Механические двери шлюза с тихим шелестом разъехались в стороны, но на этом гостеприимство “Осы” закончилось. Офицер остался в легком скафандре, но вот шлем снял, что с его стороны было большой ошибкой. Нейдар едва успел подхватить получившего по голове соотечественника и бережно уложить его на пол.

– Ты не перестаралась? – спросил он озабоченно, разглядывая коротко стриженный беловолосый затылок офицера.

– Я профессионал, – обиделась на недоверие. Никто не смеет сомневаться в моих профессиональных качествах! – Отлежится и снова будет как новенький!

Шиндари кивнул без всякой уверенности. Причинять вред сородичу ему было явно некомфортно, что, однако, не мешало ему связывать нашему “языку” руки и ноги тонким синтетическим шнуром. Запас его хранился на корабле как раз на такой случай.

Нергиты – крепкие парни, в чем я успела убедиться в очередной раз. Очнулся офицер куда быстрее, чем мог бы обычный человек. Обвел нас растерянным взглядом и спал с лица.

– Шиндари Нейдан! – узнал он сородича тут же. – Великий космос, ты же должен быть в тюрьме!

Мой портком подал тревожный сигнал – Карриг попытался покинуть каюту и обнаружил, что дверь заперта. И теперь был очень этим фактом недоволен. Я отправила ему сообщение с просьбой – настоятельной – не беспокоиться и отдыхать. Его присутствие не требуется.

В ответ прилетел восклицательный знак, который откровенно показывал степень и глубину негодования бедного бесправного доктора.

Между тем беловолосые гуманоиды пытались найти общий язык без применения рукоприкладства. Дело шло со скрипом. Я решила слегка смазать переговоры и продемонстрировала полностью заряженный и готовый к бою бластер. Лицо Шиндари стало обиженным, а офицера – напряженно-испуганным.

– Чем быстрее мы узнаем то, что нам нужно, тем меньше у меня будет искушения пустить эту штуку в дело, – предупредила пленника очень серьезно. Мой нергит стоял рядом с непроницаемым лицом. Он быстро взял себя в руки и теперь, с этой выправкой и протокольным лицом, выглядел военным даже в простой футболке и тюремных штанах.

– Бездна с вами, – офицер, совсем молодой на самом деле паренек, откровенно необстрелянный, обмяк и сдался. – Спрашивайте. Все равно доступа к секретной информации у меня нет.

– А нам и не надо, – заверила его. – Про секреты мы найдем, кого спросить, когда будет нужно. Ты пока общеизвестные факты кратенько озвучь.

Офицер смерил нас двоих взглядом, осмотрел тесный шлюзовой отсек – дальше его не потащили, пусть теряется в догадках, насколько велик наш экипаж – и неохотно заговорил.

И чем дольше я слушала, тем яснее понимала, что влезла в редкостное дерьмо. Что примечательно, чужое. Иначе было бы не так обидно.

– О чем ты хочешь услышать, нер Шиндари? О том, какой разразился скандал, когда тебя взяли? Или о том, как наши дипломаты из шкур выпрыгивали, пытаясь добиться для тебя тюремного заключения в тюрьме Содружества, а не выдачи инсектоидам?

Нейдар окаменел. С непроницаемым лицом он попросил соплеменника:

– Рассказывай дальше. Об этом я знаю. Догадываюсь… Что с проектом “Ковчег”? И с… Сектором В?

Я навострила уши. Как много можно узнать, если вовремя заткнуться и прикинуться ветошью…

– “Ковчег”... Его хотели свернуть. Нашлись те, кто решил, что медленная смерть от излучения – лучше, чем мгновенная от рук врагов. Но в итоге все же победила партия прогрессоров. Сейчас строятся новые ковчеги, более совершенные. И корабли сопровождения – тоже. Более маневренные и с большей огневой мощью.

Шиндари перекосило.

– И чтобы дойти до необходимости этого им нужно было потерять несколько тысяч женщин и детей…

Повисло тягостное молчание.

– Ладно. С этим все ясно, – выдавил из себя Шиндари. – Ты не ответил на вторую часть вопроса.

– Сектор В? – офицера перекосило, словно мы его тут лимонами пытаем. – Они призывали выступить против инсектоидов. Твоих товарищей признали террористической организацией и объявили вне закона. На Нергии о них давно ничего не слышно.

Мне поплохело. А Шиндари сжал челюсти так, что, кажется. я услышала скрежет крошащихся зубов.

– То есть все предпочли закрыть глаза на то, что сделали эти тараканы? – проскрипел он незнакомым голосом. Глаза налились кровью, под тонкой тканью футболки напряглись рельефные мышцы. Таким я своего пленника – или уже полноправного второго пилота? – еще не видела. И это зрелище откровенно пугало.

– Нергия не может позволить себе войны, – отвел взгляд офицер. – Ты и сам это понимаешь. Нас никогда не было слишком много, а теперь и вовсе…

В небольшом помещении повисло тяжелое, вязкое молчание. Еще чуть-чуть, и его можно будет есть ложкой. Как густой кисель с горчинкой. Редкостная гадость. И хочется уйти, ведь это все – не мои проблемы. это не моя планета. не мои знакомые, не…

Высадить бы сейчас Шиндари, отвезти Каррига на Эдем, и сделать вид, что этого заказа вовсе не было. Забыть про чужие проблемы. Каждую секунду в Галактике гибнут миллионы разумных существ. И в несколько раз больше рождается. Такова жизнь, ее неизменное течение и правило. И мне, по большому счету, есть дело только до себя. Как и остальным мириадам разумных жителей Галактики.

Я бы так и сделала. Мой чулан с секретами и без того забит под завязку, и места для чужих неприятностей там уже точно нет. Вот только появление чернокрылых в один момент перевело это дело в разряд личных. Вмешиваясь, я откровенно и неразумно нарывалась, но когда речь заходила о Пхенге, эмоции перевешивали здравый смысл.

Вот и сейчас я смотрела на связанного офицера космического патруля Нергии и думала не о том, как бы упаковать Шиндари и сдать его собственному правительству, а о том, как покинуть пределы системы с патрулем на хвосте.

– Офицер Ригби, ответьте! – ожила гарнитура на ухе пленного офицера. – Как проходит проверка?

Мы замерли, все трое. Ригби затравленно уставился на бластер в моих руках , а мы ждали, что он ответит.

– В штатном режиме, – отозвался офицер, что-то для себя решив. Например, что подкреплению сюда еще добраться надо, а мы с бластером вот они, рядышком. Одно движение руки – и популяция нергитов сократится еще на единицу. – Уже заканчиваю. Здесь все в порядке, скоро вернусь.

Гарнитура замолчала, офицер Ригби тоже. Тишину шлюзовой камеры нарушало только гудение двигателей.

– Тогда вышел знатный скандал, с этой секцией В. Полетели головы – фигурально выражаясь, естественно… – Ригби говорил словно бы в пространство, не обращаясь ни к кому конкретно. Так, предавался воспоминаниям, сидя связанным на катере террористов… – Тех, кто не отказался от своих идей, объявили вне закона. Они покинули систему, и не выходят на связь. Но были и такие, кто публично раскаялся в принадлежности к секции и получил возможность остаться дома. Некоторые даже должности сохранили… Например, Антея Коллари. Был большой шум, когда о ее участии в секции узнали.

Шиндари ощутимо напрягся. Значит, прозвучало что-то важное. Что-то, что может помочь найти моих заказчиков.

– Кажется, ты хотела продуть вентиляцию? – неожиданно обратился он ко мне. – Там что-то постукивало. И скрипело.

Вентиляция, как и все системы корабля, вели себя образцово-показательно, но я невозмутимо кивнула.

– О да. Нам предстоит далекий путь, не хотелось бы остаться в открытом космосе с неисправной системой жизнеобеспечения. Офицер, раз мои документы в порядке, могу я воспользоваться орбитальной станцией для текущего ремонта?

– Конечно, – кивнул Ригби. – Только не забудьте заплатить пошлину.

Пошлину действительно пришлось заплатить, а вентиляцию продуть. Пока я изображала бурную деятельность, Карриг не забыл напомнить о списке недостающих препаратов. Сцепив зубы, я закупила и их, чем окончательно подтвердила амплуа недалекой блондинки, умудрившейся проворонить все на свете перед дальней дорогой.