— Тукко!

Ее слуга — назовем его так, ибо по меньшей мере иногда он и правда бывал ее слугой, — вошел с двумя свертками в руках. По кивку Сетры передал каждому по одному.

— Это?.. — вопросительно сказала Алиера.

— Ваши мундиры, если пожелаете их надеть.

— Мундиры?

Сетра посмотрела на пламенную драконледи и кипучего дзурлорда.

— Положение усложняется. Вы оба — могучие волшебники, отличные бойцы, каждый из вас владеет Великим Оружием. Я возрождаю Лавоудов. Если вы пожелаете — начиная с вас двоих.

Алиера озадаченно моргнула, а затем глубоко поклонилась — для нее и впрямь знаменательное дело.

Телнан просто ухмыльнулся и сказал:

— Я в игре.

Я слушал, пока Пракситт инструктировала «императора» быть потише, что живо напомнило мне дедовы уроки о самозащите, и как раз тут появился орка — Женька. Я подошел к нему. Он покосился на меня, на джарегов у меня на плечах, снова на меня и нахмурился. Я остановился в четырех футах от него и изобразил формальный поклон.

— Я Владимир Талтош, первый граф Сурке милостью ее величества, и хотел бы сказать вам несколько слов.

Что ж, он знал, что значит «милостью ее величества», но понятия не имел, как реагировать на выходца с Востока, который заявляет подобное, или общается столь формально, или открыто носит клинок, или разгуливает с джарегами на плечах. Такие вот мгновения постоянно напоминают мне, как же я обожаю быть самим собой.

Я уже подбирал следующую фразу, когда взгляд его скользнул мне за плечо; чуть помешкав, я услышал голос Пракситт:

— Это господин Талтош, и возможно, он поможет.

— Ты имеешь в виду с…

— Он знаком с джарегами, — сказала она.

— Насколько знаком? — пожелал знать он.

— Кое — что слышал, — пояснил я.

Он попробовал на мне тяжелый взгляд, но я умею лучше и знаю людей, которые делают это еще лучше меня, так что просто подождал.

— Вы с ними работали? — наконец проговорил он.

— Что ж, — сообщил я, — разумеется, я никогда не был замешан ни в какой противозаконной деятельности. Однако я кое — кого знаю.

Наконец он уловил намек и кивнул.

— Пойдемте куда — нибудь и поговорим. Возможно, где — нибудь снаружи?

— Прямо сейчас я не склонен покидать театр, — возразил я.

— Тогда…

— Дальше уж вы сами, — сказала Пракситт.

Женька провел нас к краю шесть, где имелась скрытая — ну или как минимум незаметная — дверь, которая вела в тот же закулисный зальчик, где я ранее беседовал с Пракситт.

— Итак, — проговорил я, — слушаю.

— Я — Женька, — сказал он.

Я кивнул.

— Мне так и говорили.

— Моя работа — организовывать инвесторов, так? Я должен убеждать их, что постановка принесет деньги и вложения их окупятся, так?

— Да, это я понял.

— В силу некоторых причин вопросом часто интересуются джареги.

Я кивнул. Не стоило уточнять, что «некоторые причины» имеют нечто общее с сокрытием денег от имперских сборщиков налогов и превращения нажитых нечестным путем средств в законный доход.

— Сейчас у двоих из них двенадцать стопок.

— Стопок?

— Так считаются проценты. Делим на семнадцать частей, стопка — это семнадцатая часть всего вложения.

— Семнадцатая. Ну да, конечно. И в нашем случае у них, как бишь там у деловых людей это правильно зовется?

— Контрольный пакет. Формально да, но это ничего не значит, потому что по договору я организую все представление, и у них нет права голоса в вопросе, как именно.

— Хорошо. И сколько денег тут реально в деле?

Он замялся и наконец проговорил:

— Много. Надо платить актерам и музыкантам за все время репетиций, и конечно, режиссеру. Рабочие сцены делают декорации. Ну и само здание, разумеется. В общем, серьезная сумма.

Орки терпеть не могут называть конкретных цифр до самого заключения сделки. Я позволил ему такое и уточнил:

— И сколько инвесторы рассчитывают получить?

— Тут — то и вся соль с театром. Могут потерять деньги, хотя навряд ли потеряют так уж много. Или выйти в ноль. Или их завалит золотом. Заранее не угадать.

Я не знал, объяснять ли ему, что джареги, даже если потеряют деньги, в итоге получат выгоду — в том плане, что смогут порадовать имперских аудиторов предъявленными цифрами. Ну, не порадовать, аудиторы не идиоты, но это их заткнет. Женька, однако, продолжил повествование, пока я прикидывал, что ему рассказать.

— Раньше у меня никогда не возникало проблем с джарегами.

— А сколько раз вы с ними раньше работали?

— Э… ну… девять.

Я кивнул.

— И что они вам теперь сказали?

— Сказали, кое — что возникло, и оборотные средства им нужны прямо сейчас.

Я внимательно посмотрел на него — а вдруг сумею уловить, что он врет.

Иногда получалось. На сей раз я не увидел ничего.

— Хм, — проговорил я. — Они вместе к вам подошли, или сперва один, потом второй?

Он вопросительно взглянул на меня, словно пытаясь понять, почему это должно быть важно, потом пожал плечами и сказал:

— По очереди, с разницей примерно в полчаса.

— И ни намека, почему? — спросил я.

— Нет. Если это важно, они казались слегка смущенными, я джарегов такими никогда не видел.

— Это важно, — кивнул я. Теперь я верил ему чуть больше. — Но что могло возникнуть такого, чтобы… ох.

— Что? — спросил он. А затем: — И что тут смешного?

— Наверное, — вздохнул я, — это ни разу не смешно.

— Но вы все еще смеетесь.

— Так, немного. Просто я вычислил, зачем им внезапно потребовались деньги.

— Что…

— Забудьте. Это неважно. Как их зовут?

— Одного — Крестин. Второго называют Искрец.

Я кивнул. Не слышал ни о том, ни о другом, но вовсе не факт, что должен был.

Да, и чтобы вы были в курсе — о вас — то я забочусь больше, чем о Женьке, — смешного тут то, что я очень хорошо знал, зачем им нужны деньги.

Вся суть во мне. Я только что раскрыл схему, которая в потенциале способна принести кучу денег для кучи преступников[8], так что любой, кто желает войти в дело, сейчас срочно собирает средства. Иными словами — да, именно то, что я сделал, чтобы выбраться из неприятностей, сейчас почти втянуло меня в неприятности.

Нет, я отказываюсь делать какие — либо заключения насчет жизни, хотите, делайте сами.

— Контракта у нас не было, — добавил Женька.

— Был. Просто не было его письменного подтверждения, или такого, что можно обосновать перед законом.

— А чем это отличается от отсутствия контракта?

— Тем, что у меня есть с чем работать, — пояснил я. — Кроме джарегов, другие инвесторы есть?

— Ну… парочка.

— Ваша мать?

— Сестра. — Он чуть покраснел. — А еще шурин и бывший напарник по экипажу.

— Понятно. Посмотрим, что я смогу сделать. Можете попросить тех двоих джарегов придти сюда и поговорить со мной? Не сообщайте им моего имени, если только при крайней необходимости. Просто скажите, что вы знаете парня, который, возможно, поможет все разрулить.

Судя по лицу Женьки, в восторг от моего предложения он не пришел.

— Так, — сказал я, — объясняю, как иметь дело с такими людьми.

Говорить вежливо и без обиняков. Не умничать, не изображать крутого, но и не трусить. Просто прямо говорите, чего хотите, и ждете. Возможно, они заставят вас дожидаться ответа, просто чтобы проверить, а вдруг вы занервничаете. Если зададут вопросы, отвечайте, только не врите, и не говорите им того, о чем не спрашивали. Даже если спросят, кто я, а они, вероятно, так и сделают, ибо не дураки. И помните, они вполне могут быть такими крутыми, какими кажутся, но простому народу вреда не причинят, если у них на то нет действительно важной причины.

— Ладно, думаю, я смогу все это сделать.

— Хорошо. Я буду здесь.

Он кивнул, а потом, словно вспомнив, этак почти склонил голову в почти поклоне.