Мне повезло.

Матушка-настоятельница всегда говорила, что мне несказанно и незаслуженно повезло. И я с ней соглашалась.

Среди прочих воспитанниц монастырского пансиона я была серенькой и неприметной. Не самая умная, не самая красивая, не самая бойкая и даже не самая рослая. Средняя во всем. И титул у папеньки маленький, всего лишь барон, и поместье у нас незавидное, предгорья и леса, пахотных земель совсем мало. Папенька сокрушался, что на мое обучение идет весь доход от стрижки овец. А это очень много, очень.

Зато пансион находился под покровительством королевы-матери, она часто приезжала, беседовала с ученицами, даже вела уроки у особо одаренных девушек. Говорили, она всех нас знает в лицо и та, что преуспеет в науках, может получить место при дворе, при ее высочестве принцессе Вартелле.

Мне не было смысла стараться. Чтоб приехать ко двору, мало отличной учебы. Нужен модный гардероб, украшения, опытная дуэнья и амбиции. У меня не было ничего, кроме благородного происхождения. Ко двору мне не хотелось, а хотелось домой, в наш старый дом, который папенька высокопарно называл «замок». Какой там замок, невысокая башня и кособокая пристройка к ней, в которой мы и размещались. Овчарня, сыродельня, склад для шерсти. В башне жить было нельзя, там крыша разрушилась и в окна, лишенные ставней и рам, свистел холодный ветер.

Наш монастырь куда больше был похож на замок, со шпилями и башенками, с узкими лестницами и балкончиками. Раньше, три столетия назад, тут и жил король. А потом выстроил себе новый дворец, а этот подарил ордену Прях.

Если бы я прикладывала больше стараний, легко стала бы первой ученицей, но мне не хотелось огорчать Рози, она из кожи вон лезла, чтоб стать фрейлиной. Я же делала ровно столько, чтоб не быть отстающей, и была на хорошем счету, как старательная и послушная воспитанница. Большего с меня не требовалось. Ну, а то, что я мечтала на уроках и не слушала, что говорит преподавательница, мне легко прощали, благонравие и смирение в пансионе ценилось больше пытливого ума.

С королевой всегда приезжала свита, девушки чуть постарше нас. Обычно они гуляли в саду или играли в парке, часто вовлекая в них и воспитанниц. Я всегда сторонилась их – не люблю чужих людей, наглых, бесцеремонных, с шутками, которых я не понимала. Больше всего я любила читать где-нибудь в укромном уголке монастырского парка. А активных игр с беготней, визгами, смехом избегала.

Молодые люди, входящие в свиту, без которых не обходился ни один визит, имели возможность приглядеть невесту. Им разрешалось посещать часть парка, выделенную воспитанницам и беседовать в приемном зале внизу, если погода не располагала к прогулкам. Собственно, именно из-за этого плата за обучение была такой высокой. Воспитанницы этого пансиона не засиживались в девицах.

Меня высмотрел сам племянник королевы, сын ее брата, герцога Седьюл, маркиз Макфарс. Уж не знаю, чем я ему приглянулась. Повезло. Так же говорила матушка и одноклассницы.

Не искала я его внимания и вообще не знала, кто он такой. Сидела и читала в беседке. Парень сел рядом, задал два вопроса. Такой нарядный, в камзоле с золотым шитьем, от которого отскакивали зайчики, в щегольских туфлях с атласными розетками. Он был так крепко надушен, что я даже не могла, вдохнув густой мускусный запах. Первым моим побуждением было убежать, но я увидела буквально в десяти метрах надзирательницу, сестру Оливию. Значит, мужчина здесь с разрешения королевы-матери, никакого урона моей чести от его присутствия не будет. Сестра Оливия чуть кивнула мне, и я замерла на месте, плохо слыша, что говорит мне придворный.

Я закашлялась просто до слез. Наверное, сильно покраснела, потому что мужчина засмеялся и оставил меня. Я долго корила себя за ту неловкость, ведь нас учили беседу поддерживать и красивым оборотам речи! Растерялась.

Потом я видела его несколько раз, он уже узнал мое имя и вежливо кланялся, не вступая в беседу. Наверное, подумал, что я глухая или совсем глупая. По дортуару поползли слухи о том, что моя свадьба – дело решенное.

Я боялась поверить в свое везение. За что мне такое счастье?

Молодой, красивый, титулованный и богатый муж, чего еще можно желать? Я буду маркизой Макфарс! Отец с ума сойдет от радости! У Лилиан жених дважды вдовец и старше ее на пятнадцать лет, со страшной колючей бородой, у Селии жених хоть и молод, но крайне невзрачен и ниже ее ростом, у Мими прихрамывает, а у Рози и вовсе жениха нет.

Но дни шли, я ходила на занятия, а помолвки все не было. Некоторые из девушек уже хвастались обручальными браслетами и занимались своим приданым, их обучали более изысканным видам рукоделия, учили плести кружева и вязать.

– Это просто чушь, что она могла понравиться маркизу Макфарс! – заявила как-то Рози. – Разве что по контрасту с придворными прелестницами. Кисленького захотелось после сладостей. Наверное, столь дикой девицы ему не приходилось видеть.

Одноклассницы угодливо захихикали. Я промолчала. Что поделать, если остроумные ответы приходили мне на ум позже, чем требовалось?

Однако весной отец прислал письмо, в котором сообщал о моей скорой свадьбе. Сразу свадьба, без помолвки? Разве так бывает? Ведь свадьбу нужно подготовить, три месяца – минимум для благородной семьи. А лучше полгода. Чем выше титул, тем дольше помолвка.

– Тебе повезло, моя девочка! – сказала настоятельница. – Тебе очень повезло, что выбор пал именно на тебя. Я дала тебе самую лестную характеристику, будущему мужу очень важна твоя чистота и скромность.

Девушки в дортуаре шептались, что маркизу нужна вовсе не чистота, а совсем наоборот, но кто его знает, что ему нужно на самом деле?

Говорили, что маркиз имеет несколько любовниц, я не могла поверить в это. Зачем сразу несколько? Разве одной женщины недостаточно, чтоб не чувствовать себя одиноким? Все хихикали и делали вид, что знают что-то, чего не знаю я, и это раздражало. Но я прочитала гору книг. Ведь книги – лучший источник знаний и значит, я знаю все, что положено благовоспитанной девушке?

– Через две недели свадьба, – объявила матушка Каролина. – Готовься, дитя.

Я недоумевала. Как готовиться? Опять молиться?

Мне сшили пять платьев, две нижние юбки, тонкое белье, все было уложено в небольшой сундук, с которым меня и привезли в монастырь шесть лет назад. Кружевные воротнички, накрахмаленные до жестяной твердости, выглажены и туго намотаны на толстую палку. Большой новый сундук с приданым давным-давно готов, там постельное белье, которое я вышивала последние два года. Мережки, вышивка, кружевной подзор. Двадцать простыней и тридцать наволочек, стеганое одеяло, две подушки, покрывало. Что еще нужно готовить?

Ночную сорочку, полотенце, шпильки, расческу и зеркальце положить в сумку недолго. Поэтому махнула рукой на слова матушки.

В пансионе нас учили домоводству. Не только вышивке. Мы умели чистить овощи, щипать птицу, отбивать мясо, печь пироги, мыть полы, варить мыло. Нас учили разбираться в травах и уходу за больными. Мы выращивали зелень, окучивали картошку, кормили кур и собирали яйца в птичнике. Ее величество говорила, что любой навык пригодится, кто знает, как повернется наша судьба. Родовитые девушки фыркали и морщили носы, но у матушки Каролины не забалуешь. В кухне, прачечной и приюте дежурили все по очереди. Вся полусотня дворянских дочек, тут различий не делали.

Нет, конечно, нас еще учили истории, географии, математике, словесности, языкам, музыке, пению и танцам, у нас были даже театральные представления, в основном, на религиозную тему. На праздниках мы изображали то ангелов, то грешниц, то дикарей. На этих представлениях блистала Рози, я же подменяла кого-нибудь из создающих толпу соучениц.

Когда у меня будет побольше свободного времени, я сама напишу пьесу. Разумеется, о любви прекрасной принцессы и менестреля.