– Могу для удовлетворения предложить расстрелять пару астероидов, – он выдвинул альтернативу собственному избиению. – И пар спустишь, и работоспособность боевой системы проверим.

Разговаривать, когда толком можешь пошевелиться, а чтобы посмотреть в лицо собеседнику, приходится задирать голову, чудовищно неудобно.

– Куда ты дел исполнительного военного, который слушается всех приказов? – очень спокойно спросила у чисто выбритого подбородка, который оказался у меня перед глазами.

Было странно. Неловко и стыдно – от того, что расслабилась. Подпустила слишком близко. Перестала чувствовать угрозу, а ведь нергит, будь он хоть тысячу раз трепетной фиалкой, спасающей беззащитных врачей, все еще может свернуть мне шею голыми руками. И то, что он до сих пор этого не сделал, говорит лишь о том, что наше вынужденное и временное сотрудничество ему выгодно.

– Может, я хотел похвастаться летными навыками?

– Угробив мой корабль?! – снова начала заводиться я, но в этот момент двери рубки с тихим шелестом разъехались, впуская Каррига, о котором все забыли. Он потирал бок и выглядел крайне недовольным. Однако гневной тирады не последовало – док разглядел нашу композицию и неловко взъерошил волосы.

– Я, наверное, попозже зайду, – пробормотал он и скрылся в коридоре.

Шиндари наконец опомнился и отпустил меня. Я потерла предплечья, гадая, не появятся ли синяки. Здоров, как киборг!

– Теперь он будет думать, что мы не только подельники, но и любовники, – проворчала себе под нос, но Шиндари услышал.

– Тебя это смущает? – он вернулся в свое кресло и взялся за штурвал, хотя необходимости в этом не было. Автопилот прекрасно справлялся со своей задачей на безопасных участках трассы.

– Это будет смущать его. А с доком у нас и так контакта не выходит.

Меня вообще сложно смутить хоть чем-нибудь. А вот о том, что прижиматься к твердой груди оказалось слишком приятно даже несмотря на раздирающием меня эмоции, лучше не думать. Ни к чему это, лишнее. Уже совсем скоро мы долетим до станции нергитов-инсектофобов и расстанемся навсегда. И маленький астероид, на котором я стану полноправной и единственной хозяйкой, наконец превратится из фантазии в реальность.

– Не думаю, что мысль о нашем моральном падении расстроит его больше, чем нахождение на одном корабле с террористами.

В памяти само всплыло лицо Каррига с приоткрытым в удивлении ртом, и губы невольно растянулись в улыбке. Глупо и смешно, и жаль дока, но больше все-таки смешно.

– Надеюсь, он не выйдет в шлюз, отчаявшись избавиться от нашей компании.

– Не выйдет, – уверенно сказал Нейдар. – Ты ограничила ему доступ к управлению кораблем. Шлюз просто не откроется.

Нергит рассеянно почесал шею и после паузы добавил:

– Как и передо мной.

С появлением на “Осе” толпы народа одинокие дежурства в рубке приобрели особенную прелесть. Тишина, разбиваемая лишь моими собственными движениями. Ровный свет датчиков, сигнализирующий, что все системы работают в штатном режиме.

– Ты решила оставить личину спасительницы грайцев и перейти к пыткам?

Увы, тишина – штука хрупкая. Разрушается легко, особенно, когда в ограниченном пространстве маленького катера толкутся не очень хорошо относящиеся друг к другу люди.

– Если я соберусь сменить методы, ты узнаешь об этом первым, – ответила нергиту, не поворачиваясь к нему лицом. У него сейчас было условное свободное время, и тихо сидеть с трюме он категорически не желал. Насиделся уже.

– Мне бояться или предвкушать?

Я лишь уже привычно закатила глаза. К осторожным прощупываниям, спрятанным за подколами, оказалось не так сложно привыкнуть. В другое время пикировки даже доставляли удовольствие, но не сейчас. Так что в диалог я вступать не собиралась.

За спиной загудел пищевой автомат. Нергиты, при всем их физиологическом превосходстве над людьми, оказались чудовищно прожорливы, и Шиндари, получив свободный доступ к еде, истреблял запасы концентрата с пугающей скоростью. На такой расход, собираясь в спешке на “Солянке”, я не рассчитывала. И еще неизвестно, удастся ли пополнить запасы по пути…

Я критично осмотрела ногти и, оставшись довольной результатом, начала аккуратно складывать на место то, что Шиндари принял за пыточные инструменты. Конечно, мой маникюрный набор несколько отличался от того, которым обычно пользуются гуманоиды, и больше бы подошел моднице-рептилоидке. Но и я занималась им не только для красоты.

– Не ожидал, – признался Шиндари, наблюдая за моими движениями. – Ты не производишь впечатления человека, которому интересны такие вещи.

– Почему? – я вскинула брови. – Потому что в космосе я не наряжаюсь, а ношу то, в чем удобно в любой момент впрыгнуть в скафандр?

Нергит задумчиво почесал подбородок.

– Мои сестры даже перед лицом конца света не вышли бы из комнаты без наведенного марафета. Ты на них не похожа.

Я пренебрежительно фыркнула.

– Если бы про меня можно было все узнать с первого взгляда, мы бы сейчас не разговаривали.

Агент, который похож на агента – мертвый агент.

– Страшно представить, сколько секретов еще таится под симпатичной мордашкой, – задумчиво протянул нергит и зачерпнул ложкой то, что выдал ему пищевой аппарат. Скривился и подозрительно принюхался.

Ну да, на качество ароматизаторов я в спешке внимания не обратила. Не ядовито, и ладно.

– Не больше, чем под твоей. Тебя, например, сложно представить членом большой семьи.

Он внезапно улыбнулся, искренне и нежно, и преобразился. Сейчас передо мной сидел не опасный преступник, а молодой и симпатичный мужчина с располагающим к себе лицом.

От неожиданности рука дернулась к бедру, на котором обычно висел бластер. Слишком внезапным оказалось преображение, а приятными сюрпризами меня жизнь до этого не баловала.

Шиндари сделал вид, что ничего не заметил.

– Да, мне повезло, – мечтательно протянул он. – У нас редко рождаются дети. Семья с двумя детьми уже считается многодетной. А нас у родителей трое. А у тебя большая семья?

Я криво усмехнулась и отвернулась. Придумывать что-то не хотелось, но Шиндари, кажется, уже сделал свои выводы.

Семья? Я не знаю, что это такое. У меня никогда ее не было.

… Нас было одиннадцать, самых дорогих проектов белого крыла Пхенга. Мы должны были стать его гордостью и принести славу и прибыль.

Мы были самыми одинокими детьми Галактики.

Вместо родителей или хотя бы нянек, живых, теплых, со своими привычками и характерами – андроиды, за неподвижными лицами которых нет ничего, кроме программного кода.

Вместо нормальных братско-сестринских отношений – внушаемая извне мысль, что стоит тебе оступиться и они, самые близкие, единственные близкие, тут же на тебя донесут. И будут правы.

Ибо правильно только так – Империя и служение ей превыше всего.

…наверное, мне хотелось бы иметь семью. Такую, как в этих глупых голофильмах, где все друг за друга горой и прочие гуманистические глупости. Наверное, интересное ощущение, когда рядом есть кто-то, кому можно доверять. Кто не предаст, стоит лишь измениться ветру галактической политики. Для кого я буду ценна не набором уникальных свойств и навыков, а сама по себе.

Глупость какая.

Последний раз, когда я доверилась близкому, как мне казалось, человеку, закончился лабораторией, оковами и крысами, жрущими мои руки. Седьмой, которому я верила, как себе, потом сказал, что просто не мог упустить случай проверить мои способности в действительно экстремальной ситуации.

Я тогда восстановилась. Даже шрамов не осталось.

От Седьмого же остался лишь органический бульон, медленно растворяющийся в кислоте. Не прониклась я тогда идеями научного прогресса во славу Пхенга. И постаралась скрыться, да так, чтобы меня не нашли лучшие из лучших – мои товарищи по играм под прицелом множества камер.

Я всегда считалась не самым удачным экспериментом Крыла – не умела читать мысли, поджигать предметы взглядом, взламывать технику при помощи одного лишь желания… Сейчас меня искали по всей Галактике, и не могли найти. Пожалуй, это можно считать поводом для гордости.