– Алевтина, вы…
– Не могу гарантировать, что ваш организм выдержит нападение бактерий В-типа, но бактерии-уничтожители теперь должны постараться, чтобы причинить прежний вред.
