Хаузову не надо представляться, я узнаю его сразу. Тем не менее, он медленно и растягивая слова, упивается своим превосходством, диктует мне условия. Просчитал, сука. Да в одном ошибся.

— Мне это неинтересно. Если еще не дошел до конца инфы, почитай — мы разведены. Штамп в паспорте формальность.

Скидываю входящий и сразу же набираю отца Тимура. Единственный человек, который сейчас оперативно может помочь — он. В двух словах передаю инфу, мысленно прокручивая, чего стоит опасаться. Первым делом по совету Олега Евгеньевича — сменить тачку. Хрен его знает, могли где-то засечь или нет, но на этой соваться не рискну. Теряю время, перегоняя машину в гараж к Игорю. Его дом ближайший к точке, где меня застала Инна.

Всё время, пока произвожу обмен, пытаюсь сделать дозвон Еве. Мелкая, как назло, не отвечает. Спит и не слышит или врубила музыку и готовит. У неё есть эта привычка, с которой бесполезно бороться. Причем ведь телефон всегда в кармане, не подкопаешься.

Записываю голосовое, и отправляю в наш чат с мужиками. На отдельные звонки нет времени. Параллельно отстукиваю Еве, чтобы закрылась наверху и ни при каких обстоятельствах не выходила. Впервые жалею, что не перевез её в квартиру. С другой стороны, там бы девчонку нашли быстрее. Если бывшая про домик не вспомнит, можно выдохнуть. Она бывала в нём пару раз от силы и сомневаюсь, что смогла зафиксировать в своей башке адрес. Но хрен знает.

Давлю тапок в пол, выжимая из машины всё по-максимуму. Расстояние до Евы стремительно сокращается, но время бежит быстрее. Паника на подступах и приходится сжимать челюсть, чтобы отрезвить самого себя. Олег скидывает сообщение, что направил своих бойцов по всем адресам, в том числе к малышке. Дейв выехал сам и тащит пацанов из охраны, закинув Сашку к Керро.

Кровь стучит в ушах, когда я подлетаю к дому. Руки трясутся, а я выдыхаю, не увидев никого. Бегу, чтобы обнять Еву и успокоить. Успокоиться самому, уняв бешеный пульс.

Распахиваю дверь и замираю, остановив взгляд на белом лице моей малышки. Она потеряно стоит, прижавшись к арке, и прижимает к груди руки. На диване, лицом к входу сидит скалящийся Хаузов.

— Долго. Я ждал тебя раньше. Проходи, Артур Артурович, не стесняйся.

Инна, сука. Недооценил…

— Плохо с девочкой поступил. Плохо. Да ты в дом-то зайди. Как неродной стоишь. А мы здесь все родные, да, дорогая?

Чувствую прикосновение металла к затылку и усмехаюсь. В отражении панорамного окна прекрасно видно, кто стоит за моей спиной.

— Юлечка, солнышко, помоги нашему гостю. Он и так отнял много моего времени.

Держу Евин взгляд, мысленно посылая ей сигнал двигаться в сторону.

Ну же, пока они увлечены, маленькими шажками. Давай, родная. Просто уйди в сторону…

— Ай-яй-яй, Артур, нехорошо на чужих женщин засматриваться. Да, Евочка? Да ты не дёргайся. Мы сейчас непослушного дядю накажем и поедем с тобой праздновать. Соскучился по тебе.

— Рот закрой. Ева…

— Какой невежливый. Ты посмотри, а, Юль?

Болотова продолжает держать меня на прицеле, стоя за спиной. Пытаюсь оценить, есть ли кто-то ещё в доме. Не псих же он, чтобы одному сюда заявиться? Если не один, где его люди?

Надо как-то вывести Еву, но она буквально прирастает к стене, а после новой фразу мудилы становится не белой даже, а серой.

— Жёнушку свою зря послал. Хорошая девочка, красивая. Слышишь, Ееееева, мальчик-то твой женат. А ты поверила в сказочку, да? Повеееерила…

Бл@дь, чего он тянет? Не потрепаться же здесь присел?

— Ева…

— Ты подожди, Артур, успеешь сказать. Подожди. Неужели папаш не научил манерам? Такая солидная семья…

Цокает языком и посматривает на экран телефона. Кого они ждут? В голове миллиард вариантов, но нет ни одного единственно верного. Вырубить Болотову возможно, но Хаузов успеет добраться до Евы.

Маленький шанс, что девчонка среагирует на мой крик и успеет выскочить? Вариантов нет, надо пробовать. Главное сейчас, чтобы малышка сфокусировала свой взгляд на моём лице.

— Ева, маленькая, посмотри на меня.

Лицо, залитое слезами, и дрожащие губы впечатываются в память. На затылок давит ствол, а сука, сидящая на диване, тянется к своему. Один, два…

Истошный Евин визг, закрытый ладонями рот, когда она сползает по стене вниз… и оседающее тело… Кровь стремительно напитывает ткань, а хаотично дернувшиеся руки повисают безжизненными плетьми.