«Хорошая работа, босс. Ты запустил в дело план, где ты, кажется, не слишком явно рискуешь головой.»

«А тебе не приходило на ум, что ни один из тех планов, где я вроде бы рисковал, так головы мне и не стоил? И что думаешь насчет этого теперь?»

«Нет, я не попадусь на удочку твоих суеверий.»

«Я знал, что могу положиться на силу твоего характера.»

Я вернулся к выходу, где сидел Тряпочник, и подождал, пока доставят корзинку с обедом, и поел, пока под сводами театра гремела большая хоровая партия; как раз из — за таких я терпеть не могу мюзиклы. Не знаю, что со мной не так, вроде бы всем остальным нравится, а для меня это все — дешевка и многословие. Эта конкретная песня, кажется, была насчет того, как они все, мол, получат кучу денег, что тронуло ироническую струнку в моей душе.

Увидев паренька, которого послал с запиской, я спросил, как было дело, и он сказал, что все передал, но ответа не было, так что я продолжал ждать и наблюдать за репетицией, и вопреки всему, мне даже стало интересно. Нет, заинтересовала меня не пьеса, и уж ведает Вирра, не пение, однако где — то в процессе меня посетила странная мыслишка.

Они прорабатывали все в малейших подробностях, знаете ли, всякое «теперь идешь вот сюда, а здесь поворачиваешься так», и «рассчитай свой вход так, чтобы шагнуть на сцену как раз когда она закончит мололог», в таком вот роде; и это мне живо напомнило, как я во время оно планировал дело, собираясь кого — то прикончить. Тут, конечно, участвовало куда больше народу, да и расчет времени требовался более четким, но — то же самое ощущение, «чтобы достичь такого — то результата, нужно, чтобы все случилось строго в таком порядке и именно таким образом». Я даже задался вопросом, а выйдет ли из меня режиссер.

Вот не люблю, знаете ли, предсказывать будущее, однако посмею сказать, что как бы там ни обернулся остаток моей жизни, режиссером я стану очень и очень вряд ли. Но не могу отрицать, когда я смотрел, как все это складывается воедино — чем дальше, тем больше это меня завораживало.

А потом другой посланник коснулся моего плеча и сообщил, что некто по имени Демон сейчас в лобби и хочет меня видеть.

«Сетра Лавоуд как Военачальница немедленно узнала о резне и сообщила Валенде. Император, по большому счету, сперва счел, что это преувеличение, затем попытался отнестись к делу как к «несчастному случаю», на который можно закрыть глаза. В итоге, однако, под давлением все возрастающего количества докладов об убитых драконлордах, дзурлордах и даже атирах, он потребовал провести тщательное расследование. В то же время он повелел, чтобы информация о резне была сокрыта до завершения расследования. Сетра, согласно нескольким источникам (включая ее собственное свидетельство), сообщила его величеству, что выполнить это невозможно, или как минимум маловероятно. Император велел следовать указаниям, что она и сделала в меру возможного — каковая мера, как Сетра и предсказывала, оказалось невелика. Кто именно проговорился, выяснить невозможно, но при наличии сотен сторонних свидетелей из гражданских, не говоря уже о тех, кто осуществлял штурм, это не имеет значения.

Сперва пошли слухи, затем — сплетни, и наконец — подтверждение от журналистов, в целом достойных доверия. Когда историю эту стали распространять по всем кварталам Драгаэры разнообразные уличные листки, Валенда первым делом отрешил Сетру от должности. Сетра же успела начать собственное расследование инцидента — и расследование было прервано, когда ее сняли с поста. Что, в свою очередь, подорвало доверие к имперскому расследованию, а также задержало его самим фактом неразберихи с двумя разными расследованиями.

Решение снять с поста Сетру Лавоуд, однако, не просто задержало расследование; тем самым была устранена персона, наиболее подходящая, чтобы справиться с последующими возмущениями. С точки зрения империи, впрочем, худшей ошибкой в отрешении Сетры от должности было то, что Валенда при этом не отдал ей приказа хранить молчание…»

Демон пришел один. Возможно, он единственный из членов Совета порой появлялся на людях, не взяв ни одного телохранителя. Меня это восхищало, хотя я порой полагал, что это глупость.

А еще я впервые задумался, откуда у него такое прозвище. Он что, и на самом деле демон? А если так, могу ли я его об этом спросить?

Ответы: как знать, и точно нет.

Я изобразил вполне искренний поклон, ибо так и было.

— Спасибо, что пришли повидать меня.

Он кивнул, не ответив.

— Я бы предложил вам удобное кресло и вина или чего — нибудь еще, но это театр.

— Да. Я даже не сразу понял, почему вы именно здесь. Хитро придумано.

— У меня неглупые друзья.

— О да, несомненно.

Мы прошли по театру, нырнув за кулисы, где я отыскал пустую комнатку.

Его, похоже, интересовало все, мимо чего мы проходили, взгляд его скользил туда и сюда. Я придвинул пару стульев для нас обоих. Он подолжал, пока я сяду, окинул взглядом комнату, словно фиксируя все, что в ней было, затем сел сам и сосредоточился на мне.

— Слушаю.

— У меня есть пара проблемок, о которых, я надеялся, вы сочтете возможным поговорить.

— Например, что Левая Рука очень хочет видеть вас мертвым.

— Вроде того, да.

— Мне не стоило сообщать вам этого, но высказывалось мнение — просто бросить все и заняться ими.

— Война в Доме Джарега, Правая Рука против Левой? Будет нехорошо.

— Нехорошо, однако если им удастся убить вас, после чего уже на нас обрушится Империя — будет хуже. Вряд ли вы решите изменить ваше соглашение с Империей.

— И сколько я проживу, если сделаю это?

Он не ответил.

— Хорошо, — сказал я. — Пункт первый: пара типов пытаются нарушить заключенные ими соглашения со здешним продюсером, чтобы вернуть средства, которые можно повыгоднее вложить в одно, хм, только что открывшееся деловое предприятие.

Губы его чуть искривились, он даже хохотнул. На самом деле.

— Ага, — кивнул я, — знаю.

— Имена?

— Крестин и Искрец. Крестин готов сотрудничать. Искрецу я не нравлюсь.

— Что задевает ваши чувства.

— О, я разбит, но готов продолжать жить с этим и дальше.

— Ладно, посмотрю на это дело. Что еще?

— Некий лиорн хочет запретить представление, потому что, полагаю, эта постановка недостаточно почтительно относится к его Дому. Для этого он пытается купить театр. Вам никогда не хотелось стать хозяином театра?

Сперва я заставил Демона рассмеяться, а сейчас явно озадачил его.

Прямо даже стыдно, что негде отметить это достижение, ибо в нашей непонятной игре я только что выбил несколько очков.

— А знаете, — проговорил он, — очень даже может быть.

— Серьезно?

— Мне всегда нравился театр. Так что продается? Труппа, или только здание?

— Только здание.

Он кивнул.

— Подумаю. Какую пьесу они ставят?

— Мюзикл.

— Мюзиклы я люблю. Так как он называется?

— «Песни Прессы».

Он вновь рассмеялся, на самом деле.

— О да, лиорнам это точно не понравится. Знаете, пожалуй, я и правда прикуплю себе театр. А то обидно будет, чтобы такую постановку закрыли.

— Вот и мне так кажется.

Я сообщил ему все, что знал о владельце, потом спросил:

— Ну а у вас что на уме?

Бровь его вздернулась.

— Да ладно, — заметил я, — вы не пришли бы сюда просто узнать, чего я хочу; для этого у вас хватает людей. Вы хотели встретиться со мной. Для чего?

Губы его снова дернулись. Демон, должен заметить, также сторонник тихой работы. Вероятно, у него тоже был дед.

— Да, — проговорил он, — есть то, что вы можете для меня сделать.

— Если вы насчет остаться в живых, рад сотрудничать.

— В Совете имело место обсуждение, — сообщил он. — Учитывая новое, как вы выразились, деловое предприятие, которое вы нам предложили, и нависшую над нами угрозу от Империи, если Левая Рука вас убьет, все стало интересным.