– В любой другой день я совершенно свободен, – кивает он. – Я рядом.

– Спасибо. – Я улыбаюсь и подтягиваю колени к груди.

– Не хочешь рассказать мне, чем именно ты планируешь заняться?

Я качаю головой:

– Нет, я хочу, чтобы это было сюрпризом.

– Хорошо. – Он снова отпивает кофе из чашки. – А как насчет круга доверия? Вхож ли я в него?

– Ты – центр этого круга.

Это замечание заставляет его улыбнуться.

– Отлично. Просто проверяю. – Он оглядывается по сторонам: – Итак, ты позавтракала, или я должен приютить тебя и накормить?

– Думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.

Он вздыхает и встает с дивана.

– И что же ты хочешь? Вафли? Блинчики? Омлет?

– Особые маринованные огурчики, пожалуйста.

Он оглядывается через плечо.

– Если это будут особые маринованные огурчики, то тебе лучше подойти сюда и помочь.

– Но я эмоционально истощена, – игриво тяну я.

– Это не оправдание. Иди сюда, сейчас же.

– Хорошо, – раздраженно произношу я.

– Так ты нервничаешь? – спрашиваю я Брейкера, сидя на его кровати, скрестив ноги и выпивая свою третью чашку кофе за это утро.

– Нервничаю из-за чего? – Он роется в своем комоде в поисках подходящего наряда. Он только что вышел из душа, с полотенцем, обернутым вокруг талии. На нем все еще есть капли воды, стекающие водопадом по его коже в тех местах, которые он пропустил, вытираясь.

Я наблюдаю, как напрягаются мышцы его спины по обе стороны позвоночника, когда он двигается вправо и влево. Когда он стоит с футболкой и шортами в руках, я замечаю, как его полотенце облегает ягодицы, позволяя мне мельком увидеть их рельеф и оценить, сколько времени он проводит в тренажерном зале. И когда он оборачивается, я отвожу взгляд, потому что при виде его грудных мышц и кубиков пресса я начинаю краснеть.

Уставившись в свою кофейную чашку, я предполагаю:

– Нервничаешь из-за своего свидания с Берди.

– Нет, – уверенно возражает он.

– Даже самую малость?

Он качает головой.

– Ни капельки.

– Ну, она совершенно ясно дала понять, что вы двое хорошо проводите время. Она сказала, что ты очень хорошо целуешься.

– Так и есть. – Он улыбается.

Я закатываю глаза.

– От скромности не помрешь.

– Никогда.

Он исчезает в ванной, и я окликаю его:

– Ты занят сегодня вечером? Я надеялась, что мы могли бы поиграть в «Разграбление»[25] или «Кодовые имена»[26]. Но я могу найти себе другое занятие, если ты планируешь перенести свое свидание на более поздний вечер.

Он выскакивает из ванной в черных спортивных шортах и черной же футболке. Забавно, что он так долго рылся в комоде в поисках этого наряда. Он настолько прост, насколько вообще возможно себе представить.

– Сообщу тебе заранее. – Он присаживается на край кровати с парой черных носков.

– У тебя и труселя черные?

– Не называй их труселями. – Смеюсь, когда он продолжает: – И ты знаешь, что они черные. Как ты могла забыть после той ночи, когда была в зюзю, что собственноручно надела их через голову и вырубилась?

– Мы можем не вспоминать об этом?

– Ты заговорила о нижнем белье. Поэтому я решил вспомнить один из любимых моментов, связанных с тобой.

– Это одно из твоих любимых воспоминаний? Ух ты, тебе и правда нужно пересмотреть свои приоритеты.

Он поворачивается ко мне, и я чувствую запах его одеколона – свежий и яркий, – от которого мне хочется уткнуться носом ему в грудь.

– Если уж мы затронули тему любимых воспоминаний, я думаю, что вчера одно из них стало для меня просто сногсшибательным. Это было неожиданно, скажу я тебе.

Его голос становится серьезным.

– Что именно? – уточняю я.

Он поднимает глаза и поясняет:

– Увидеть тебя в том свадебном платье. У меня выбило весь дух, Лия. Без шуток.

Мои щеки горят, и я подношу чашку с кофе к губам.

– Спасибо. – И затем, учитывая серьезность момента, я говорю: – Знаешь, какое мое любимое воспоминание о тебе?

– Тот раз, когда я неправильно написал «маринованный огурец», играя в «Скраббл», после чего ты навсегда прилепила мне созвучное прозвище Сорванец?

Я хихикаю.

– Не-а, но и оно очень хорошее. – Убираю прядь волос с лица. – Твой выпускной. У меня до сих пор стоит перед глазами сцена, как сильно ты обнял своих братьев, стоя там в своей шапочке и мантии. Было так удивительно видеть братьев с сильной родственной связью, которые поддерживали друг друга! Это заставило меня полюбить тебя намного сильнее.

Он лишь улыбается.

– Мне очень повезло с ними, даже несмотря на то, что они могут быть теми еще занудами и теперь с легкостью бросают меня одного ради своих женушек.

– А разве ты можешь их винить? Ты же видел, какие у них жены?

Он смеется.

– Ага, видел, и тот факт, что они поженились и живут так близко друг от друга, на самом деле мне не помогает, потому что складывается ощущение, что у моих братцев продолжается медовый месяц.

– Я почти уверена, что какое-то время так и будет.

Он проводит рукой по своему небритому подбородку.

– А я почти уверен, что и у тебя очень скоро наступит медовый месяц.

Я пожимаю плечами.

– Скорее всего, но продлится он не столь долго, как у твоих братьев. Брайан не настолько одержим мной. Мне кажется, что он из тех парней, которые даже в свой медовый месяц склонны решать рабочие вопросы. – Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их осмыслить или остановить. Когда я смотрю на Брейкера, он хмурится, и мне кажется, что он хочет что-то сказать. – Хотя кто знает, – продолжаю я. – Временами он превращается в очень внимательного и заботливого парня.

Брейкер встает с кровати и вытягивает руки над головой, обнажая участок кожи прямо над поясом своих шорт.

– Если бы я был твоим мужем, то потратил много времени на наш с тобой медовый месяц. – Он встречается со мной взглядом. – Я бы ни за что не оставил тебя одну. – Мои щеки вспыхивают, и, похоже, он понимает, что только что сказал, поэтому быстро оправдывается: – Я имею в виду мою девушку. Я бы ни за что на свете не оставил мою девушку одну.

И я безоговорочно верю в то, что он говорит.

Однажды… это было всего один раз, я слышала, как Брейкер занимался сексом, а он, должно быть, забыл, что я дома, но я все еще помню, как будто это было вчера. Девушка была отнюдь не беспардонной. На самом деле ее голос звучал мило, но я до сих пор слышу, как Брейкер глубоким и страстным голосом говорит ей все те сексуальные вещи. Как он собирается отыметь ее, в каких позах и как долго. Ничего более возбуждающего я в жизни не слышала, причем это для меня стало совершеннейшей неожиданностью, и мне потребовался день или два, чтобы снова начать нормально его воспринимать.

Если бы у него был медовый месяц, не сомневаюсь, что он из хорошего парня разом превратился бы в изголодавшегося по любви мужчину. Он хорошо ладит практически со всеми. Но он собственник, защитник, способный покорить всех и вся, точно так же, как и его братья. Ни слова полуправды. Иногда я завидовала Лотти и Келси. Брайан, кажется, всегда рад меня видеть, но он никогда не бывает… изголодавшимся по мне. Временами мне даже казалось, что он меня ценит больше как бутылку изысканного вина, которое стоит хранить, но не пить. И я знаю, что Лотти и Келси были для своих мужей – братьев Кейн – бутылками изысканного вина, которым те действительно упивались. И Брейкер в этом плане не стал бы исключением.

– Что ж, твоей девушке несказанно повезло бы. – Я пытаюсь снять напряжение, которое сразу же повисло в воздухе. – Я просто не думаю, что Брайан такой парень. Мы и так сейчас почти не занимаемся сексом.

Мое замечание повергает Брейкера в ступор, а затем он медленно поворачивается ко мне.

– Что?