– Меон, Люцифер?

– Вряд ли. Они способны только ставить подножки, устраивать в физическом мире различные ловушки. Нет, речь идет о том, на что намекнул тебе Эйн: о проникновении в мироустройство реликтовой свободы. И оно не было учтено Творцом. Я допускаю, что реликтовая свобода – это то, что существовало в Небытии, она как бы на время «схоронилась» там, а при акте творения мира пролилась в природу. И я допускаю, что Саваоф, творя, не участвовал в происхождении свободы и даже не учитывал ее. Он просто не знал о ее существовании. Думаю, свобода, содержащаяся в Небытии, – тяжелое наследство, полученное от сотворения видимого и невидимого мира. То есть, предшественник допустил создание мира с условием, что останется возможность возвратиться к прежнему состоянию или к какому-то другому. Предшественник по какой-то причине, неведомой нам и, я думаю, самому Творцу, против вечности любого созданного мира.

– Ты хочешь сказать, что мы… смертны: отец, я, ангелы, ты? Ведь если был предшественник Творца, то, значит, именно он… породил нас? А если состоялось рождение, то будет и смерть. Ибо не может быть смерти без рождения и рождения – без смерти.

– Насчет собственной персоны я не имею иллюзий. Что касается вашего брата… Я не знаю, Иисус. Но спрошу тебя: зачем она, вечность? Быть вечно, это же, по-моему, великая мука. Впрочем, не исключаю, что за смертью может последовать воскресение… – смягчил он свой вывод.

– Ты разговаривал с папой об этом?

Берг задумался:

– Однажды я попытался получить ответы на эти вопросы. Саваоф усмехнулся и сказал: «Не вкуси плода с древа познания, ибо в этом погибель твоя». Но я полагаю, он имел в виду не столько меня, сколько самого себя. Увы, он не знает главного: откуда он взялся сам. И если это так, то он не может не думать о том, что в таком случае не было никакого смысла создавать Вселенную, ибо и созданный им мир ограничен и смертен. И впрямь: родиться, чтобы умереть – есть ли более глупая затея?

Иисус пристально глядел в глаза Берга. В душе его вскипало раздражение. Оказывается, далеко не все в окружении его Отца поддерживают и восхищаются им, предательство Люцифера и группы ангелов не случайность, а следствие накапливаемого недовольства, настороженности, а по большому счету, сомнений в нужности Творения. Иисус уже не контролировал себя. Обида нарастала. Берг, думал он, хитрит; он утверждает, что вечность, бессмертие есть мука, а на самом деле хочет продвижения по службе, перевода в сонм ангелов. И все хотят бессмертия! Все! Зависть, конформизм, скрытая злоба – вот что окружает Творца. И, кажется, Творец видит это. И страдает. Не может не страдать. Иисус подумал о том, что ему следовало бы почаще быть рядом с Отцом, помогать ему в управлении миром. Да, давно пора покончить с детскими забавами.

Прощаясь с Бергом, он, не подавая руки, усмехнулся:

– Берг, я отвечу на твой последний вопрос. Более глупая затея, если следовать твоей логике, все же есть. Хочешь знать, какая именно? Совсем не родиться. Только я не знаю никого, кто сожалел бы о том, что он родился. Уверен, и ты в их числе.

Демонстрационный зал, где предстояла прокрутка документального фильма об истории рождения и развития Земли, представлял собой разрезанный пополам шар с пристроенной ложей по диаметру, откуда зритель обозревал панораму геологических и других событий на планете с момента ее появления, то есть, 4,5 миллиарда лет назад. Иисус запустил программу и первое, что он увидел и услышал, восхитило его. Сначала раздался звук, то ли свист, то ли протяженный стон; звук удалялся, становился все тише и тише, превращаясь в гармоничную мелодию – неизбывную, радостную, словно кто-то спешил на свидание с желанным и любимым. На экране возник пылающий шар, сполохи взрывов поднимались над его поверхностью. Стремительно неслись и врезались в планету многочисленные глыбы-скитальцы. Двигались континенты, земную кору пробивали фонтаны лавы, образуя величественные горы и пропасти. Рождавшаяся планета напомнила ему цветущую розу.

За экраном прозвучал голос:

– Иисус, знай, что событиям, которые ты сейчас наблюдаешь, предшествовали около десяти миллиардов лет строительства Вселенной по чертежам Саваофа. Все, что ты сейчас видишь, фиксировалось в режиме онлайн, однако для удобства мы изменили скорость воспроизведения. Это не означает, что мы что-то сократили. Просто время сжато до разумных пределов. Не запечатлен лишь Большой взрыв, миг освобождения энергии. Ты спросишь, почему? Есть разные версии на этот счет, большинство придерживается такой: некому было запечатлеть, не было свидетелей этого грандиозного события.

– А Творец? Меон?

Комментатор замялся.

– Сын Саваофа имеет возможность узнать об этом от самого Отца. Для нас процесс не ясен и не понятен.

Помолчав, он предложил продолжить рассказ о рождении Вселенной:

– Тебе, конечно, известно, что после взрыва буквально в тот же миг материя и антиматерия остыли настолько, что наступила своего рода конденсация кварков…

– В это меня посветил Эйн.

Однако комментатор не отреагировал на замечание. Иисус предположил, что имеет дело с роботом. Тот продолжал:

– Взаимная аннигиляция завершалась выделением энергии в виде фотона. Началось формирование относительно тяжелых элементов, в строго заданных параметрах образуются гелий, водород, углерод…

– Послушай, я предполагаю, что ты начнешь рассказывать мне о физических константах, о том, что свойства и значения их не случайны, словом, о технологии создания Вселенной. Во-первых, я кое-что знаю об этом, а во-вторых, мне не очень интересно, как именно создавался видимый мир. Ответь, зачем, для чего он создан?

Комментатор опять смутился:

– Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить. Замысел Творца есть великая тайна. Я повторю сказанное накануне: сын Саваофа, спроси своего Отца. Однако, думаю, тебе рано об этом знать. Ты еще молод.

– Далась вам моя молодость! – Иисус потерял интерес к беседе. – Установи новый режим демонстрации истории развития Земли, – попросил он. – Ну, например, такой: все геологические эпохи ее существования вмести в земные сутки. Это возможно?

– Конечно, Иисус.

На экране возникла песчинка, она стремительно приближалась к Иисусу, пока не заняла почти весь экран, не превратилась в пылающий шар. Справа зажглось табло:

00:01. С момента образования Земли, а это случилось 4,5 миллиарда лет назад, прошла одна сотая земных суток.

03:30. Появились первые живые организмы. Затем происходит их длительное развитие, в ходе которого возникли многоклеточные организмы.

21:00.Кембрийский взрыв. В океане появляются все виды растений, членистоногие, моллюски. Но суша еще не заселена. И только спустя почти сто миллионов лет на суше прорастают лишайники, в воде зарождаются позвоночные, кораллы, губки. Первый папоротник покрывает землю между 418 и 353 миллионами лет назад, из воды выходят на сушу амфибии, планету заселяют тучи насекомых.

23:40.Гибель динозавров, распространение млекопитающих.

Теперь, сын Саваофа, мы вынуждены перейти на минутный и секундный счет, – прервал демонстрацию слайдов комментатор. – Ибо мы вплотную приблизились к современному состоянию Земли и ее обитателей.

За 1 минуту 17 секунд до окончания условных суток приматы расходятся по двум направлениям: шимпанзе и люди.

Тысячная доля последней секунды суток: в соответствии с проектом Творца Земля оккупирована людьми.

– Всего тысячная доля секунды? – не скрыл удивления Иисус. – Но это же… – Он быстро подсчитал, при этом у него не было нужды в калькуляторе. – В сутках 24 часа, 1440 минут, 86400 секунд. Человек, ты говоришь, появится за тысячную долю секунды до окончания суток, значит, это составляет одну/86400000 часть земной истории или одну/302400000 часть истории Вселенной.

– Ты точно посчитал, Иисус.

– И кто-то еще упрекает человека за то, что он несовершенен! Одна трехсотмиллиардная доля секунды! Одна трехсотмиллиардная! Ведь это – ни сколько!