Над горизонтом на юге разгорался свет. Он становился все сильнее и ярче, превосходя своим блеском звезды. Этот свет все усиливался и приближался с невероятной скоростью, как будто несли его чудесные крылья.

Вскоре дворец, площадь, терраса и весь город Эреш были залиты ярким светом, как в солнечный полдень.

— Король! Король! Долгих лет жизни ему!

Эти слова сначала произносились тихо, а затем громче и громче. Вскоре все огласилось приветственными криками. Киду увидел короля, вышедшего на террасу.

Он был одет в простую желтую тунику и еще не прикрепил свою бороду, так что его лицо было лицом обычного молодого и симпатичного парня, радующегося жизни. Вместе с ним шел человек, один вид которого заставил сдвинуться брови и скривиться в гримасе губы Киду.

Этот человек был дядя короля — Габаль-Айн. Он проявлял такое яростное отвращение к колдуну, что тот поспешно накинул капюшон на голову. И из тьмы капюшона светились его глаза, выражающие самые злобные намерения по отношению к Габель-Айну.

Как никак Киду был колдуном, черт возьми! И, несмотря на свою молодость, довольно известным. Именно поэтому король выбрал его, зная, что он не тельно колдун, но и человек. Он был простым смертным. В отличии от высшего жреца, который в своем общении с богами забывал, что он простой смертный.

Киду с помощью своего искусства знал, каким непомерным честолюбием обладает дядя короля Габаль-Айн.

Король и дядя всегда относились друг к другу с большой любезностью. Они не давали повода для дворцовых сплетен.

Часто после того, как Киду после своего назначения переселился во дворец с улицы Желтого Лотоса, он ожидал бури. Но взрыва так и не происходило. И хотя он был простым смертным, его колдовское искусство безошибочно говорило, что такой взрыв, как гигантский удар грома, однажды уничтожит дворец и всех, кто живет в нем.

Но гром, молнии и дождь были редкими явлениями на Реке. Старики говорили о дожде, который прошел в дни юности их отцов, как о чуде.

А путешественники в своих нескончаемых рассказах говорили о горных богах, которые поражают землю стрелами молний и заливают мир водой с неба. И теперь, стоя со всеми на террасе, Киду чувствовал, что все они становятся свидетелями нового чуда.

Это было пришествие бога.

Такой яркий свет с небес мог говорить только о появлении бога.

Мненон Кет и другие жрецы Задана говорили, что боги часто являются к ним во сне.

В великом городе Эреше были святилища и других богов. Самый большой замок был посвящен Задану, следующий по величине — богу Ке. Древнему, великому богу. Тому, кто создал Вселенную и установил смену времен года… Были и другие боги и их святилища.

Свет все приближался, и люди упали на колени. Киду последовал их примеру. Все лица на площади смотрели вверх, все ждали явления бога.

Мненон Кет вернулся назад и, важно ступая, опустился на колени сзади короля. Всем было ясно, что огненное явление направляется во дворец, а не в замок бога. Киду подавил свою радость, которая вспыхнула в нем при виде неудобного положения, в котором оказался жрец.

— Колесница! — послышались восклицания, некоторые показывали пальцами в небо.

Огненная колесница!

— Огненная колесница, в какой являются боги или короли! — объявил преисполненный важностью Мненон Кет.

Сияние опускалось все ниже. Огненные очертания квадриги осветили небеса огнем. Свет был таким ярким, что люди были вынуждены закрыть глаза руками или отвернуться.

Зажмурив глаза до щелочек и вытирая слезы, катящиеся по щекам, Киду смотрел, как колесница бога парила над террасой.

Прозвучал голос бога.

— Добрые люди Эреша, города бога Задана! Люди города Задана! Слушайте!

Мненон Кет приготовился отвечать. Король оставался недвижим. Жрец поднялся, но глаза его были закрыты.

— Мы слушаем и повинуемся, о могущественный бог, — сказал Мненон Кет. Несмотря на неприязнь к высшему жрецу, Киду почувствовал невольное восхищение тем, как твердо и уверенно он говорил с богом. — Мы люди, которые отдались в руки Задана и ищем защиты под его распростертыми крыльями, — Мненон Кет заговорил громче. — Но ты, о могущественный бог, ты не Задан.

— Я не Задан.

Каждый жрец был обязан знать атрибуты богов. Наряду с чтением, письмом и счетом это было одно из основных условий посвящения жреца. В стране Эа поклонялись множеству богов — их приходилось по пять на каждый день календаря. И знать все растения, животных, сказочных зверей, загадочные символы, составляющие атрибуты богов, было задачей очень сложной. Киду предполагал, что каждый жрец заучивает атрибуты того бога, которые приходились на день его бога и на ближайшие дни. И кто мог знать правду?

И снова раздался звучный голос Мненан Кета:

— Мы, люди города Задана Эреша, приветствуем тебя, о могущественный Одан Эн-Ке! Мы узнали тебя по атрибутам.

И даже сейчас высший жрец был хладнокровен и не спросил, что бог хочет от них. А может, это не хладнокровие, а просто здравый смысл?

Свет заметно ослабевал. Теперь Киду уже мог смотреть на колесницу, и огненные круги не были у него перед глазами. Дядя короля Габаль шевельнулся и сел прямо. Король Дильпур и его дочь тоже выпрямились, глядя с нескрывающим изумлением на крылатую колесницу. Теперь уже было видно, что в ней сидят двое.

— Я пришел в город Задана по его благословению! — раздался громкий густой голос бога. — Я, Эн-Ке, принес вам добрые вести.

Киду сделал гримасу. Это означало для кого-то неприятности. Боги были теперь не так общительны, как встарь. Но всегда они приносили детям бога Ке много хорошего. Они научили людей обрабатывать бронзу, делать колеса, показали им кое-какие механические приспособления, обучили людей выращивать пшеницу, разводить коров, приручать диких животных, о да, боги многому научили людей. Что же сегодня принес Одан Эн-Ке?

Колесница снова вспыхнула пламенем, так что все вынуждены были поспешно отвернуться. И когда снова прогремел голос бога. Киду увидел, что колесница опустилась в конце террасы. Король и его окружение, стоящие у восточной колоннады, двинулись вперед, приближаясь к ним, шла молодая женщина. Киду видел ее отчетливо.

Он ахнул.

Никогда он не видел девушку столь прекрасную.

Она была одета в длинную белую мантию из материала, который могут сотворить только боги. И она была беременна. Она шла, осторожно ступая алыми туфельками, украшенными драгоценными камнями. Ее светло-каштановые волосы спокойно спадали на плечи. А лицо! Колдуны были людьми, и они вполне понимали сексуальные устремления простых смертных.

Киду с трудом погасил острое желание, вспыхнувшее в нем. Какое совершенство форм, такая чистота в лице принадлежит только богине.

Но нет…

— Эта Моми, возлюбленная Одана Эн-Ке. Ты будешь заботиться о ней, король, как будто она твоя жена. Все, что ей необходимо, ты сделаешь. Ребенка нужно будет назвать Одан. Повторять я не буду ничего. Но я буду знать. Помни, что я сказал, король Неб-Айн-Ке. Помни о моих словах. Бойся моего гнева. Моми — мать Одана, и все же она смертная женщина.

Огненная колесница поднялась в воздух, свет извергался вниз. Слова обрушивались сверху на головы людей с какой-то необыкновенной силой.

— Я очень люблю Моми и ребенка. Она должна жить как королева, король. Твой трон и твоя жизнь зависит от твоего отношения к ней… Помни о своем благополучии, король.

Квадрига взмыла вверх, свет становился ярче по мере того, как колесница поднималась, вскоре все небо стало оранжево-золотого цвета.

Затем свет стал удаляться, скрылся за дальними холмами. Тьма опустилась на город, закрыв его черным занавесом.

Во мраке робко вспыхнули огоньки. Это факелы, будто пробудились, начали свою ночную жизнь. Однако перед глазами людей все еще плыли цветные круги. Их глаза еще не могли приспособиться нормальному освещению.

Король повелительным тоном заговорил с Мненон Кетом.

— Пошли за высшим жрецом Одана Эн-Ке.