— Дана, а мы с Итом люди, или нет? — спросил Скрипач после того, как в самом начале разговора Дана выдала ни с того, ни с сего то, что думала о Лийге. — Как тебе кажется?

Дана задумалась.

— И да, и нет, — сказала она с сомнением в голосе. — Я вас как-то немного иначе себе представляла, если честно, но… не знаю. Люди, но не совсем.

— Слушай, можешь объяснить, о чем ты сейчас сказала? — спросил Скрипач. — Вы с Итом уже две недели общаетесь, и как-то очень странно это всё выглядит, не находишь?

— Оно не странно выглядит, оно и есть странно. Я и сама не понимаю. Ит, помнишь, я рассказывала про эти места, ну, там, где была кошка, где находилась Линия, и всё такое? — спросила Дана. — Вы там тоже были. Но не совсем вы.

— Ты с нами там общалась? — с интересом спросил Скрипач.

— В том-то и дело, что нет, — с сожалением вздохнула Дана. — Видела. В одном очень странном месте. Самое плохое, что я помню не всё, — призналась она. — Какие-то кусочки, как ту же Линию. Как Джини. Как городок, в котором жила. Море… Обрывки, понимаешь? Я бы очень хотела вспомнить больше, честно-честно. Вспомнить, и что-то понять. Но не получается.

— Не переживай, — Лийга улыбнулась. — Такое ощущение, что ты в тумане, верно? — спросила она. Дана кивнула. — Не поверишь, у меня это ощущение с того момента, как я в этом всём оказалась. Тоже, в некотором роде, туман. Надо как-то попытаться его рассеять, наверное.

— Ты-то чего в тумане оказалась? — ехидно спросил Скрипач. — Лий, ты в тумане никогда не была, не надо. Вот мы да, были.

— Ага, как же, — парировала Лийга. — Не была. Ну-ну. Так, давайте пить кофе, и попробуем рассказать Дане хоть что-то. И я бы начала со Слепого Стрелка, потому что так будет проще объяснить, кто кем является в этом всём.

— Так, подожди, — попросила Дана, когда Лийга закончила объяснять ей то, что знала о мета-системе. — Повторение — мать учения, правильно? Вы говорите, что есть какая-то конструкция, которая состоит из кучи деталей, и они все взаимодействуют, да?

— Совершенно верно, — кивнул Ит. — Очень большая, очень старая, и очень сложная конструкция. Сигнатура. Мы её называем Слепой Стрелок.

— А почему? — повернулась к нему Дана.

— Что — почему? — не понял Ит.

— Почему — Слепой Стрелок? — спросила Дана. — Название красивое, но я не очень поняла.

— Потому что его действия — как выстрел из дробовика, — ответил Ит. — Результат всегда один и тот же, а вот картина выстрела всегда отличается от предыдущей. Когда-то сильно, когда-то не очень, мы точно не знаем. Пока не знаем, — добавил он. — Слишком большая эта конструкция, сложно её вычислить и выделить все детали.

— Ага… — Дана задумалась. — Ладно, про это я ещё буду спрашивать, но потом. Получается, что я — тоже деталь этой конструкции? Верно?

— Верно, — кивнул Ит. — И ты, и мы, и Лийга.

— Лийга? — не поняла Дана.

— Меня на самом деле зовут Лийга, — сказала Лийга. — Но я ничего не имею против Лиды. Тоже красивое имя.

— Ясно, — покивала Дана. — Значит, мы все детали, так?

— Именно так, — ответил Ит. — Ты — так называемый «наблюдатель». Лийга — судя по всему, «учитель». Мы с рыжим — инкарнация Архэ, первоосновы.

— А те, от кого мы прячемся? — Дана нахмурилась.

— Вторая часть конструкции, — сказал Скрипач. — Ещё один Архэ, и его «принцесса».

— Они плохие? — с интересом спросила Дана. — Ну, для вас? Вета Штерц, конечно, та ещё дамочка, но кто она в этой системе? Плохой человек?

— Вроде бы нет, — пожала плечами Лийга.

— Тогда зачем прятаться? — резонно спросила Дана.

— Чувствуем, что нужно. По крайней мере, пока, — Скрипач задумался. — Мы прячемся, считай, понарошку. И временно. Они что-то задумали, мы не знаем, что именно, и поэтому…

— Не получается, — покачала головой Дана. — Тут может быть только или — или. Или они хорошие, и надо действовать вместе с ними, или они плохие, и тогда прятки — вполне резонный выход. Разве я не права?

— В идеале всё так и должно быть, — согласился Ит. — Но по факту оно так не работает. Дело в том, что предыдущая тройка Архэ решила, что слишком устала от происходящего, и решила остановить процесс. И ничего хорошего из этого не вышло…

Они уже третий час сидели на полянке, пили кофе, и разговаривали. Дана, против ожидания, не испугалась, и, кажется, даже не удивилась — она принимала происходящее, как нечто, само собой разумеющееся, словно не было ничего особенного в том, что сейчас ей рассказывали и показывали. Да, показывали — потому что Скрипач решился, и развернул визуал, чтобы нарисовать схему компонентов Стрелка.

— Слушай, почему ты не удивляешься? — не выдержала в какой-то момент Лийга. — Ты так себя ведешь, словно это всё в порядке вещей.

— А надо, чтобы я удивилась? — повернулась к ней Дана. — Хорошо, я удивляюсь, если тебе этого так хочется, Лийга. Но я удивляюсь другому. Тому, что мои фантазии и сны сумели пробиться в реальность. Я думала, что это невозможно. Что всё то, что я видела, помню, знаю, чувствую — просто признаки моего безумия. Оказывается, это не так. Это реально. Вот это меня удивляет.

— У тебя не было ощущения, что ты… как бы сказать… не один человек, а два? — спросил Ит.

— Два? — переспросила Дана. — Нет, не два, Ит. Намного больше. Я не знаю, сколько, но точно не два, — она усмехнулась. — А еще я знаю, что про такие вещи ни в коем случае нельзя говорить психиатру. И маме.

— Ты была у психиатра? — спросил Скрипач.

— В юности, мама отвела. Он сказал, что я нормальная, просто фантазия у меня богатая, — Дана усмехнулась. — Посоветовал быть со мной построже, и почаще водить в церковь. Глупо. Что я там забыла?

— Видимо, ничего, — согласился Ит. — Ладно, давай по делу. Понимаешь, мы сейчас все находимся внутри системы, о которой говорили, и она начала работать. Это может быть опасно.

— Для кого? — нахмурилась Дана.

— Для всех, — ответил Ит. — И… тот, третий Архэ, то кольцо, которое ты сплела в ловушке для снов… он не должен пока что знать о твоем существовании. Хотя бы какое-то время. За это время мы максимально передадим тебе информацию, чтобы ты понимала, что именно происходит.

— То есть он обо мне всё равно узнает, — задумчиво произнесла Дана. — Ведь так?

— Да, узнает, — кивнул Ит. — Вечно прятаться не получится. Будет удача, если мы выиграем хотя бы две недели.

— А… ага… угу… — Дана потёрла переносицу. — Ясно… вот теперь ясно. Знаете, я придумала, — она оживилась. — Нам нужен рандом. Понимаете?

— Не очень, — покачала головой Лийга.

— Наша дорога будет работать сейчас как рандом, — объяснила Дана. — И по дороге вы мне всё и расскажете. Мы ведь в Анапу поедем, да?

— Хотели в Анапу, — кивнул Скрипач.

— Лучше в Витязево тогда, — предложила Дана. — Я видео оттуда смотрела, место красивое. Там роща есть, можжевеловая, и водичка чистая. Поехали туда, а? Ну, пожалуйста…

Лийга улыбнулась.

— Уговорила, — сказала она. — Так что ты сказала о рандоме?

— Нужна карта и катушка ниток, — уверенно сказала Дана. — Давайте я попозже покажу. Мне надо понять, как лучше это сделать.

— Дурдом, — констатировал Скрипач.

— Ага, — мрачно кивнул Ит. — Абсолютный дурдом. Как в анекдоте про халат.

— И халат этот мы перехватить, кажется, не успели, — покачал головой Скрипач. — Так что в дурдоме сплошь пациенты, врачей не наблюдается. Блин, чего делать, а?

— Понятия не имею, — признался Ит.

Лийга и Дана пошли прогуляться по лесу, а Ит и Скрипач остались у машин вдвоем — сейчас на газовой плитке закипала вода для макарон и ещё одной порции кофе, а они сидели в тени «Чуана», и разговаривали.

— Ей же по фигу, — с недоверием в голосе произнес Скрипач. — Ей абсолютно по фигу, ты понимаешь?

— Ещё бы я не понимал. Я с ней общаюсь две недели, и… — Ит поморщился. — Знаешь, что она напоминает мне? Долго думал, всё никак не мог сформулировать, но всё же попробую. Это суб-личность. Или, точнее, над-личность. Дана Ким — это какой-то новый этап в становлении самой конструкции. Во-первых, она не эмоциональна. Нет, она чувствует что-то, но совершенно не так, как чувствовали другие наблюдатели, которых мы знали. Это квазинаблюдатель, с новыми параметрами, и каким-то абсолютно иным смыслом. Ты помнишь Эри? Которая голову в духовку сунула, когда поняла, что её не узнали, настолько сильно она переживала. А Берта? Самоотверженная, и любящая до полного самоотречения. А несчастная Ада, которая годами плакала о подруге, и любила Яра так, что умереть согласилась, только с условием — держать его за руку? В каждой из них было очень сильным человеческое начало, живая душа, что-то такое, что выделяло их из общей массы, и делало если не великими, то где-то рядом. Но Дана…