— Вставай, нужно сказать дедушке и ехать в больницу! — Адам поднял меня на ноги, а затем, взяв за руку, повел к выходу.

Мои ноги послушно следовали за ним, но взгляд по-прежнему был прикован к лошади, которая породила во мне новую фобию.

Тем вечером все сходили с ума. Даже мои родители. Только, к сожалению, они делали это не потому, что волновались за мое здоровье. Когда два ребенка прибежали домой в окровавленной одежде, первым, кто бросился нам на встречу, был дядя Феррар. Мои родители с нескрываемым шоком сидели за столе, попивая вино. Мне приложили к руке полотенце, а затем мы сели в машину и поехали в больницу. Мне наложили швы, остановили кровотечение и сказали, чтобы в ближайшие несколько недель я не напрягала руку. Все это время дядя Феррар сидел рядом и крепко держал меня за другую руку, пока мама с папой стояли позади меня и до боли сжимали каждое мое плечо.

Вернувшись домой, меня ждал скандал. С порога я начала плакать, рассказывая, что произошло. Папа ходил по гостиной, проклиная сегодняшний день и меня.

— Ты понимаешь, что сорвала нам очень выгодную сделку?!

Маму же больше волновало порванное платье и то, что верхняя часть грудной клетки была оголена, когда мы прибежали в дом. Не знаю как, но платье порвалось. Вероятно, это случилось когда я упала или когда бежала в дом зацепилась за гвоздь.

— Дорогой, мы можем извлечь из этого выгоду, — спокойным тоном произнесла мама.

— Какую еще выгоду, Арлин?

— Иди к себе, Астрид. С тобой мы разберемся завтра.

Я не стала возражать. Быстро пожелала спокойной ночи и побежала к себе в комнату. На лестнице я встретила дядю Альфреда, он дал мне шоколадку и погладил по щеке. Дядя был не таким, как папа. Дядя был добрым и всегда баловал меня разными вкусностями.

На следующий день тыльные стороны моих ладоней были красными из-за того, что мама полчаса стояла и била меня линейкой. Она всегда заворачивает ее в мокрый бинт, чтобы не осталось никаких следов, кроме красных пятен, которые я всегда списываю на воспаление или аллергию на что-либо. Весь день я просидела в своей комнате, не понимая, почему ко мне нужно применять такую жестокость.

Через два дня я узнала, что именно мама имела в виду.

— Вы хотите восемьдесят процентов прибыли забирать себе?! Это возмутительно! — слышала я голос дяди Феррара на первом этаже нашего дома.

Он пришел еще полчаса назад, но сейчас его тон перешел на крик. Мне стало любопытно, о чем разговаривают взрослые, поэтому я тихонько вышла в коридор и подошла ближе к лестнице, чтобы лучше слышать разговор.

— У тебя нет выбора, Родриго. К счастью, раны Астрид еще не зажили. Если ты не хочешь, чтобы мы пошли в полицию, тебе следует согласится с нашим предложением.

— К счастью не зажили? Вы серьезно? Девочка могла погибнуть!

Тишина. Я ничего не слышала. Неужели я принесла так много проблем?

— Всегда можно родить еще, — услышала я голос мамы.

Что это значит? Что такое родить? Поджала губы, чувствуя странное ощущение внутри себя. Они шантажируют его?… Но это же я виновата! Я! Почему должен страдать невиновный? За спиной я услышала тихий кашель своего дяди.

— Аси, иди сюда, — шепотом подозвал он.

Я встала с корточек и подбежала к мужчине, обхватывая его ногу двумя руками. Снова начала плакать. В последнее время я плакала так много, что у меня началось настоящее раздражение.

— Почему они ругаются, дядя? — спросила я, когда он завел меня обратно в комнату.

— У всех свои тараканы в голове, детка, а взрослая жизнь невозможна без ссор, — мужчина осторожно стукнул меня по носу и улыбнулся.

— Тогда я не хочу так жить…

— Ох, Астрид, ложись спать.

Весь следующий день я тоже провела в комнате. Делала домашние задания по английскому и французскому. Неожиданно я услышала за окном шум, а затем увидела силуэт. Вскочила с места и побежала к двери, а через секунду ко мне в комнату пробрался Адам. Он был весь мокрым, потому что за окном шел дождь, а в его взгляде читалась ненависть.

— Ты довольна?! — спросил он, сжимая кулаки.

— Ты о чем? — тихо спросила я. — Если мои родители увидят тебя, они убьют меня, пожалуйста, уходи…

— Да лучше бы они убили тебя, чем ее! — крикнул он.

— Кого?

— Изи! Отец убьет ее, а все из-за тебя! Какого черта ты пришла в наш дом? Изи моя любимая лошадь!

— Почему он решил убить ее?…

— Потому что твои родители поставили такие условия! Либо лошадь, либо бизнес! Они хотят все деньги с продаж нашего вина, но тогда на что будем жить мы? Это ты виновата! Я ненавижу тебя!

— Что здесь происходит? — дверь в комнату распахнулась, и внутрь зашел отец. — Ты… Убирайся, гаденыш!

Адам быстро побежал к окну, и через секунду его уже не было в моей комнате. Зато был папа, злость которого заполнила все пространство. Сначала мне пришлось рассказывать, как он попал ко мне в комнату, потом, зачем он пришел и, наконец, почему я сразу не позвала родителей. Меня отчитали, а на мои вопросы по поводу лошади дяди Феррара отвечать не стали, сказав, что я слишком маленькая для таких тем.

В ту ночь я ночевала на улице во внутреннем дворе нашего дома. На утро меня нашел дядя Альфред. Он завел меня в дом, напоил горячим чаем и накрыл пледом.

— Почему ты была на улице? — спросил он с тревогой в глазах.

Мне было запрещено говорить о том, что делают родители. Как сказала мама — это наши личные дела, которые не должны выходить за пределы нашей семьи.

— Я просто захотела подышать свежим воздухом и не заметила как уснула, — ответила я, поджимая губы.

Я всегда делала так, когда вру, потому что моя гувернантка говорит, что если врать, то феи будут щипать мои губы в наказание за ложь.

— Астрид, скажи правду, — мужчина взял в свои руки мои ладошки и осмотрел их тыльные стороны. — У тебя все хорошо дома?

— Конечно, дядя Альфред, разве может быть по-другому?

Мужчина слабо улыбнулся и, обняв, вышел из гостиной.

Будучи маленькой девочкой я не понимала, что такое добро, а что зло. Поэтому то, что было злом мне казалось правильным.

Пятнадцать лет назад.

Следующие два дня я не могла нормально спать. Каждую ночь, когда легкие звуки ночи окутывают меня, я понимаю, что неминуемо поддаюсь своему страху. Свет луны из окна едва пробивается сквозь занавески, но в этом полумраке разгорается нечто большее, чем просто завуалированный мир. Это место, где мои кошмары становятся реальностью, и я снова сталкиваюсь с той самой тенью — чувством вины, которое, словно невидимые оковы, не дает мне уснуть.

Ночь за ночью меня преследуют кошмары. Они приходят ко мне, как призраки, и окутывают меня своим ледяным дыханием. Я вижу, как причиняю боль тем, кого люблю, и совершаю ужасные поступки, за которые мне потом стыдно.

Я просыпаюсь в холодном поту, мое сердце колотится в груди, а разум отчаянно пытается отделить сон от реальности. Но чувство вины остается, терзая меня даже наяву. Я знаю, что это просто сны, но они кажутся такими реальными, такими осязаемыми, что я начинаю сомневаться в себе, в своей доброте и сострадании. С каждым новым кошмаром я чувствую, что становлюсь все хуже и хуже. Я пыталась игнорировать сны, убедить себя, что они ничего не значат. Но они продолжают возвращаться, ночь за ночью, мучая меня. Я боюсь засыпать, боюсь увидеть, что мне уготовано в моих ночных мучениях. Я чувствую, что теряю контроль над собственной жизнью. Кошмары завладели мной, они диктуют мне условия. Я боюсь, что в конце концов они поглотят меня целиком.

Я пытаюсь погрузиться в сон, но каждый раз, когда мои веки закрываются, приходят странные образы. Они что-то шепчут мне, но я не могу разобрать ни слова, потому что они говорят слишком тихо.

— Астрид, просыпайся! — я ощутила сильный толчок, а в следующую секунду открыла глаза.

Свет в комнате был включен, а я лежала на полу. Вся моя сорочка была мокрая от пота, а лицо от слез. Я быстро встала на ноги и отряхла одежду, попутно вытирая соленые капельки с щек.