– Боже… – выдыхаю я с облегчением. – А Мирончик? Как мальчик?

Доктор мрачнеет и серьезно выдает:

– С ним дела обстоят куда хуже. Поэтому я и поинтересовался степенью родства. Ему срочно нужно переливание крови, но группа у него довольно редкая, у нас нет в больничных запасах такой.

– Какая? Вопрос в цене не стоит, понимаете? Я оплачу любую сумму!

– Не в этом дело. Дети хуже переносят переливание. Да и в случае переливания непроверенной крови огромные риски заражения ВИЧ или гепатитом.

– Я понимаю…

– Так вот, в банке нашего города нет подходящей группы, а заказывать долго. У Маши первая положительная, она не подходит, я подумал, что у отца должна быть точно такая же, как у сына.

– Какая? – выдыхаю я, точно понимая, что выхода нет. Я же не его отец, но я готов поехать и выкачать у Артура хоть пять литров, если это будет нужно.

– Четвертая отрицательная… – констатирует врач, словно озвучивает приговор.

Я задыхаюсь от шока.

– Как четвертая отрицательная?

– Вот так, говорю же, самая редкая группа крови в мире.

– И у меня… – тяну я, не понимая вообще ничего.

– Я знал, конечно, вы же отец. Значит, все будет отлично! – Он неуверенно улыбается, и я стараюсь ответить тем же.

Мы проходим в процедурный, мне обрабатывают руку и ставят систему. Кровь медленно стекает в специальный герметический пластиковый мешок, а я жалею только о том, что все происходит слишком медленно. Мирон умирает, а я сижу тут, по капле сцеживая то, что может его спасти.

– Скоро уже? – недовольно спрашиваю медсестру, и она кивает.

– Да, осталось немного! Уже пятьсот миллилитров.

– Берите больше! – кричу я. Что значат эти пол-литра для умирающего? Смех, да и только!

– Не положено! – отвечает медсестра.

– Ну а Мирону – сколько ему нужно? – задаю резонный вопрос.

– Точно не знаю, но, как правило, не меньше литра.

– Берите! – рявкаю я, придерживая иглу в вене, не дав девушке ее вытащить.

– Я же вам говорю, не положено. Это опасно для донора, то есть для вас!

– Послушай, дорогая! – начинаю я, не заботясь ни о чем. Все, что меня волнует, – это жизнь Мирона. – Если ты сейчас вытащишь эту чертову иглу, я обещаю, твоя жизнь тебе больше не покажется сказкой. Бери вторую емкость и забирай еще пол-литра. Я заплачу. Поверь, немало!

Девушка закусывает губу и бегает глазами по кабинету.

– Думай быстрее!

– Ладно! Только, если что, я ничего не знаю!

– Как скажешь! – киваю я.

Она подключает еще раз аппарат, и я чувствую легкое головокружение, когда последняя капля заполняет пакет.

– Держи! – Вынимаю пачку купюр из кошелька и отдаю шокированной медсестре. Наверное, она таких денег за всю жизнь не видела. Но мне все равно. Главное – я сделал все, что мог.

И все же как так вышло, что Мирон имеет ту же группу крови? Такую редкую! Да еще и похож на меня как две капли воды.

Сажусь на скамейку, пытаясь немного отдышаться. Перед глазами немного плывет, но уверен, скоро все будет хорошо. Медсестра уносит пластиковые пакетики с красной жидкостью в реанимацию, а я с облегчением вздыхаю.

Все будет хорошо! Ему помогут! Мирон – мой сын. Я чувствую незримую связь с ним и с Алисой. Не знаю, может, потому, что люблю их маму больше всего на свете, или потому, что они так похожи на нас с Машей. Но в некоторые моменты мне трудно себе напоминать, что они не мои, настолько я чувствую с ними связь.

Постовая медсестра приносит мне поднос с чаем и булочкой.

– Поешьте, после сдачи крови это обязательно! И двое суток избегайте переутомления, а также пейте много воды.

– Я понял, – устало киваю я. Хочу отказаться от еды, но жажда не заставляет себя долго ждать. Хватаю стакан и осушаю его до дна.

– Пройдите в комнату отдыха, если хотите.

– Нет, мне некогда, – качаю головой я. Смотрю на наручные часы и вздыхаю: три ночи. Черт, Влад с ребятами заждались.

– Позвоните, когда Алиса проснется, – говорю я девушке, и она кивает.

Иду на улицу, чувствуя, как силы понемногу возвращаются. Настало время разобраться с тем, кого я ненавижу сильнее всех. С ничтожеством, посмевшим поднять руку не только на свою жену, но и на детей. Его родных детей.

Приехав по адресу, я застаю приятную картину: Артур, весь в крови, сидит, привязанный к стулу. Его лицо заплыло и отекло, но наглая ухмылка все еще сверкает на ненавистном мной лице.

Ничего, это ненадолго! Скоро я поправлю это недоразумение.

Мария

Открываю глаза, не понимая, где я.

Что произошло? Тут же в мысли врываются воспоминания, и я вскакиваю с криком:

– Мирон!

– Тише-тише, любимая моя девочка. С детьми все хорошо! – хватают меня поперек ребер и прижимают к твердому, сильному телу с таким родным запахом.

– Егор… Откуда ты… Где дети?

– Я нашел вас почти сразу после того, как ты и Мирончик получили ранения. Мы отвезли вас в больницу. У тебя была потеря сознания вследствие сильного шока. В том числе болевого.

– А сын?

– С Мироном было все немного хуже, но сейчас ему сделали переливание. Он идет на поправку. Алиса же в соседней палате. С ней все хорошо, только дождаться не может, когда тебя увидит!

– Зови! – Хватаю за руку мужчину, и тот улыбается:

– Секунду!

Он встает и идет к двери.

– Егор… – тихо окликаю его, и мужчина оборачивается.

– Что, Машенька?

От его взгляда и добрых слов у меня выступают слезы на глазах. Он спас нас. Снова.

– Почему ты приехал? Я же написала тебе такое…

Егор подходит ко мне и, присев, берет мое лицо в горячие ладони.

– Признаться, я чуть с ума не сошел от боли. Я поверил записке, но потом увидел кровь… Знаешь, я бы все равно тебя нашел, даже если бы не увидел ничего. Я просто не мог уже без тебя. Ты навсегда в моем сердце, любовь моя…

– Я не хотела писать такое. Артур заставил под угрозой расправы над детьми. Извини, я так виновата перед вами всеми…

– Перестань, милая…

Он горячо целует меня, прижимая к себе сильнее. Я вздрагиваю, когда давление на рану увеличивается.

– Ох… Извини, – шепчет Егор.

Он уходит, и уже через минуту в палату врывается Алиса.

– Мамочка! Ты жива! – Она бросается ко мне на руки и утыкается личиком в шею. – Я так испугалась за вас. Так сильно!

Дочка начинает плакать, и я не сдерживаюсь тоже. Глажу ее по шелковым волосикам и шепчу:

– Доченька моя, Алиса, хорошая моя. Как же я боялась за вас…

– Егор нас всех спас! Он появился сразу после того, как ранили Мирона, и смог помочь тебе и ему. И мне!

Я поднимаю взгляд на мужчину и произношу одними губами: «Спасибо». Он кивает, а я качаю дочку на руках, пытаясь успокоить. Думаю, после того, что с нами произошло, детям еще долго придется приходить в себя. Да и мне тоже.

Алиса успокаивается и засыпает рядом со мной. Егор берет ее на ручки и уносит в ее палату.

– Она очень переживала. Практически не спала, измаялась вся, пусть поспит.

– Конечно… – шепчу я, вытирая слезы.

Когда Егор возвращается, в руках у него большой поднос с едой.

– Пора восстановить силы! – улыбается он мне, а я качаю головой:

– Хочу увидеть сына!

– Я как раз поэтому и пришел. Но сначала обед! Ты не дойдешь даже до лифта.

Закусываю губу, раздумывая, что же делать. Аппетита совершенно нет, но головокружение все же дает о себе знать. Да, Егор прав, нужно поесть!

Я быстро запихиваю в себя еду, не разбирая вкуса, и под одобрительный взгляд мужчины запиваю все это сладким чаем.

– Все, можем идти!

– Вот это я понимаю – боевой настрой!