Я шла молча, переваривая услышанное, все еще пораженная тем, как многие могут просто прийти сюда удовлетворить свои нужды. Да, в масках и за ширмами, но потом, в реальной жизни? Начальники и подчиненные, супруги и их любовники. Они могут сидеть напротив друг друга и не догадываться, что провели ночь вместе. Я поежилась от этих мыслей.

Мы остановились у киоска с мороженым, работающего в столь поздний час. Алекс предложил мне большой рожок с тремя шариками и присыпками, а себе взял один.

– Тебя снова на еду пробило? – спросил он, наблюдая, как я облизываю конфитюр.

– Да, я всегда хочу есть после хорошего оргазма, – призналась я и добавила: – Что случается нечасто.

– Похоже, мне стоит заполнить холодильник до отказа…

Я толкнула его в бок, смеясь.

– Уверенность в себе – это хорошо.

– А разве она не обоснована?

Я взглянула на него в тот момент, когда он слизал каплю мороженого. Непринужденный жест, а я была очарована. Захотелось стать мороженым, чтобы снова попасть под его язык.

– Ты опять на меня пялишься, веснушка? – он неожиданно наклонился ко мне и лизнул мои губы, оставив след от кислого сорбета.

– Любишь смородину? Тебя бы на нашу дачу в Подмосковье. Просидишь под кустами, собирая ведро-другое, как бабка отшепчет есть эту ягоду.

– Я не против, – пожал он плечами. – Если позовешь.

Так, мы коснулись запрещенной темы. SOS!

– У тебя такой выносливый язык! – выпалила я первое, что пришло на ум. Не совсем обладающий тормозами. – Ты как-то тренировал его, что-ли? Как можно так долго им работать?

Алекс опять засмеялся.

Моя мама вечно ругала меня за мою непосредственность, когда я говорила все, что думала. В основном, это конечно были приличные и умные мысли, так уж у меня мозг устроен – все запоминать. Но за хламом теоретической информации не было практической части. Мне очень ее недоставало по жизни.

– Ладно, расскажу, – он доел мороженое и выкинул вафельный рожок в мусорное ведро.

– Зачем ты это сделал?! Настоящее кощунство!

– Я не люблю вафли, – пожал он плечами.

– Тогда бери в стаканчике, зачем выбрасывать?

– Тогда придется есть ложкой, а они такие маленькие, вечно ломаются. Да и к тому же рожок – дополнительная тренировка для языка.

Я прищурилась, не зная, шутит он или нет. Он засмеялся и обнял меня.

– Так о языковом опыте, Робин Гуд? – напомнила я.

– Ничего особенного, – он сложил руки в карманы брюк. – Я просто однажды, еще с начала клуба, попросил двух девушек, состоящих в паре, научить меня.

– Почему именно их?

– Никто лучше девушки не знает, как это сделать.

– Хм… умно.

– А то!

Я спрятала стыдливую улыбку, которая почему-то перешла в зевок, хотя я не хотела спать.

– Подруги и правда тебя вымотали? – но он заметил, что я зевала и достал телефон, вводя в навигатор название моего отеля. Запомнил. – Провожу тебя домой, веснушка. Тебе нужно выспаться.

– Но… – разве мы так рано расстанемся? Я думала, что мы поедем к нему или…

– Формально, наши пять дней начинаются только утром.

Он остановил меня, обернул к себе и поцеловал.

– Я бы с удовольствием утащил тебя к себе, ma petite, – он откусил небольшой кусочек от моего шарика мороженого, а потом, вернувшись к моим губам протолкнул его в мой рот. Так вкуснее. Возьмите на заметку. – Но завтра ты нужна мне отдохнувшая, выспавшаяся и полная сил.

– У тебя в планах активная программа?

– Да, – ответил он, взяв мороженое у меня и, медленно и все же адски соблазнительно, облизывая ложку. – Но не на день.

– У тебя же вечер занят, – напомнила я.

– Но ночь свободна, – подмигнул он.

По пути мы нашли аптеку, где приобрели более эффективное средство для заживления, и Алекс сам настоял на том, чтобы обработать мою рану. Хорошо, что место, где он собрался это сделать, оказалось не многолюдным. Умелыми движениями он быстро продезинфицировал руки и нежно, ватной палочкой, нанес крем на чувствительную кожу, тщательно заклеив свежим пластырем.

До отеля мы дошли невероятно быстро, смеясь и болтая о пустяках. Время с ним летело стремительно, что радовало и одновременно пугало. Пять дней – так недолго, чтобы побыть в счастье.

– Может, я зря отпускаю тебя? – шептал Алекс, крепко обнимая у дверей, покрывая мое лицо поцелуями. – Только сейчас понимаю, что совершил глупость…

– Ты сам сказал, что я нужна тебе выспавшаяся.

– Спи крепко, милая, – шепнул он моим губам. – Завтра я не дам тебе сомкнуть глаз. Возьму всеми известными мне способами.

У меня резко во рту пересохло. Вот это обещание на ночь! И как тут выспаться?

– Может, наоборот, известнымимнеспособами?

– Нет, – он покачал головой, указывая на себя пальцем. –Мне!

Ох!

Спокойноймненочи.

На негнущихся ногах я вошла внутрь. Но тут в голову пришла проказливая мысль. Быстро оглядевшись, я спряталась в темноте и сняла свои трусики. Поправив платье, бросилась на улицу.

– Алекс? – позвала я. Он обернулся, не успев еще уйти.

Увидев меня, он просиял и пошел навстречу. Я подбежала, обняла его и вложила в руку черное ажурное мини-недоразумение. Взгляд Алекса опустился, он сжал в руке мои трусики и тяжело вздохнул.

– Один-один, веснушка, – его голос стал напряженным.

– И тебе сладких снов, извращенец, – проворковала я, довольная собой, грациозно вернувшись к дверям отеля.

Я открыла глаза, ощущая цветочный запах прямо перед носом. Что-то нежное легонько касалось моей переносицы. Поморщившись от щекотки, я услышала игривое хихиканье. Сквозь приоткрытые ресницы я встретилась с озорной улыбкой Кристины, которая уселась рядом, оперев локти о край кровати, и продолжала забавляться, касаясь моего лица розой нежно-розового цвета.

– С добрым утром, – проворковала моя подруга, продвигая цветок ближе к моему носу. – Не находишь, что этот изящный бутон чем-то напоминает… женский клитор?

– Что? – промямлила я, потирая глаза и пытаясь стряхнуть остатки сна. – О чем ты?

Кристина повернула розу так, чтобы я могла разглядеть ее. Никогда прежде я не видела бутон такой интересной формы, и если бы не моя подруга, этот факт ускользнул бы от моего внимания.

– И здесь еще два десятка таких, – с сияющей улыбкой продолжила Крис, указывая на прикроватную тумбочку, где возвышался роскошный букет таких же роз. – Шедевр, Селезнева!

Едва осознавая, что происходит, я поднялась на кровати. Соня болтала по видео с Артемом. Она повернула камеру ко мне, и я махнула другу рукой. Крис потянулась к одеялу, чтобы прикрыть меня – я уже забыла, что легла спать в том, в чем пришла, не желая будить девочек. Моя прозрачная майка не скрывала практически ничего.

– Зачетный прикид, – подмигнула Ланг.

Переведя взгляд на букет, я заметила открытку, спрятавшуюся между роскошными лепестками. Все еще не веря, что цветы предназначены мне, извлекла ее и прочитала:

«Надень что-нибудь удобное. Будем много ходить. Твой извращенец.»

На губах расцвела улыбка, а сердце забилось быстрее. Лица подруг замерли в ожидании объяснений.

– Я даже не знаю с чего начать допрос, Эйнштейн, – Кристина стукнула меня по носу цветком, чтобы я прекратила улыбаться.

– Букет бомбический! – согласилась Соня после прощания с женихом. – Аромат на весь номер.

– А я уже молчу об их клиторальной форме.

– Нет, Крис, ты не молчишь, – напомнила я, – ты уже дважды об этом сказала.

– А ты пока еще не сказала ни слова! – вздохнула она недовольно. – Еле дождалась десяти, Соня не разрешала тебя будить.

– Ты же хотела сделать это в семь! – возмутилась Соня.

– Мы позавтракали сами, уж извини, – не очень-то раскаянно ответила Крис. – Но можем пойти на круассаны, за что моя фигура мне потом спасибо не скажет.

– Ты самая стройная из нас, – подметила я.