— Погоди-ка, — Ит задумался. — А эту полосу, случайно, не называют космодромом? Потому что Домодедово и космодром мы сто раз слышали, а вот про Лямцево я и впрямь не в курсе.

— Вроде бы называют, — ответила Дана. — Но я почему-то именно деревню запомнила.

— Давай съездим, посмотрим, — сказал Ит. — На счет погонять не знаю, а вот разведка и путешествие — это всегда интересно.

Поле оказалось большим, по подмосковным меркам; большим, пустым, поросшим свежей молодой травой. В деревне не остановились, проехали по главной улице, мимо пруда и храма, потом свернули на подъездную дорогу, и минут через десять оказались в нужной точке — на огромной бетонной площадке, состоявшей из здоровенных шестиугольных плит, между стыками которых тут и там пробивалась всё та же молодая трава. Ит остановил «Жулан», и они с Даной вышли.

Поле, огромное поле, и молодое весеннее небо, ещё не тронутое закатом. Здесь было на удивление тихо, и тишина эта показалась Иту немного неестественной, потому что не может быть такой тишины, когда невдалеке находится куча дорог и развязок, а ещё немногим дальше расположен большой аэропорт. Ит поневоле прислушался — снова тишина, и едва слышное дыхание ветра в траве.

— Красиво, — сказала Дана негромко. — Два пространства. Земное и воздушное. Кажется, что можно разбежаться, и взлететь.

— Да, — согласился Ит. — Как птица. Верно?

Она усмехнулась.

— Нет, как птица — это не интересно. — Я бы хотела летать, как человек.

— А это как? — с интересом спросил Ит.

— Силой мысли, наверное, — пожала плечами Дана. — Захотел, и взлетел.

— К сожалению, так не бывает, — вздохнул Ит.

— Я знаю, что так не бывает. Просто я этого хочу, — Дана сняла с плеча рюкзак, расстегнула молнию. — Ит, иди сюда, — позвала она. — Кажется, тут подходящее место…

— Для чего? — удивился Ит.

— Для подарка, — объяснила Дана. — Держи, это тебе.

Девушка протягивала Иту самодельный конверт, склеенный из грубой крафт-бумаги. Он взял, помедлил.

— Открывай, открывай, — поторопила Дана. — Надеюсь, тебе понравится.

Внутри конверта обнаружилась обещанная ловушка для снов. Ит вытащил её, и принялся рассматривать. Да, пожалуй, ничего подобного он действительно никогда не видел, ловушка вроде бы была похожа на те, о которых он знал, но при ближайшем рассмотрении сходство заканчивалось.

Ловушка состояла из трёх оплетенных оранжевыми, красными, и желтыми нитками колец разного диаметра, кольца эти соединял между собой сложный спиралевидный узор; в самом центре ловушки находилась крупная, красиво ограненная прозрачная бусина. Низ ловушки украшали три хвостика с перьями, тоже красными, оранжевыми, и желтыми. Ловушка выглядела красиво, но в то же время ощущение от неё было какое-то тревожное. Возможно, из-за цвета, подумалось Иту. Словно держишь в руках сполох огня.

— Ит, когда я её плела, я думала о тебе, — тихо сказала Дана. — О тебе, и о твоём брате. Но… знаешь, я не поняла одну мысль, которая пришла мне в голову. Это третье кольцо, которое не пускает к бусинке, видишь? Оно есть, но я не поняла, откуда оно взялось. Должен быть кто-то третий, Ит. То есть не совсем правильно. Есть кто-то третий. И это не жена твоего брата.

Ит, наконец, поднял голову, и посмотрел на Дану. Она стояла совсем близко, и неподвижно смотрела ему в глаза — тёмный, тревожный взгляд, в котором явственно читалось беспокойство.

— А ведь ты права, — ответил Ит. — Всё так и есть. Ты поэтому сделала третье кольцо более темным?

— Да, — кивнула в ответ Дана. — Сперва я вообще хотела сделать его серым, как тень. Но потом поняла, что нельзя, это неправильно. Оно часть целого, но…

— Оно плохое?

— Да нет, в том и дело. Я не знаю, какое, — призналась Дана. — Оно другое, наверное. Но оно должно тут быть.

— Если бы ты знала, насколько верно ты всё поняла, — вздохнул Ит.

— Ты мне расскажешь? — спросила Дана.

— Расскажу, — пообещал Ит. — Только не сейчас, хорошо? Познакомишься с моим братом и с Лидой, и расскажем. Все вместе. Ты не против?

— Нет, — покачала головой Дана. — Я не против. Так даже лучше, наверное. Просто… мы вроде бы встречаемся, а они меня только один раз в лесу видели. Нехорошо получается, словно мы прячемся. А я терпеть не могу лгать и прятаться. Это мерзко.

Ит улыбнулся.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул он. — Обман сам по себе гадость, даже если он необходимость, а что говорить про ложь.

— К тому же за такое очень плохо наказывают, — сказала вдруг Дана.

— То есть? — не понял Ит.

— Знаешь, я вот помню… в том месте, где я была с кошкой, с Джини, там было… как бы сказать… — Дана помедлила. — Я же не знаю, где это всё, Ит. Может, только в моей голове. А может, нет. В общем, там можно было добраться до такой штуки, она называется Линия.

Ит нахмурился. То, что Дана, пусть фрагментарно, помнит Берег, он уже знал, и что кошка была фамильяром — тоже. Но Линия? Это что-то новое. Ни он сам, ни Скрипач на Берегу никаких Линий не видели.

— Что это такое? — спросил Ит.

— Ох… Если человек лжет, говорит гадости, клевещет, он попадает в линию, — ответила Дана. — Такое поле… серое, ровное, трава вся полегшая, жухлая, небо низкое, всё в тучах… и через это поле, в бесконечность, идёт линия из людей. Они стоят на расстоянии друг от друга, не очень большом, и мучают сами себя.

Ит опешил. Им на Берегу наказанные не попадались, наказанного видела Эри, это выглядело страшно, но монах с волком был один, больше она не видела никого. Но линия из людей, подвергающихся наказанию? Что-то принципиально новое.

— Там… всякие приспособления, типа столбов, крюков, и всяких прочих штук, — сказала Дана едва слышно. — И люди… они сами себя… то есть не их кто-то мучает и вешает, а они сами это делают. И говорят, говорят, говорят, кричат ту ложь, которую кричат тут. Я запомнила одного мужчину, седоватого такого, лицо словно из камня высечено, серьезное, брови насупленные, он кричал всякие мерзости, вообще не прекращая, и в это время сам же себя…

— Дана, не надо, — Ит положил конверт с ловушкой на крышу машины, и взял Дану за руки. — Не вспоминай про это. Или вспомни, но только не сейчас. Лучше скажи, ты уверена, что это действительно было, и ты это не придумала?

— Откуда я знаю, — Дана опустила взгляд. — Для меня это точно было. Мало того, я сейчас вижу людей, пусть по телевизору, или в сети, и точно знаю — вот этот попадает в Линию, точнее, он уже в ней находится, а этот нет. Я поэтому почти ничего такого не смотрю, и стараюсь поменьше общаться со всякими незнакомыми.

— Но с Лидой ты тогда в лесу заговорила, — заметил Ит.

— Она хорошая, вот и заговорила, — пожала плечами Дана.

— Ясно, — кивнул Ит. — Ладно, давай про это потом, а не сейчас. Ты не против? Мы вроде бы прокатиться хотели, не просто так же мы сюда приехали?

— Давай прокатимся, — согласилась Дана. — Только пакет с крыши забери, не забудь.

— Уж что-что, а его я бы точно не забыл, — улыбнулся Ит.

Лийга ловушку одобрила, и предложила повесить над кроватью Ита — тот, разумеется, согласился. Скрипач осмотрел ловушку с большим интересом, и заметил, что с такими подарками надо быть поосторожнее, мало ли что. Про Берег они Лийге уже, разумеется, рассказывали, и Ит во время этого разговора вдруг подумал, что, пожалуй, он совсем не прочь был бы оказаться там, на Берегу — хотя бы отдохнуть получше получилось бы. В этот вечер ему в голову впервые пришла мысль, довольно странная, и мысль эта была о перерыве, об остановке. Если работу Стрелка нельзя разрушить полностью, то, может быть, её возможно хотя бы замедлить? Даже нет, не так. Не саму работу, а какие-то её итерации. «Может быть, у меня получится увидеть ответ во сне, — думал он, когда вечером пил чай на кухне, поджидая, когда же Скрипач освободит ванную. — И как же, чёрт возьми, хорошо, что мы бросили эту проклятую работу. Хотя бы выспались. Теперь бы ещё мысли в порядок привести». Когда он ложился спать, снова подумал о возможном ответе, но в этот раз он во сне так ничего и не увидел.