Она кивнула.

— Ну да, — сказал я. — В Доме Джарега подобное случается, но лично мне подобное никогда не нравилось. Это ж совсем не то, что человек, который хочет играть в азартные игры, но не платить налоги с выигрыша. Или когда кому — то нужно взять денег в долг, а в банк ему хода нет. Нет, это наехать на какого — то бедолагу, отобрать у него деньги и ничего не дать взамен.

— То есть ты такого никогда не делал?

— Это было бы противозаконно.

— Ага. То есть ты такого никогда не делал?

— Нет, конечно, — что в общем — то было правдой. Единственный случай, когда я был втянут в нечто подобное, это когда ко мне пришел тот торговец шерстью, и ему и правда нужна была защита, так что дело не походило на аферу, но потом все усложнилось, как всегда и бывает…

— В обшем, ситуация такая. Можешь помочь?

— Ты подумала обо мне, потому что я ношу меч и потому что меня, так сказать, в черный список внести не смогут?

— В основном так. Мы сможем вместе заработать…

— Нет — нет, деньги мне не нужны.

Она внезапно забеспокоилась.

— Но я не уверена, что еще…

— Парочка услуг.

— Хорошо, слушаю.

— Мне нужна помощь той атиры, Мьюрит.

— Края Четыре? Какая именно помощь?

— Ты точно хочешь знать?

— Нет, но мне нужно знать, велика ли будет услуга.

— Мне нужно, чтобы она поставила блок на псионическое общение.

— Ты имеешь в виду, вообще?

— Нет, только один раз, с конкретной персоной в конкретное время.

— Если только это будет не во время представления…

— А если так?

— Ты же знаешь, она отвечает за смену освещения.

— А. Ну да, я и забыл. А как часто это требуется во время постановки?

— Не то что очень часто, но сбиваться в такие моменты нельзя. Если вдруг случится что — то неожиданное — ну, ты знаешь, какие они, актеры. Как начинает холодать, они ж не останавливаются, пока не замерзнут.

— Ну да, значит, придется подобрать время, когда ей вмешиваться не нужно. Ты как, сумеешь ее уговорить?

— Может быть. Если она решит, что причина достойная, или если ей понравится задача, или она будет в правильном настроении. Ты ж знаешь, какие они, атиры.

— Не то чтобы, даже скорее нет, но полагаюсь на тебя.

— Ты сказал, тебе нужна парочка услуг.

— Да. Мне нужно найти актера, который в этой постановке не участвует.

— Актера. Что ж, я знаю кучу актеров. Конкретные требования есть?

— О да, — подтвердил я. — Он должен быть очень невысоким.

Гулкие и резкие шаги по брусчатке, такие громкие в звенящей тишине адриланкского пригорода, отдавались эхом от стен домов, возведенных так близко друг к дружке по обе стороны улочки, что фургону тут и не протиснуться было. Персона, которая производила эти звуки, однако, ни капельки об этом не задумывалась, ибо думы ее заполняла смесь страха, надежды и раздражения, смешанных в приблизительно равных количествах.

Страх состоял в том, что подозрения касаемо ее призыва оказались верны; надежда заключалась в том, что, если это так, она подготовилась адекватно; раздражение же было посвящено собственно факту призыва.

Каола, как и демоны, ненавидела, когда ее призывали. Хотя в данном случае метод призыва представлял собой лишь устное указание прибыть в определенное место к определенному времени, чувства ее касаемо данного факта были примерно такими же, как если бы методика включала распевание катренов и вычерчивание знаков; и хотя «прибыть» требовало лишь быстрой телепортации через город и краткой прогулки вверх по улочке, чувства ее были примерно такими же, как если бы ей пришлось вопреки собственной воли переместиться сквозь иные измерения, или миры, или реальности.

Имя призывателя было — Дестонова — Финилла, иначе же Д'нилла, как ее называли везде, кроме официальных документов. Обитала она в куда более скромных условиях, чем жила бы на ее месте Каола, обладай она такими ресурсами и таким могуществом: простой одноэтажный домишко в Малых Вратах Смерти, в этих на редкость тихих кварталах, изобилующих подвальчиками с клявой, музыкальными площадками и картинными галереями.

Каола находилась шагов за десять до парадного входа, когда ощутила сложное переплетение заклинаний, окружающих и пронизывающих территорию.

Она продолжила идти вперед, пока не оказалась перед простенькой дверью красноватого цвета, которая сейчас светилась бледно — желтым.

— Каола, — сказала она.

Желтое сияние потухло, а дверь беззвучно распахнулась.

Пересекающиеся так и этак магические линии, которые почти ощущались невооруженным взглядом, внутри дома были чуть потоньше, но не менее явственными; Каола примерно представляла, что случится, если кто — то рискнет выпустить здесь хотя бы простенькое заклинание для освещения.

Примерно то же, что случится, если кто — то рискнет выпустить простенькое заклинание для освещения у нее дома. Только здесь все это было проделано с такой невероятной элегантностью и чувством стиля, с таким тщанием настройки воли волшебника на требуемый результат, что ни единого жеста, ни единой мысли, ни единой частички энергии не пропало даром.

Что ж, подумала она, я еще молода. Однажды я тоже так смогу.

Гостиная была маленькой, скорее даже «уютной». Пара книжных полочек, камин, на каминной полке выстроен скромный ряд небольших картин и пси — эстампов. Еще там имелся диван, низкий столик и два мягких кресла, одно из каковых занимала Д'нилла.

— Прошу, садитесь, — проговорила она. — Мерит как раз заваривает чай.

Не желаете чашечку?

Д'нилла была облачена в элегантное домашнее платье, бледно — желтое с белой оторочкой и рукавами, в которых можно было спрятать труп.

— Было бы чудесно, — ответила Каола, надеясь, что прочла знаки верно, хотя и знала, что это не поможет, ибо Д'нилла никогда не выдавала собеседнику ни звука, ни жеста, ни знака сверх того, что считала нужным выдать.

— У меня нынче очень приятная смесь «Затерянного пути» и «Эльде», — сообщила хозяйка, словно ради обсуждения сортов чая эта встреча и была запланирована. — Заказываю у поставщика из Лорстинова предела.

Каола поняла, что нервничает, а значит, именно этого от нее Д'нилла и хотела.

Мысленно выругалась, позаботившись, чтобы это не отражалось на лице, и приняла блюдце у теклы, которую, похоже, выбрали и одели с единственной целью быть максимально незаметной. Чайные чашки и блюдца, с другой стороны, незаметными не были, насыщенно — пурпурные с золотой каймой, ибо уж конечно, чем дороже чайный сервиз, тем лучше должен быть вкус чая.

— Молоко, лимон, сахар? — поинтересовалась Д'нилла.

— Лимон.

Служанка выдавила лимонную дольку невероятно аккуратно, чтобы ни капельки не попало ни в глаза гостьи, ни на ее одежду.

Д'нилла предпочла свой чай с лимоном и сахаром. Сахар был рафинированным, растертым в порошок, и стоил, вероятно, дороже, чем большая часть составов, которые продавала клиентам Каола. Однако если это планировалось как демонстрация своего превосходства, тут хозяйка потерпела неучачу — Каола тоже могла позволить себе такой сахар, если бы захотела.

От этой мысли ей стало чуть лучше. Она пригубила чай — тот оказался, правду сказать, вовсе не таким уж великолепным — и замерла в ожидании.

Д'нилла сделала небольшой глоток из своей чашки, прикрыв глаза, словно переживая нечто превосходящее доступные обычному человеку удовольствия, проглотила, поставила чашку на блюдце, а блюдце на стол, после чего сказала:

— Вам и правда нужно остановиться.

Каола предпочитала находиться у себя дома среди своих людей, где она могла бы сама направлять подобные разговоры. Пока же она ничего не ответила, ибо единственное, что могла бы ответить, так это «в каком смысле остановиться», на что последовало бы «сами знаете, в каком», а поскольку она не знала — предпочла дождаться пояснений.

— С тем делом насчет выходца с Востока, — добавила Д'нилла чуть погодя.

Каола моргнула.