Эльфы сами с нескрываемым ужасом смотрели на то, как за считанные минуты им удалось уничтожить половину армии врагов. Лучники приготовились ко второму залпу, когда Виллан принялся бегать по краю вала и истошно орать: «Стрелы! У нас кончились стрелы! Что делать?» Все взглянули на него, как на буйного сумасшедшего. «Писарь, ты чокнулся? У нас стрел на пять лет непрерывных боёв хватит!» – одернул его один из генералов. «Я не чокнулся! Это военная хитрость! Делайте как я! – прошипел ему в ответ Виллан и добавил. – Нельзя позволить ограм отступить. Мы должны уничтожить их всех до единого и желательно прямо сейчас, так что не умничайте, а изображайте панику!» Принц Бласко утвердительно кивнул, что и послужило решающим аргументом в споре военных тактиков.

Эльфийские командиры беспорядочно забегали туда-сюда по насыпи, громко ругаясь и жалуясь на полное отсутствие стрел и дротиков. Уцелевшие в адском пламене огры слова эльфов поняли, а вот манёвр не разгадали. Сердца их преисполнились радости. Они снова ринулись на штурм. По ним никто не стрелял. Смерть ждала их в другом месте и в другом обличии. Она притаилась прямо у них под ногами. Многие из устремившихся вперед воинов угодили в ямы-ловушки, ставшие для них братскими могилами.

За ними внимательно следил Виллан. Он перестал бегать и орать, передав эти полномочия другим командирам. Сын Виссарии помнил все ловушки, вырытые под его чутким руководством этой ночью. Когда на его глазах огры попали во все ямы с кольями, он повернулся к лучникам и отдал им короткие команды: «Заряжай и стреляй! Не останавливаться до моего приказа!» Он позвал забегавшихся генералов: «Хватит наводить панику! Стрелы нашлись!» Генералы, не страдавшие слепотой, уже и сами это заметили. А огры успели ощутить и на собственных шкурах. Их расстреливали буквально в упор.

К полудню все было кончено. Эльфам даже не пришлось применять последнюю, придуманную Вилланом хитрость и изображать ложное отступление. Сын Виссарии сделал из этого следующий вывод: «Военная хитрость должна соответствовать интеллектуальному уровню противника. Если у врагов вместо мозгов боевые топоры, то и мудрить с ними нечего». Этими конструктивными соображениями он поделился с принцем и его генеральным штабом, праздновавшим победу. Принц Бласко на радостях стиснул его в объятиях и пообещал наградить сразу по возвращению в столицу. К сожалению, наследник престола не услышал или не захотел услышать дальнейшие рассуждения Виллана. Жаль. Сын Армарса говорил ему очень правильные и умные вещи.

Виллан отрицательно покачал головой в ответ на благодарственные посулы принца:

– Ваше Высочество, не время праздновать победу и возвращаться в столицу.

– Почему? – изумился принц.

– Враг не побеждён, а война ещё не кончена, – с горечью вздохнул Виллан.

– Писарь, ты ослеп? Здесь ни одного огра не осталось в живых.

– В том-то и дело, что здесь, – кивнул бывший писарь. – Я уверен, что мы уничтожили лишь часть армии огров, в лучшем случае её половину.

– Ты считаешь, что завтра сюда подойдут оставшиеся в резерве войска противников? – недоверчиво прищурился первый маршал.

– Они нанесут удар не здесь. Я бы напал со стороны горного хребта Оргус на плохо защищенные мирные поселения и разорил бы всю береговую линию без особых потерь, – пояснил вероятную стратегию противника сын Армарса.

– Почему это без потерь? – не понял его идею принц.

– Потому что Вы и ваша армия здесь, – развел руками сын Виссарии.

– Послушать тебя, так огры прирожденные военные стратеги, – передразнил его принц, – однако я в этом очень сомневаюсь особенно после сегодняшнего сражения. Они глупые и тупые.

– Я так думал до вчерашнего дня, – признался Виллан и нахмурился, – а сегодня пришёл к выводу, что, по крайней мере, руководит ими кто-то умный, хитрый и коварный. Ваше Высочество, предлагаю выдвигаться завтра с утра с оставшимся войском в район порта Циратис.

– Солдаты устали. Им необходим отдых, – вмешался в разговор второй маршал.

– Одной ночи вполне хватит, – попытался урезонить его бывший писарь, – иначе слишком многим придётся отдыхать уже на том свете и в самые ближайшие дни.

– Не пугай меня! Давай лучше отпразднуем победу! Утро вечера мудреней, – легкомысленно предложил Бласко.

Сказав это, принц присоединился к пирующим офицерам. Оба маршала последовали его примеру, неодобрительно взглянув на нового советника. Виллан остался один и занялся далеко нерадостными размышлениями. Печальный взор его был устремлён на восток. Он всем сердцем чувствовал, что огры нападут именно там, что туда надо спешить со всех ног, оставив на оборонительном валу лишь пограничный гарнизон. Из донесений, полученных через сигнальные вышки, он знал, что юг страны разорили гоблины. Этим тварям даже удалось взять в осаду военный порт Картаго. Однако сын Армарса не считал ситуацию на южном фронте критической. «Пока не вмешались Южные огры, Картаго выстоит. Тем более принц отправил туда сорок тысяч отборных ратников. Сейчас для нас главное удержать восточное побережье и подножья хребта Оргус. Как вдолбить это принцу?!»

Сын Виссарии лёг спать, не притронувшись к праздничным угощениям и даже не пригубив вина. Всю ночь ему снились кошмары: пылающие, разорённые поселения и горы трупов его соотечественников. Под утро ему приснилась мать. Она стояла на коленях на фоне горящего дома, протягивала к нему обожжённые руки и умаляла: «Спаси!» Виллан резко вскочил, стряхнул с себя остатки сна и направился прямиком в шатёр принца Бласко. Заря возвещала начало нового дня.

Утро как-то сразу не принесло гоблинам ничего хорошего. Вернее, все хорошее для них быстро закончилось и, между прочим, ещё вчера. Рабов угнали, еду украли, часовых перебили, воду отравили и всё это за одну ночь. Ну, и кто такому раскладу обрадуется? Ситуация в лагере накалялась. Главной причиной обострения отношений стала нехватка продовольствия. По приказу командиров гоблины зарезали и сожрали всю караульную роту. А что дальше? А кто виноват? А что делать? Эти вечно терзавшие гоблинов вопросы вновь приняли особую остроту. Военный лагерь весь день гудел, словно потревоженный пчелиный улей. К вечеру гоблины обнаглели окончательно и решились разбудить своего правителя.

Выспавшийся, но до обидного трезвый Харым-Урсу соизволил высунуться из шатра. Его маленькие, налитые кровью глазки хищно осмотрели подчиненных, потерявших всякий страх:

– Кто посмел меня разбудить?

– Мы есть хотим! – заныли солдаты.

– Мне вас с ложки кормить?! – рявкнул король гоблинов.

– Еды нет. Совсем нет, однако, вообще, – продолжали ныть подчинённые.

– Кто меня разбудил, станет вашей закуской! – постановил правитель.

– Это он сделал! Я видел! Хватайте его! Закуску держи! – донеслись из толпы радостные вопли. – Ура! Слава мудрому правителю!

– Вот и оставьте меня в покое! – прорычал Харым-Урсу.

– Еды мало, однако! На всех вообще не хватит! – жалобно взвыл один из командиров.

– Крепость видишь?! – прорычал в ответ правитель, угрожающе размахивая дубиной, видимо, пытаясь тем самым поправить военнослужащему зрение. – Еда там. Кто хочет жрать, идёт на штурм! У нас самообслуживание!

Прорычав последнюю мудрость, Харым-Урсу для большей наглядности махнул дубиной в сторону Картаго и скрылся в походном шатре. Его ломало и трясло мелкой дрожью. Ему настолько хотелось выпить, что он напрочь забыл о еде. Он крадучись, на четвереньках пополз к сундуку, в котором хранился его стратегический запас хмельного топлива. Он почти добрался до заветной заначки, когда незримая рука стиснула его горло. «Вонючая, пьяная скотина! Ещё раз ты поползешь в эту сторону, я убью тебя! Путь к самогону – твой путь в могилу!» – послышался у него в голове злобный шёпот. Далее сознание главного гоблина затуманилось. Не помня себя, он добрался до лежанки из шкур, рухнул на неё и забылся тяжелым сном. Мятежный горный дух Зигур сумел предотвратить пьяный дебош из последних сил. Толи для верности, толи из хулиганских соображений, он натянул корону правителю на морду. Теперь золотой кубок больше всего напоминал намордник, а железная дужка от котелка крепко фиксировалась на затылке. Злобно улыбнувшись, Зигур упал рядом с правителем и отключился.