— Ты все-таки расскажи, что там было и причем тут Чендаре. Хотя я догадываюсь, что он просто заминал дела о пропажах девушек, — не выдержал Тларг.

— Не просто заминал. Эта скотина не просто за деньги закрывала глаза на пропажу каких-то служаночек. Он знал для чего им девушки! По-крайней мере догадывался. Но даже догадываться и промолчать о таком! За год «работы» в этих кругах умерло несколько десятков девчонок! И все они и на его совести тоже.

— Да уж… И как только отмазался… — прогудел Лудим. Его эта история тоже не оставила равнодушным.

— Семья откупилась. При условии, что он никогда не пересечет границу столицы и вообще в Герцогстве не появится. Я думал, что никогда больше с ним не столкнусь. Отправят в родовое поместье, найдут подходящую пару и будет он сидеть тихо и род продолжать. Ан-нет. Он даже бароном стал, хотя не был наследником первой очереди, насколько я помню.

— Его род — вассалы Асомских. Эти могли помочь отмазать, но кусок, скорее всего, урвали хороший, — прокомментировал Лудим. Он больше всех здесь разбирался в политике местных родов.

— А что стало потом с той девушкой? Иветтой. Она выжила? — неожиданно спросила Ри. Мужчины улыбнулись. Ну-да, кому что, а женщина все равно видит тут какую-то романтичную историю.

— Жива-здорова. Искру, к сожалению, утратила полностью. Отдала в качестве мести за погибших девчонок. Вышла замуж за Мирна. Того самого огненного. Трое детей и, кажется, уже внука ждут, — ответил Табола. — Кстати, все их дети огненные стихийники.

В этот момент Ри от Дома позвала Настая. Марка пора было кормить и укладывать. Рина подумала, что самое интересное она выспросит у Таболы позже. А также узнает, что тот намерен делать с Чендаре и Мультикучино.

Сам Табола в этом даже не сомневался, а поэтому отставил вино подальше и принялся за еду. План мужчины составляли около пары часов, а потом, пожав друг другу руки, отправились отдыхать. Спонтанная пьянка не удалась.

Габриэль Нол

Он продолжил жить. Ходить на работу, помогать больным, ругаться с травниками, кроить бюджет. Но не жил. Словно бы и не стало его. Когда погибла Мила, его Милочка, а потом пропал только-только родившись их сын, Гейб думал, что сойдет с ума. Не сошел. Сыскари ничем не смогли ему помочь. Кажется, даже и не искали. Он тогда оббегал весь Каралат. Он достал Сыск до печенок. Он ничего не смог добиться. Ничего не смог узнать. Сначала даже хотел покончить с собой. Попробовал запить горькую. Не получилось. Однажды вечером шел в припортовый трактир и на его глазах поскользнулась на рыбьих потрохах, упала на деревянный настил беременная женщина. Не смог он не кинуться на помощь. Рефлексы были сильнее его. С женщиной, начавшей рожать прямо на воняющих рыбой досках, и ее ребенком в результате все было в порядке. Благодаря тому, что оказался рядом умелый лекарь. Не прошел мимо, замкнувшись в своем горе. Тогда он понял, что должен жить. Просто ради того, чтобы жили и растили детей вот такие рыбачки. Ради того, чтобы не оставались дети сиротами. На следующий день Гейб вернулся в лекарню и принялся за работу. Больше он не позволял себе и капли вина. Пусть, пусть нет больше Милы и, скорее всего, его сына, но он-то жив. И должен жить, чтобы там за Гранью они встретили его радостно. Встретили не упрекнув даже взглядом.

Мила часто говорила ему, что его дар принадлежит людям, что он самый лучший человек, которого она знала. Мила говорила, что гордится им и счастлива, что он обратил на нее внимание. Такую неудельную. Да какая ж она неудельная? Милая Мила, как он любил шутить над ней, была служительницей в городской лечебнице. Одной из лучших, кстати. Расторопной, с чуткими руками, неиссякающим оптимизмом и здравым цинизмом. Ему так повезло, что она ответила ему взаимностью. Два года счастья и безмятежности пролетели как один день. Поженились они практически сразу и вскоре Мила забеременела. А потом ее не стало. Ни ее, ни малыша. Как ни бились лекари, но организм, ослабленный родами, просто не смог бороться с невесть откуда взявшейся инфекцией. Его жена умерла в горячке через несколько часов после рождения сына. И за эти несколько часов малыш пропал.

Сейчас Габриэль сидел за столом в приемнике и торопливо заполнял результаты утреннего обхода в карточки больных. У них в лекарне на каждого пациента была заведена карта его болезней, чтобы, если человек снова окажется здесь, тот, кто будет его лечить мог быстро узнать о нем все. Естественно, все, что касается здоровья. Это было очень удобно, потому что позволяло быстро принять решение о лечении, не дать настой с аллергическими компонентами и многое другое.

Вот, например, госпожа Росса. Дородная купчиха, которая сама привыкла стоять за прилавком и контролировать каждую монетку, гонять продавщиц и ругаться с поставщиками, попала к ним лишившись чувств прямо среди бела дня. Гейб долго объяснял женщине, что не в ее возрасте и, гхм, простите, весе, скакать по ярмарке на самом солнцепеке. Осталась бы в лавке, а на торжище отправила помощников. Но нет же, это же главная осенняя распродажа. Они должны занять лучшее место, прямо посреди площади, а не жаться к стенам в теньке. Вот и схлопотала солнечный удар, который усугубило повышенное давление. Гейб влил в нее столько настойки боровника*, что у женщины не просто давление опустилось. Она малость опьянела. Нашлась и ее история в карточках. Оказывается, госпожа Росса уже неоднократно попадала к лекарям в руки после таких вот «ярмарок». Гейб прописал ей ежедневно принимать отвары ромашки и диету. Тут он понадеялся, что женщина, сбросив вес, будет менее подвержена таким скачкам давления, ну или займется личной жизнью, а не только работой.

*боярышник

Сначала лекарь даже не понял, о чем говорит ему молодой стражник, настолько ушел в раздумья. А тот просил его прийти назавтра днем к капитану Лудиму.

— Неужели? — Габриэль даже пару ударов сердца пропустил, но потом по лицу парня понял, что новости не хорошие.

— Я ничего не знаю, но капитан настойчиво просил вас посетить его. Простите, — отчего-то извинился тот.

Гейб нашел в себе силы кивнуть.

На следующий день он отправился к стражникам. В кабинете капитана, с которым лекарь до этого не встречался, кроме него находился еще и молодой маг. Он представился имперским сыскным Табом Равном. Гейб не совсем понял, что здесь делает сыскарь, да и не до того было. Он поздоровался и вопросительно посмотрел на Лудима.

— Простите господин, но новости у меня плохие. Мы нашли тело вашего сына.

Мужчина словно в ледяную прорубь нырнул. Он на несколько склянок забыл как дышать, в глазах потемнело. Очнулся он уже сидя в кресле. Молодой маг как-то воздействовал на него.

— Как вы определили, что это мой ребенок? Я ведь до последнего надеялся…

— Женщина, которая выкрала и убила вашего ребенка, все рассказала и во всем призналась, — отозвался стражник.

— Кто она? Зачем вообще? Зачем ей это было нужно?

— Это ваша бывшая жена Йолма Парат.

— О боги… Но…как? Как эта сумасшедшая вообще нашла меня? Зачем?

— Вот, выпейте. Это не алкоголь, — Лудим уже навел справки о лекаре и спиртное ему предлагать не стал. Тот, прежде чем попробовать, понюхал содержимое чашки.

— Боюсь отвар этого корня мне не поможет. К тому же господин маг уже чем-то успокоил меня. Не стоит смешивать магическое и органическое воздействие одной направленности, — привычно начал объяснять лекарь и сам себя заставил замолчать.

— Хорошо, — капитан стражи отставил кружку в сторону. — Йолма попала к нам при краже другого ребенка. Нет-нет, его мы найти успели.

— Слава богам, хоть этот малыш не пострадал.

— Давайте я дам вам почитать признательные показания, так будет проще, чем пересказывать.

Гейб взял протянутое ему дело и погрузился в чтение. Через некоторое время он поднял глаза на стражника и произнес:

— А ведь это я виноват, что пострадала моя Мила и сын. Я ведь подозревал, что Йолма сходит с ума, но пожалел, решил не сдавать в лечебницу как душевнобольную. Надеялся, что мое отсутствие со временем приведет ее нервную систему в порядок. Оказалось, что все только усугубилось. Я, я и только я виноват в том, что пострадали не только мои родные, но и другие люди.