Так, на диких животных Африки, обитающих, казалось бы, в самых безлюдных, самых глухих местностях, все же влияет хозяйственная деятельность человека, разворачивающаяся вроде бы совсем далеко от этих мест.

Глава десятая

Среди бегемотов

Когда мы уже проехали мимо женщины, идущей по дороге, я вдруг сообразил, что только что видел настоящую «губастую африканку», у которой верхняя губа при помощи деревянного кружка вытянута наподобие утиного клюва.

Мы тут же затормозили, дали задний ход, но женщина уже сошла с обочины дороги и скрылась в лесу. Мне едва удалось ее догнать и, употребив все свое красноречие, убедить вернуться на освещенную солнцем дорогу, чтобы ее сфотографировать. Она долго не соглашалась, однако предложенные мной сигареты возымели свое действие.

У «губастых африканок» интересная история. По всей вероятности, этих женщин в свое время так обезображивали для того, чтобы на них не зарились арабские работорговцы. Это был своеобразный метод защиты жен от ужасов работорговли, процветавшей тогда в Африке.

Как-то несколько десятков лет назад группу подобных женщин привозили в Европу, где демонстрировали на различного рода выставках и других зрелищных мероприятиях. Побывали они и во Франкфуртском зоопарке, причем повсюду вызывали огромный интерес у публики. Выглядят эти женщины действительно необычно: у некоторых из них вытянутая губа достигает размеров десертной тарелки! Однако увидеть подобное «украшение» можно теперь только у старых африканок, а молодые, современные девушки уже давно ничего подобного со своими губами не вытворяют, и нам случайно посчастливилось увидеть одну из последних таких женщин.

Вот уже два дня, как я голодаю. Почему-то каждый раз, когда я попадаю в тропики, у меня начинает болеть живот и приходится долго возиться, чтобы привести его в норму. Однажды мне удалось избавиться от боли с помощью ауреомицина, а в Южной Америке мне неделями приходилось глотать сульфониамиды, и, как только я прекращал их принимать, у меня тут же все возобновлялось с новой силой. На этот раз я решил ничего не принимать, а просто голодать. Правда, я уже начал ощущать неприятную слабость в коленях, но зато я теперь наконец знаю, как справиться с этой противной хворью.

Когда люди собираются ехать в Африку, они прежде всего думают о том, как обезопасить себя от львов или ядовитых змей, и меньше всего думают о таких вот досадных пустяках. А они-то как раз и могут отравить все удовольствие от поездки. Вот, например, еще такой «пустяк»: после того как мы несколько дней подряд провели в седле, да еще в самую жарищу, у нас обоих образовались фурункулы на самом неподходящем месте. Особенно тягостно они дают о себе знать, когда с утра и до вечера непрерывно приходится ехать на грузовике с плохими рессорами… Всю дорогу мы поочередно сидели на надувной подушке, поскольку она у нас была одна на двоих. Наконец нам это надоело, и мы решили в день по два раза вкатывать друг другу пенициллин.

Когда мы проезжали мимо какой-то плантации, раздался страшный взрыв. Михаэлю едва удалось справиться с машиной и заставить ее остановиться: оказалось, что на одном колесе лопнули и камера и покрышка. Но самое страшное было не это: шедшая впереди нас по дороге женщина с корзиной на голове так испугалась, что очертя голову бросилась на загородку из колючей проволоки и запуталась в ней. Нам пришлось ее сначала выпутать оттуда, а потом во многих местах заклеить раны лейкопластырем, до того она изодрала себе кожу.

Каждый раз, когда мы в сумерках по крутым виражам африканских дорог съезжали вниз, огибая скалистые уступы, я мысленно прикидывал, хватит ли у машины сил потом снова вползти наверх. Меня не покидало тревожное опасение, что наш мотор, в котором оставалось только пять действующих цилиндров, долго не выдержит такой нагрузки. Не полопаются ли при подобном перенапряжении и все остальные цилиндры?

Потом я дорогой узнал от одного бельгийца, что у обычного «фольксвагена» всего только четыре цилиндра, а между тем я езжу на такой машине дома вот уже два года. И особенно меня успокоило сообщение, что существуют двигатели даже всего с двумя цилиндрами. Следовательно, ничего страшного не будет, если в нашем грузовике выйдет из строя еще пара этих деталей… Но если я начинал рассуждать на эту тему вслух, Михаэль всегда иронически отводил глаза в сторону: боюсь, что он не принимал меня всерьез.

В Ируму имелся маленький аэродром, и нам представилась возможность отослать домой отснятые кинопленки: чем скорей их вывезти из этого климата, тем больше надежды на то, что на них что-нибудь удастся увидеть.

Однако отослать их оказалось отнюдь не так просто. Дело в том, что при въезде в Конго мы оформили пленки как «подлежащие вывозу обратно», следовательно, мы должны были доказать, что все катушки в наличии. Но за это время фильмы были отсняты, следовательно, «облагорожены» и «обработаны». Цена их от этого возросла, поэтому нам надлежало уплатить новую пошлину за их вывоз из страны, а в ФРГ — таковую же за ввоз.

Энергичный молодой сотрудник фирмы «Сабена» и его жена помогли нам заполнить ворох формуляров, на что ушла уйма времени, а после этого нам еще пришлось с помощью пилы и молотка сооружать подходящие ящички для упаковки. Все это время включенный мотор нашего грузовика, оставленного перед домом, продолжал работать (а жрал он, кстати сказать, 40 литров бензина на 100 километров!). Служащий «Сабены» беспокойно оглядывался на тарахтевшую машину и наконец спросил, почему мы не хотим выключить мотор? Но на это у нас были свои причины. Только сегодня днем нам пришлось с помощью десяти человек толкать свой грузовик сначала вперед и потом столько же назад, чтобы завести. Повторять подобный маневр нам совсем не хотелось. И только после того как этот молодой человек пообещал собрать всех своих людей для этой операции, я согласился пойти и выключить зажигание.

Когда мы покончили со всеми формальностями и пленка была упакована, созвали всех, кто только имел руки и ноги. Михаэль расставил людей по местам и приготовился командовать. Я сел за руль, нажал на стартер — и мотор тут же завелся, как ни в чем не бывало!

Это была только одна из многих злых шуток, имевшихся в запасе у этой машины!

Еще древние греки слышали о том, что Нил берет свое начало в сказочных Лунных горах. Считалось, что в этих горах, расположенных настолько далеко от цивилизованного человечества, что это даже трудно себе представить, захоронены алмазы царя Соломона. Именно в сторону этих горных вершин высотой 5 тысяч метров над уровнем моря, покрытых ледниками и вечным снегом, мы и направлялись. Дорога шла по зеленой холмистой местности. У подножия этих гор (носящих название Рувензори) в климате, напоминающем швейцарский, находится гостиница — излюбленная цель поездок всех европейцев из окрестлежащих центральноафриканских районов. Свободных мест в ней, к сожалению, не оказалось, поэтому нам пришлось проситься на ночлег в католическую миссию, чтобы не терять времени на установку палатки.

Ночью я пошел с карманным фонарем за дом и нашел там целых три туалета: два на обычный французский манер — просто с отверстием в полу, а одно с удобным деревянным сиденьем. Однако над ним висела табличка, гласившая: «Только для патера Ойзебиуса». Поэтому я не решился занять столь почетный трон.

Приветливые «святые отцы» пригласили нас наутро вместе позавтракать, а мы из вежливости отправились с ними к заутрени.

Должен сказать, что я совершенно не религиозен. Но все же меня тронуло за живое, что в этой церкви, где можно было увидеть одни лишь черные лица, звучали те же латинские слова тех же молитв, которые я слышал во времена своего детства в Нейссовском соборе или в деревенской церквушке в Твардаве, где мы жили в Верхней Силезии. Это католическое богослужение было для меня чем-то вроде кусочка моего детства…