Доктор Чепэн опубликовал свою догадку. И очень скоро из Англии пришло сообщение, что у кого-то над диваном висит чучело точно такой же птицы: один родственник подстрелил ее в Конго.

Доктор Чепэн помчался в Англию и убедился в том, что это та же птица, что и в музее. Он назвал ее «конголезским павлином» с латинским названием Afropavo congolensis. Это был особый вид обычного павлина, сохранившийся, по-видимому, только в конголезских девственных лесах — прибежище «допотопных» видов животных.

Когда в конголезских газетах появилось описание вновь открытой птицы, сразу же стали множиться сообщения людей, заявляющих, что они уже не раз стреляли в таких птиц.

Доктор Чепэн полетел в Конго. Там он и подстрелил в 1937 году 14 конголезских павлинов.

Когда я несколько лет назад был в Нью-Йорке, то посетил Бронксовский зоопарк, самый большой из четырех нью-йоркских зоопарков. Его директор г-н Крэнделл повел меня мимо вольер с фазанами к небольшому павильону, закрытому для посетителей. Там, в одной из самых запрятанных в глубине вольер, сидели две похожие на павлинов птицы, внешне почти ничем не приметные, да к тому же еще линяющие в это время года.

Поначалу я даже не понял, почему мой коллега так носится с этими двумя довольно невзрачными птицами? Чем тут особенно гордиться? Но тут до меня дошло: это были конголезские павлины! В тот момент и я почувствовал нечто похожее на благоговейный трепет перед этим чудом природы.

Оказалось, что Нью-йоркское зоологическое общество в 1948 году направило в Конго Шарля Кордье вместе с его женой, с тем чтобы он не возвращался без живых павлинов. Этот Кордье, упорный, выносливый и ловкий малый, непременно уж привезет домой заказанное животное, если ему только дать на это достаточно времени. Ну и разумеется, немалую роль тут сыграл и знаменитый «американский размах», с которым обставляются подобные научные мероприятия: в его распоряжении были достаточно большие денежные средства.

Через 20 месяцев он вернулся с семью конголезскими павлинами; к сожалению, шесть из них были самцами и только один — самочкой. Тогда это были единственные конголезские павлины, когда-либо жившие вне Африки.

Правда, с тех пор много воды утекло, и к 1960 году уже и в других зоопарках появились эти редчайшие постояльцы. Во Франкфуртском зоопарке два таких павлина прожили несколько лет.

Глава тринадцатая

Как ловят окапи

Поначалу девственный лес кажется очень заманчивым, но уже через пару дней для европейца он может превратиться в удушливый кошмар. Поэтому-то геодезисты и геологи здесь так неохотно отклоняются от шоссейной дороги и стараются в лес не углубляться. Можно идти целыми днями, неделями, а при желании — даже месяцами и годами и все время видеть у себя над головой зеленую крышу из сомкнутых крон, ни кусочка голубого неба; при этом — неподвижный воздух и ни малейшей возможности просматривать местность из-за стволов деревьев дальше чем на 20, в лучшем случае на 50 метров. К тому же вас не покидает мысль, что лиственный полог, отрезавший небо от земли, тянется на тысячи километров, практически до бесконечности…

Ho этот высокоствольный лес внизу, у самой земли, не зарастает непроходимым кустарником, через который пришлось бы продираться, прорубая себе дорогу. Такое бывает лишь по берегам рек да там, где упавшие гиганты проломили просеку, создав солнечным лучам доступ к земле. В прочих же местах почва покрыта слоем коричневатых прелых листьев, точно таким же, как и в наших лиственных лесах. Чахлый кустарник старается развить как можно более широкие листья, чтобы уловить хоть какую-то толику солнечных лучей в этом дремучем царстве.

А всякая настоящая жизнь процветает только тридцатью — сорока метрами выше — среди листвы, в кронах древних великанов. Там, наверху, кричат попугаи и поют разные птицы, бабочки перелетают от одного цветка к другому, а мартышки проворно перескакивают с ветки на ветку; здесь же, внизу, ничего этого не замечаешь, все пусто и сумеречно.

Сегодня сквозь девственный лес едешь по автомобильной дороге, ради которой вырубили много лесных гигантов. В эти длинные искусственные просеки смогло проникнуть солнце, и поэтому вдоль них появляется все больше и больше деревень и плантаций, которые все глубже врезаются в лес.

Мы всегда облегченно вздыхали и начинали дышать полной грудью, когда добирались до этих оазисов света и свежего воздуха. Но как, должно быть, радовались таким открытым пространствам путешественники прошлых лет, когда они после целых недель и даже месяцев блужданий по беспросветному лесу выходили наконец к его опушке!

И наоборот, настоящие обитатели леса, такие, как пигмеи, а также окапи, никогда не будут чувствовать себя хорошо на открытой равнине — им необходимы укрытия, потаенные, глухие тропы, обеспечивающие им безопасность и возможность оставаться невидимыми.

Кистеухие и гигантские лесные свиньи, дукеры и бонго протоптали себе в кустарниковом подросте узкие тропы, ведущие сквозь заросли растений и похожие порой на туннели. Этими же ходами охотно пользуются гориллы, а вслед за ними и пигмеи. Когда много людей постоянно пользуются одной и той же тропой, то вскоре она превращается в настоящую дорогу, а позже и в караванный путь. Автомобильные шоссе также прокладывались именно по этим старым лесным пешеходным тропам. Так что вполне можно утверждать, что направление современных транспортных магистралей Африки указано шимпанзе и антилопами…

Между прочим, и главная железнодорожная магистраль, пересекающая ныне Северо-Американский материк, тоже прошла по протоптанной еще в глубокой древности тропе бизонов, по которой их огромные стада с наибольшим удобством преодолевали холмистые возвышенности и горы.

He пройдет и десятка лет, как автомобильные дороги, проходящие по внутренним землям Африки, будут тоже заасфальтированы и забетонированы. И кто тогда вспомнит, что эти автострады «проложены» давным-давно истребленными видами животных?

Очень мало кто из белых людей, может только двое или трое, могут похвастать, что видели окапи на воле. Тем не менее поймать окапи все же можно благодаря их привычке следовать всегда одними и теми же тропами. При этом ловить таких ценных животных надо так, чтобы как можно меньше их повредить.

Сколько было смеху (особенно веселились пигмеи, сопровождавшие нас), когда Михаэль, вскрикнув от неожиданности, вдруг погрузился по самые уши в землю! Оказывается, он провалился в искусно замаскированную ловчую яму. Нам пришлось его вытаскивать оттуда за руки, притом достаточно перепачканного. Но когда наши маленькие провожатые указали мне место, где находилась следующая ловчая яма, я при всем желании не мог ничего разглядеть, настолько равномерно и естественно была уложена густая лесная подстилка.

Такая ловчая яма в глубину обычно немногим больше двух метров. Книзу она несколько сужается и имеет очень гладкие отвесные стенки. Поверх нее вдоль и поперек вплотную укладываются длинные прутья, а сверху настилаются ровным слоем прелые листья. Антилопы, даже маленькие дукеры, из такой ямы без всякого труда выскочат. Но окапи прыгать почти не способны, в чем проявляется их родство с жирафами. Они будут всячески тянуться шеей, головой и длинным языком к лакомой ветке, но никогда при этом не оторвут передних ног от земли, то есть не встанут на задние ноги, как это делают в таких случаях почти все четвероногие, даже слоны.

Отлов окапи — целое искусство. Учреждение под названием «Государственная группа по отлову окапи», стационарный лагерь которой находится на перекрещении реки Эпулу с автомобильным шоссе Стэнливиль — Ируму, выкопала более 200 таких ловчих ям. Расположены они на маршруте протяженностью примерно в 60 километров. Все эти многочисленные западни надо каждое утро заново просматривать. С этой целью 25 обходчиков постоянно курсируют между ними.