Я рассмеялся еще громче. Тогда Милс чуть нахмурилась — она все еще была недовольна тем, что я так долго скрывал от нее правду. Однако теперь, когда я обосновал свою позицию, ее недовольство стало чуть меньше.

Около часа мы просто лежали на кровати в объятиях друг друга, а затем я провел ей экскурсию по больнице. Каждый третий пациент, который видел нас вместе, весело махал Милс рукой в знак приветствия. Сначала девушка смущалась и даже как-то неловко отвечала тем же, а затем расслабилась и уделяла несколько минут каждому, кто хотел с нами поговорить. Особенное внимание нам уделила миссис Буэр. Сегодня она была в ярко-розовых лосинах и белой футболке с большой брошью в виде стрекозы на груди. В отличие от всех остальных пациентов, которые в основном носили больничную форму, эта женщина меняла одежду каждый день. Иногда мне даже кажется, что в ее шкафу не небольшое пространство для нескольких вещей, а целый проход в Нарнию.

— Это та самая Милисента? — загадочно улыбнувшись спросила у меня Селин, когда мы проходили мимо кофемашины на первом этаже. — А ну-ка, деточка, покрутись!

Женщина взяла девушку на руку и начала крутить ее во все стороны, рассматривая с ног до головы. Заметив замешательство на лице Мили, я чуть улыбнулся. Кажется, от этого ей стало немного легче.

— Хорошенькая! А какие детки у вас будут!

— Миссис…, — начала Милс, явно ошарашенная таким заявлением.

— Меня зовут Селин Буэр! Скажи, как ты относишься к стрижкам в стиле милитари? Когда у меня отрастут свои волосы, — она слегка приподняла рыжий парик. — Хочу сделать себе что-нибудь модное! Такие прически сейчас делают? Посвяти пожилую женщину в мир моды.

— Миссис Буэр, когда Вас вчера Питер назвал бабушкой Вы едва ли не кинули в него печеньем…, — вмешался я.

— Мужчины не могут подмечать возраст женщин, это некультурно! Итак, о чем это мы…?

Селин Буэр взяла Милс под руку, и еще полчаса я слушал о том, какие сейчас делают стрижки. Женщина даже подметила, что мне пойдут длинные волосы, но мне эта идея совсем не понравилась. Когда подошло время, женщина покинула нас, уйдя на процедуры. Стоило ей скрыться за угол, Гринграсс разразилась громким смехом.

— Значит, ты у нас тут местная знаменитость? — с широкой улыбкой обратилась она ко мне.

— Я не виноват, что очень дружелюбный, — пожал плечами.

Мы дошли до левого крыла, и тогда улыбка Мили исчезла с ее нежного лица. Она увидела два больших плаката, на которых были изображены мистер Шен и миссис Барнс. На их лицах застыли широкие улыбки, а глаза были такими ясными, словно не знали о боли, которую хранили в своих сердцах. По традиции плакаты в честь умерших должны висеть ровно неделю, а значит, что завтра их уже снимут.

Мы медленно подошли к столу, который был усыпан цветами, игрушками, сладостями и детскими игрушками. Больно представлять, сколько было пролито слез в прощальный день на этом месте.

— Человек жив, пока о нем помнят…, — прочла Мили, рассматривая надпись под плакатами с их фотографиями. — Ты знал их?

— Практически нет.

— У них были те, кто их любит?

— Возможно и были, но из рассказов Линды их родственники те еще уроды.

Несколько секунд Гринграсс рассматривала меня, а затем перевела взгляд на их лица. Девушка начала рыться в своем рюкзаке, достала какую-то коробочку, а после неловко заглянула мне в глаза, словно боялась сделать что-то не так.

— Не знаю, зачем я их взяла, просто… Что-то подсказало, что это нужно сделать…

Милисента открыла коробочку и достала из нее две маленькие светодиодные свечи на батарейках. Включила их и поставила на стол.

— Человек жив, пока о нем помнят…

Она взяла меня за руку и слабо улыбнулась. По ней было видно, что она была на грани того, чтобы расплакаться. Уставшая, измотанная, заплаканная…

Прости меня, Милс…

Мы вышли во внутренний двор, куда нам разрешали выходить только в том случае, если там есть кто-то из персонала. Сегодня дежурила Клэр. Плюс этого двора был в том, что он полностью застеклен, поэтому можно было любоваться красотами зимы и при этом не чувствовать холода. Здесь стояли небольшие пальмы, папоротники, в больших корзинах росли розовые и белые гортензии. По обе стены стоят небольшие диванчики, а в углу есть вендинговые автоматы. Мили взяла себе ванильный капучино, и мы сели на один из диванчиков. Телефон девушки зажужжал, а когда она взяла его в руки, на экране высвечивалось счастливое лицо Валери. Милс взглянула на меня, я слабо кивнул, а после она приняла вызов. Я ту же увидел жгучую темноволосую девушку, глаза которой как обычно были подведены черным карандашом. Помню, как впервые увидел ее в жизни. Стивен пригласил меня к себе домой, но забыл предупредить, что помимо меня там будет его подружка. И первое, что я увидел, когда вошел в гостиную было то, как они двое целовались, лежа на диване. Услышав шорох рядом с собой, Валери так сильно оттолкнула от себя парня, что он упал на пол и сломал себе руку. Поэтому наше знакомство прошло в больнице, пока мы были в коридоре, а Стивен в кабинете врача.

— Привет, дорог…, — девушка замолкла, увидев меня.

— Ты ей не рассказывала? — спросил я.

— Нет, — виновато ответила Милс.

Я выдохнул и поцеловал ее в висок.

— Привет, дьяволица! Как поживаешь? — обратился я к девушке на том конце звонка, но в ответ ничего не последовало.

Она продолжала просто смотреть в экран, рассматривая мою уже чуть-чуть не лысую голову.

— Валери, если ты продолжишь так на него пялиться, я выколю тебе глаза, когда прилечу домой, — фыркнула Гринграсс.

Я рассмеялся. Слышать подобные угрозы от маленькой девушки, которая едва дотягивала до моей груди было сверх забавно.

— Я просто… Стефан? Это точно ты? Ты упал и тебе газонокосилка по голове проехалась? — Холл растерялась.

— Нет, Мили тебе потом все расскажет. Так как ты? Где Стивен?

— Я нормально, он отошел расплатиться с курьером. Может кто-нибудь из вас двоих объяснит мне, что происходит? Мили?

— Это не телефонный разговор, Валери…

— Учитывая, что ты прилетаешь только послезавтра, я умру от любопытства, так что рассказывайте все сейчас!

— О, привет! — в экран влез мой друг, лицо которого сразу стало таким же, как и у его девушки.

— Привет, Стивен! — я радостно помахал ему рукой.

— Я сплю или реально это вижу? — пробубнил он.

Милисента закатила глаза, а затем я все рассказал нашим друзьям. С каждым словом их глаза становились все больше, а под конец Валери расплакалась, а вместе с ней снова расплакалась и Мили. В этот момент мне просто захотелось провалиться под землю. Не потому что мне было тяжело видеть их слезы, а потому что я устал. Устал от их слез. Каждый раз, когда я их видел, это напоминало мне о том, что я в шаге от смерти, а мне совсем не хотелось об этом вспоминать.

Когда обе успокоились, Милс тихо прошептала извинения, а вот Холл вышла из себя.

— Да как ты мог, засранец, такое скрывать от нас? Мы же твоя вторая семья!

— Валери, спокойно! — Стивен обнял ее, но ее глаза продолжали метать в меня молниями.

— Клянусь Богом, Феррар, когда ты поправишься и прилетишь обратно, я сама лично придушу тебя!

— Договорились, — смеясь, ответил я.

Кажется, мой ответ ее удовлетворил, потому что спустя несколько секунд она сменила тему и начала болтать о своей работе. Через минут сорок друзья ушли в кино, а Милисента потянулась ко мне. Ее мягкие губы коснулись моей шеи, и я улыбнулся.

— Мистер Феррар, у Вас обед, — Клэр оторвалась от своих журналов и подошла к нам.

— Спасибо, уже идем.

Я взяла девушку за руку, и мы вернулись на наш этаж. По правилам после обеда у нас два часа отдыха, поэтому посещения запрещены, чтобы не утомлять пациентов, поэтому, как бы сильно я не уговаривал мистера Бэрроуза разрешить девушке остаться, он остался непреклонен.

— Я могу зайти к тебе вечером? — спросила она, когда мы прощались у лифта.

— Да, после пяти до семи, — я поцеловал ее в щеку.