Мне распорядитель дворца нагнал было целую толпу служанок, но я вытребовала обратно Сельму и Альму. Плевать мне, что у Альмы пока рука плохо работает, мне других слуг не надо! Нагружать мне девчонок особо нечем, привыкла сама себя обслуживать. Они ко мне первые хорошо отнеслись, не то, что наложницы.

Кстати, их повелители наказали: рыжую Ануру в момент замуж сплавили за какого-то чиновника невысокого ранга. Почему Ануру, а не Сиомару? Так тот чиновник давно сох по рыжей красавице, но мог только вздыхать и облизываться. Может, по другим тоже сохли, но Галаору об этом было, к сожалению, неизвестно. Зато чиновника поощрил, наложницу наказал, а остальных припугнул. У остальных наложниц домашний арест, сидят под замком в своих комнатах и боятся, что их тоже из дворца попрут. Ну, и планы мести строят, куда без этого?

Я постепенно вникала в жизнь дворца, посещала дворцовые службы, знакомилась с управляющим дворцом, советниками, экономом, казначеем, главами бытовых подразделений. Это днем.

Ночи оба дракона неукоснительно проводят в моей постели, но просто спят рядом. Не скажу, чтоб меня это особенно задевало или заботило. Но жену ведь надо не только целовать в щечку, желая сладких снов, правда? К чему-то большему меня не принуждают, не намекают, лишний раз не притрагиваются. Сначала я радовалась, что с супружеским долгом вышла отсрочка. Но чем больше проходило времени, тем грустнее я становилась.

Не нравлюсь им обоим, как женщина, вот в чем причина!

Жена – это хозяйство, это родственные связи, приданое. Нас так учили, что красота – ценный дар Матери-Пряхи, но для семейной жизни совершенно неважный. К любой красоте привыкаешь, как и к недостаткам внешности. Я вот уже привыкла, что со мной в постель ложатся двое мужчин, самых красивых из всех, виденных раньше.

Но зачем они это делают, у меня язык не поворачивался спросить, робела и смущалась. Не могла же я сама начать требовать супружеский долг? Сестра Летиция говорила, что надо терпеть для зарождения новой жизни, но сверх того не поощрять мужа лишний раз тешить плоть, ибо это от животных. Но драконы и есть животные! А со мной они себя странно ведут. Проведя больше месяца во дворце, я по-прежнему оставалась невинной и совершенно несведущей в интимных делах.

Внешне они мне нравились. Характеры пока плохо знала, разве что Галаор более вспыльчивый. Побаивалась сделать лишнее движение, сказать лишнее слово. Если Лей еще мог поговорить о пустяках, вместе позавтракать или поужинать, то Галаор был крайне немногословным. «Доброе утро, дорогая супруга» или «Сладких снов, любимая», протокольные фразы без капли тепла.

Раз мужчинам нужно удовлетворять плотские желания, то и моим мужьям тоже нужно? А раз они этого не делают со мной, то делают в другом месте. Например, в гареме, с тамошними красотками. О, поэтому меня оттуда и отселили! Чтоб наверняка ничего не знала и не подозревала. От этих мыслей становилось еще грустнее.

– Что-то вы госпожа, совсем бледненькая стали и снова похудели, – утром сказала Сельма, расправив на мне темно-зеленое платье. Сердце не радовало даже изумрудное колье, подаренное Галаором. Что колье, даже десерт, сотворенный для меня лично мастером Эраром, не радовал!

– Сельма, скажи… – я прикусила губу. «Мужья посещают наложниц»? так и не спросила. Постеснялась. – Ничего, просто соскучилась по дому, по отцу.

– Теперь ваш дом тут. Правители вас так любят!

– Да, конечно, – вздохнула. «Любят» – это точно по-другому! А они ко мне совершенно безразличны. Вежливы, и не более того. Надо признать это и не тревожить сердце напрасными мечтами. А то оно вдруг как забьется, что в пот бросает, особенно, если смотреть на выходящего из купальни Лея или Галаора. И живот ноет внизу. Так что последнюю неделю я просто ложилась и сразу закрывала глаза. Но это мало помогало, неприличные картинки возникали сами и избавиться от них удавалось с огромным трудом. Вместо двух принцев фигурировали два дракона, и пульс срывался вскачь, как бешеный.

– Скажите, чего вам не хватает, и это у вас будет, – напомнила Сельма. – А не найдется во дворце, пошлем гонца в город и непременно купим!

– Тут рядом город? – удивилась я. Ничего похожего на город с крыши не просматривалось.

– Рядом для дракона, – улыбнулась Сельма. – На лошадях часов шесть езды. Но Владыка Галаор непременно пошлет дракона, если вам что-то нужно.

– Спасибо, Сельма. Куда сегодня пойдем?

– Предлагаю вам познакомиться с придворным астрологом и посетить его башню! Только туда идти тяжело, на самый верх пешком.

Я припомнила стоящую в отдалении четырехугольную башню с острым шпилем.

– А по дороге можно пройти через оранжерею или зверинец! Или розарий матушки Галаора?

Я круто обернулась на каблуках, уставившись на Сельму. У меня есть свекровь?! А я только сейчас об этом узнала? Она же, получается, королева и Правительница! Без подарков тут никакие вопросы не решаются, значит, надо ей что-то подарить, а что? Она же меня считает высокомерной зазнайкой, раз я ее не почтила дарами.

Сельма замахала руками.

– Матушка Галаора, исполнив свой долг, вернулась в родовое гнездо! Вам не нужно ее приветствовать или почитать.

– Сельма, я еще столько не знаю о драконах! Объясни подробнее! Или вот что – мне учитель нужен! Или несколько. По… этикету местному, законам, истории, обычаям… вот чему учат благородных отпрысков знатных родов, тому пусть и меня научат!

Учитель появился на следующий же день. Он и так ходил на уроки к принцессе, теперь будет еще в мое крыло заворачивать.

Высокий сухопарый старик представился мастером Зе́наром, за ним шел раб со стопкой книг и карт. У меня как раз имелась почти пустая комната – ну, не нажила я столько добра, чтоб заполнить пять, (целых пять!) огромных комнат для меня одной. Альма сказала, что это комната для рукоделия. Светлая и солнечная, с диванами по все трем сторонам. Осталось только принести парту или стол, и можно начинать заниматься.

Однако вместо парты мне вручили доску, к которой прищепкой прижали лист бумаги в крупную клетку и тонкую кисточку.

– Каллиграфия – высокое искусство красивого письма, призвано упорядочивать мысли пишущего! Выражение выписанного рукой знака отражает как внутреннюю гармонию, так и хаос, царящий в душе. Каллиграфия развивает твердость руки, воображение и художественные навыки! Один и тот же знак можно изобразить различными способами, которых я знаю более трехсот! – Мастер Зенар воздел сухой палец к небу, а я тоскливо вздохнула. – Сегодня мы изучим вид письма, подходящий молодой замужней женщине.

– А у незамужних другие буквы? – не выдержала я.

– Буквы те же, но стиль написания разительно отличается! Более того, по виду букв на конверте или свитке сразу можно понять, деловое это письмо, дружеское, важные сведения, обычные новости, либо в нем будут выражения чувств. Поскольку чувства разные, то и начертание знаков тоже отличается! Письмо о любви и письмо об утрате родственника не могут выглядеть одинаковыми.

Меня затопила волна разочарования. Уж лучше рукоделие! Хотя бы видишь результат своего кропотливого труда.

– Украшение письма может спасти жизнь, – наставительно сказал мастер Зенар. – Дружили как-то два писца в старые времена. Оба служили у разных владык, но поддерживали дружбу, завязавшуюся в детские годы. И вот одному из них пришлось писать приказ о казни своего друга, которого оклеветали враги. Он украшал заголовок приказа узорной рамкой, как и положено в таком документе. Виды и образцы орнаментов мы тоже изучим, – вверг меня в пучину тоски мастер Зенар. – Так вот, терзаясь душой и заканчивая узор, он добавил с края два лишних знака. Сами по себе они ничего не означали. Повелитель прочел, подписал и запечатал приказ собственной печатью. Приказ был доставлен и передан в руки его друга. Перед лицом своего господина тот осмотрел свиток, проверил печати и заметил эти два знака. С них начинались две первые строфы стихотворения «Ода казнимому». Он сразу догадался, что в свитке приказ о его казни. Тогда он притворился, что у него пошла носом кровь, закрыв рукавом лицо. Ему разрешили выйти, чтоб привести себя в порядок, чем он воспользовался, чтоб сбежать. Отлично зная дорогу, он успел выйти из дворца и скрыться. Повелитель ждал его, ждал, затем приказал другому служащему вскрыть и прочитать свиток. Все удивились прозорливости писца, откуда он узнал о том, что в свитке? Его искали, но не нашли. Затем в его деле разобрались, приказ был отменен, а в городе объявлено, чтоб писец без страха вернулся во дворец2.