— Я должна была тебе все объяснить, но, Одан, Одан Чужак, теперь не могу, так как ты не воин, ты не мужчина.

Она отвернулась. Ее обнаженное тело, такое крепкое, гибкое, скрылось за деревьями, когда она побежала к другим женщинам. Одан слышал ее всхлипывания, которые она старалась подавить. Не к лицу было женщине племени гор, а тем более дочери вождя, поддаваться слабости.

Были ли среди людей гор два столь несчастных существа?

Одану объяснили все. Хекеу подверглись жестокому нападению Драконов. Мальчик, который должен был стать воином и мужчиной, не стал им. Его ритуал был прерван. Он не узнал последних тайн. И теперь он никогда не узнает их. Он может сражаться за племя, быть носильщиком, охотиться, стоять на страже, но никогда ему не достичь положения воина и он никогда не будет иметь женщину.

Такая судьба ждала Одана, и он не мог согласиться…

Не хмурясь, так как его чувства были спрятаны слишком глубоко. Одан направился, чтобы занять место, указанное ему. Там он должен был находится на марше. Он не шел с вещами, где шли его вчерашние сверстники, Но он не шел и с женщинами и стариками. Он шел вместе с дюжиной юношей, которые не выдержали испытание, чуть сзади основной группы и чуть впереди арьергарда. Он был готов занять свое место в строю воинов при нападении врага.

Во многих племенах тех, кто не выдерживал испытания, убивали. Но Хекеу были мудрее, чем остальные. Они старались взять все возможное от каждого человека, способного принести пользу племени. Но как только становилось ясно, что человек становится племени в тягость, с ним тотчас же кончают.

В богатых альпийских долинах охота была очень удачной. Запасы на зиму были сделаны обильные, и в оставшееся до зимы время Хекеу решили устроить набег на варваров. У них можно будет добыть бронзу и, может быть, если повезет, немного жидкого огня, который превращает живот мужчины в костер, а его кости в желе. Самые юные из всех восьми племен Хекеу решили принять участие в набеге, а вместе с ними решил идти и Одан. Он шел как носильщик, чтобы нести добычу, которая будет захвачена. Он отбросил стыд и негодование и решил идти даже в таком качестве.

Он никогда уже не будет полноправным членом племени, воином и мужчиной.

Путешествие через горы было очень трудным. Оно заставило бы содрогнуться любого варвара и было совсем невозможно для цивилизованных жителей городов. Разве что саблезубый лев, или волк, или другой зверь гор могли решиться на него, да и то вряд ли.

Заснеженные вершины остались позади.

Дикари спустились с высоких перевалов и обрушились на первый варварский город, который встретился им на пути. Деревянные стены и башни не смогли защитить людей города. Началась резня. Желтоволосые женщины кричали и бежали, но не они были главной целью Зуменов. Варвары, уверенные в своей силе, кричали и махали длинными мечами и боевыми топорами. Но дикари, коварные и сильные, как хищные звери побеждали их. Когда город был сожжен дотла, дикари ушли. Многие из них были пьяны, отведав жидкого огня. Одана нагрузили добытой бронзой, вес который в три раза превышал вес его тела. Вождь северного племени Хекеу, руководивший набегом, был доволен.

Этой ночью Одан принял решение.

Одан был уверен, что он лучший воин из всех Хекеу, которые участвовали в набеге. Себе это он уже доказал и был готов доказать это любому, кто затеет с ним ссору или оскорбит его. Но он никогда не будет мужчиной. Рана была очень глубокой, и он смутно понимал, вернее не понимал, а чувствовал, что она разрушит всю его жизнь.

Но… может, Ишти права? Может, он не должен был убивать саблезубого льва? Но… если бы он сдержал свою руку, тот убил бы его. Может, приговор несправедлив?

Он не мог скрыться ночью. Строгие правила Хекеу не позволяли ему это. Они были дикари, и у них свои законы, мистические и магические, нарушать которые не мог никто.

Одан утром отыскал вождя, приветствовал его и сказал:

— Я, Одан Чужак, хочу уйти от Хекеу в большой мир.

Воин взглянул на него, продолжая обгладывать овечью кость, такую тощую по сравнению с антилопами, они водились в дальних горах.

— Хочешь уйти, мальчик?

«Мальчик» кивнул.

— Нас называют кудзуки. Я пройду через страну варваров к реке, о которой я слышал. Может, я когда-нибудь вернусь как великий Кудзук и дам вам много бронзы и много жидкого огня.

— А может, твою голову разобьют о городские ворота. — Дикари кое-что слышали о нравах людей на Реке.

— Я верю, что Хекеу будет со мной. Я знаю, что Ке защитит меня. Я полагаюсь на их покровительство.

Воин ухмыльнулся, затем взял новый кусок мяса и стал жевать. Он снова взглянул на Одана и сказал:

— Если ты уходишь, мальчик, оставь оружие, которое тебе дало племя.

Одан молча положил копье и нож. Затем снял лук и колчан со стрелами и тоже положил их на землю. Расставаясь с ними, он внезапно ощутил острую боль, но лицо его оставалось твердым, невозмутимым, голова была опущена.

И вдруг воин рассмеялся.

Смех был таким редким явлением в горах, что считался чуть ли не болезнью.

— Ты быстро достанешь себе новое оружие, мальчик. Может, Ке будет помогать тебе.

Одан повернулся. Он должен уйти, это все, что он знал. Он должен уйти от Ишти. Покинуть ее. Мысль о мире, который находился за горами, за страной варваров вызывала у него какое-то болезненное отвращение, причин которого он не мог понять.

Воин, предводитель набега, сказал:

— Я слышал, что горы тянутся к Соленому морю. Варвары туда попадают на кораблях. Ты можешь идти через горы и избежать встречи с ними.

— С этого момента я не буду избегать встречи с людьми, — сказал Одан — Кудзук.

И он ушел от того, что было его жизнью. Он ничего не унес с собой, он не взял ни оружия, ни одежды. Он упорно шел во тьму. Все, что он взял с собой от первобытных людей, — это совершенное тело, изощренный ум и память о тайнах магии и женщин, которые он не смог познать и которые навечно закрыты для него.

Надьюл Квик простонал, с трудом пробираясь по топкой грязной тропинке, проложенной между ирригационных канав. Он уже задыхался от долгого бега. Надьюл рискнул бросить взгляд назад. Проклятые варвары догоняли его, их желтые волосы выбивались из-под бронзовых шлемов, на лицах светились радость и возбуждение, мечи сверкали на солнце.

Мучения, которые испытал Надьюл, не были вызваны страхом. Конечно, он боялся, черт побери! А как могло быть иначе, после того, как караван был уничтожен, животные захвачены или разбежались, охрана перебита? И теперь Надьюл Квик бежал к городским воротам и надеялся достичь их раньше, чем они захлопнутся. Жители не выйдут из города, чтобы спасти его, это так же верно, как то, что солнце восходит утром, а заходит вечером.

Надьюл бросил овальный бронзовый щит, чтобы он не мешал бежать. Но большой меч в форме листа он еще держал в руке. Меч был запачкан кровью до самой рукоятки. Да, четверых проклятых варваров с их желтыми волосами и бронзовыми доспехами он успел прикончить до того, как увидел, что караван обречен и сопротивление бесполезно. Тогда он решил, что нужно подумать о спасении своей собственной жизни. Недаром же его звали Надьюл Квик — Надьюл Быстрый.

Бронзовые кирасы давили ему на грудь, мешали бежать. Он потерял одну сандалию и долго прыгал, тряся ногой, чтобы сбросить и вторую. Теперь он уже шлепал по грязи босыми ногами. Он бросил все, что мог.

О, эти проклятые варвары с их длинными мечами и топорами! Надьюл Квик был уже не молод. Двадцать лет назад — о, он тогда бы повернулся и несколькими ударами меча разогнал бы эту банду, что гналась за ним.

Преследователей было шестеро, а сзади бежали еще трое, которые хотели посмотреть финал охоты.

Надьюл бежал, тяжело дыша, пот заливал ему глаза, он ругался, проклиная всех этих проклятых варваров, от всей души желая, чтобы все они провалились в ад.

И вдруг из грязи перед ним выросла фигура человека.