– Расскажите подробнее! – просит она, увлеченно разглядывая полотно.

– У нее такая необыкновенная история, но я узнаю о ней подробнее. Нужно только время.

– Понимаю, – кивает Мария.

Я приглашаю ее присесть на диван и начинаю рассказ:

– Так вот, сегодня ко мне постучалась одна удивительная старушка…

Я рассказываю ей все, что произошло сегодня, а девушка слушает меня с открытым ртом, время от времени поглядывая то на картину, то на меня.

– То есть она досталась вам даром? – удивляется Маша.

– Маргарита Петровна сказала, что я оплатил ее три года назад…Но я что-то не совсем понял, о чем речь.

Девушка долго смотрит на меня и, покусывая губу, улыбается.

– Что такое? – улыбаюсь ей в ответ.

– Да так, ничего… Это удивительно… У вас есть дети, Егор Кириллович? – вдруг спрашивает Маша.

В другое время этот вопрос мне доставил бы немало боли, но сейчас я только грустно качаю головой, уже не ощущая той бури в душе.

– Нет, а у вас?

– О, у меня двое. Мальчик и девочка. Они прекрасны…

– Верю! – Смотрю на девушку, и взгляд падает на приоткрытые губы. Бог мой, как же я хочу ее поцеловать. Знаю, что это совершенно непрофессионально, но с самой первой встречи с Машей я чувствую невероятную связь с ней. Словно мы знакомы уже очень давно.

Она отвечает на мой взгляд из-под опущенных ресниц, и я невольно наклоняюсь ближе. Еще мгновение, и это произойдет. Она и я одни в пустом доме – это может закончиться тем, о чем мы потом пожалеем. Но сил остановиться совершенно нет. И когда наши губы вот-вот соприкоснутся, звонит телефон.

– Да? – прокашлявшись, отвечаю я.

Маша сама подскакивает и, заливаясь румянцем, не знает, куда убежать. Я останавливаю ее движением руки и, закончив разговор, шепчу:

– Извините, если я вас смутил. Я не хотел… Я уезжаю на неделю по делам, так что готовить пока не нужно.

– Я поняла, да, конечно… – все так же смущается девушка.

– И, Маша…

– Да? – Она поднимает на меня взгляд серых глаз.

– Картина. Я хочу, чтобы вы сами выбрали, где мы ее повесим.

Улыбаюсь ей на прощание и ухожу из комнаты. Сжимаю руки в кулаки, ругая себя за слабость. Ну надо же, как мальчишка, чуть не набросился на девушку, словно век их не видел. Но должен признать, таких, как Маша, я еще не встречал.

Она вся словно девушка-нежность. Хочется с ней разговаривать, узнавать…

Но она, скорее всего, счастлива замужем. Вот и двое детей есть. Застарелая боль снова царапнула в сердце. Хотелось бы мне быть тем самым мужем Маши.

Отвлекаюсь, только чтобы собрать вещи и еще раз попрощаться с Марией, потом сразу уезжаю на работу. Звонил заказчик. Нашли редкий экземпляр для его коллекции. Аукцион состоится завтра в Париже. И я непременно должен быть там, чтобы оценить качество и подлинность картины. И, если все будет хорошо, перебить любую предложенную сумму.

Радуюсь, что смогу немного проветрить мысли. Ведь губы до сих пор саднят от не случившегося поцелуя.

Маша

Работать у Егора Кирилловича на удивление легко и приятно. Он не проверяет мою работу, не контролирует время прихода и ухода, не жалуется на вкус еды. Наоборот, он только хвалит, но в большую часть времени его просто нет дома. Мне так хочется поговорить с ним, узнать, почему он такой грустный, что случилось с ним, что он так поспешно и надолго покинул страну. Но я понимаю, что мой интерес – это лишнее. Он всего лишь мой начальник, а я его домработница. Он не виноват, что я ждала его появления все три года. Сначала мне казалось, что он придет и обязательно потребует что-то взамен денег, я даже сердилась на то, что не могу не принять эти деньги. Но потом я поняла, что он не придет.

Часто мне казалось, что я вижу его на улице, я улыбалась незнакомцам и хотела поблагодарить, но это оказывались совершенно чужие люди. Думать, что я ему понравилась, у меня не хватало смелости, ведь встретились мы, когда я выглядела как сбежавшая из психушки беременная беспризорница. Я хотела с ним поговорить. Спросить, почему он так сделал, почему помог. Но Егор так мало бывал дома, что поговорить у нас не получалось.

Мирончик и Аля с радостью узнали, что у меня новая работа. Мирон начал придумывать, какой подарок он хочет на день рождения, а Аля по-деловому расспрашивала, куда это меня угораздило устроиться.

Сегодня я отвожу малышей в детский сад, а сама еду в дом Егора. Работы напланировала много, но настроение прекрасное. Нужно было приготовить поесть, а потом заняться уборкой. Мне хотелось перестирать все запыленные шторы, перемыть всю посуду, а после заняться бесчисленными картинами, статуэтками и другими предметами роскоши, которые превратились в не пойми что из-за количества пыли.

К обеду я готовлю еду и убираю кухню, а потом решаю пойти наверх. Когда я протираю фарфоровые статуэтки, мне вдруг вспоминается песенка, которую пела мне мама в детстве. Думая, что дома никого нет, кроме Лойса, который бегал где-то во дворе, я начинаю напевать незамысловатый мотив, но буквально сразу слышу тихий шорох за спиной. От неожиданности вскрикиваю и оборачиваюсь.

Передо мной стоит сконфуженный Егор с картиной в руках. Хоть он и извиняется, что помешал мне, но я чувствую, как щеки заливает румянец.

Вот черт! Распелась тут…

– Я привез картину и ключи от той комнаты, что вы просили, – говорит Егор, будто оправдываясь.

– О, замечательно. Я как раз там и уберусь. А что за картина?

Признаться, я была восхищена коллекцией Егора. У него, кажется, были собраны все реплики картин знаменитых художников, а может, не реплики, кто знает…

– Давайте пройдем в комнату, я все расскажу.

– Хорошо, конечно! Только поменяю воду в ведре…

Меня радует, что мы можем поговорить с мужчиной хоть немного. А уж об искусстве я готова говорить вечно.

Егор заводит меня в комнату, которая до сих пор была заперта. Я видела, что Егор не хочет пускать меня туда. Словно в том месте он запер кусочек своей души. Я не настаивала, не желая давить на старые раны. Но сегодня он сам решился.

Зайдя внутрь, я понимаю, что это простая спальня. Да, удивительно нежная и светлая, но видно, что в ней никто не жил.

– Какая чудесная комната! – говорю я бодро. – Как хорошо, что вы нашли от нее ключи!

– Да… – тянет он тихо.

– Ну что ж, показывайте картину. Оценим, подходит ли она к этой обстановке, или же придется менять обои!

Я улыбаюсь Егору, радостная, что мы вместе, и он улыбается мне в ответ. В этот момент между нами словно протягивается какая-то невидимая нить, связь.

– Вот, смотрите!

Я подхожу к картине и аккуратно беру небольшое полотно в руки.

– Ох, как же красиво… Только не говорите, что это Рембрандт.

– Вы разбираетесь в живописи? – поднимает он брови в удивлении.

– Да, немного интересовалась… Когда было время.

Я стесняюсь своего прошлого только потому, что довольно большой его отрезок я сама себе не принадлежала.

– Приятно удивлен! Но нет, это не Рембрандт, хотя стиль написания невероятно похожий. Краска не успела застареть, да и навскидку этой картине не больше двухсот лет.

– Расскажите подробнее, – прошу я, не в силах сдержать любопытство.

– У нее такая необыкновенная история, но я узнаю о ней подробнее. Нужно только время.

– Понимаю, – киваю я. У таких работ должна быть история, иначе все это пыль.

Он приглашает меня присесть на диван и рассказывает удивительную историю о старушке, которая не могла иметь детей и навлекла своим поступком в молодости беду не только на себя, но и на весь свой род. Эта картина служила оберегом их семье, и женщина оказалась ее недостойна. Так она сказала, когда отдала полотно Егору.