— Калимэра, Элени… Давно тут стоите?

Стюардесса неуверенно улыбнулась.

— Извините, кириа Константинидис, не хотела вас напугать. Хотела лишь разбудить, мы скоро приземлимся.

— Так это были вы… — я протёрла глаза, стараясь прийти в себя. — Голосов было как будто несколько…

— Наверное, к «хору» присоединились все, кто есть в твоей голове! — влез Константинидис.

— Так ты их тоже слышишь? Какая родственность душ! — с издёвкой восхитилась я и схватилась за лоб.

Вот это вертолёты… Очень смутно помнила последние несколько часов. Кажется, мы с супругом «прикончили» ещё две бутылки шампанского… и я дула ему на шишку, чтобы та не болела. А он, расчувствовавшись, клялся, что прощает мне все увечья, которые я ему нанесла — разумеется, тут же вспомнил и побои костылём, и как я наступила на него после несостоявшейся брачной ночи. Ненадолго же хватило его всепрощения!

— Ох, как кружится голова… — Константинидис со страдальческим видом поднялся на ноги и поспешно вцепился в край стола, чтобы не упасть.

— Совсем не чувствуешь турбулентности? — продолжая сидеть на полу, я ткнула его локтем в бедро. — Подожди, пока перестанет трясти, потом поднимайся. Шарахнешься сейчас в очередной раз, а виновата опять буду я!

— Конечно, ты! — с готовностью поддакнул Константинидис. — Не будь тебя, я бы так не набрался! Элени, принеси воды и аспирин… для меня и моей… кирии…

— Для кирии только воду, пожалуйста, — посмотрела я на стюардессу, и та, с трудом пряча улыбку, удалилась.

— Тебе не нужен аспирин? — с удивлением покосился на меня Константинидис.

— Господи… что же она видела ночью, если сейчас ей так весело… — пробормотала я, провожая стюардессу взглядом.

— А что она могла видеть? — хмыкнул супруг. — Будь ты нормальной, можно бы предположить, что ночью произошло… что-то. А так…

Разозлившись, я просто шарахнула его пяткой под колено. И без того едва удерживавшийся вертикально Константинидис покачнулся… и с коротким стоном ухнул вниз, подмяв меня под себя.

— Да чтоб тебя! — охнула я. — Только сцены из корейской дорамы и не хватало! Слезь с меня немедленно!

Но Константинидис навалился всем телом, явно намеренно делая вид, что оглушён падением и подняться не может.

— Честное слово, прикончу! — я возмущённо пыталась спихнуть его с себя. — А перед тем отобью всё, до чего дотянусь!

Злорадно ухмыляясь, супруг скатился, наконец, на пол и тоже ткнул меня коленом, попав по бедру.

— В следующий раз будешь думать, прежде чем пинаться, ненормальная! И при чём тут, вообще, корейские дорамы?

— Такие сцены повторяются почти в каждой, после чего герои внезапно вспыхивают страстью друг к другу! — ехидно пояснила я.

Уцепившись за подлокотник, наконец, встала — как раз вовремя, чтобы взять стакан с водой из рук появившейся Элени.

— Какое счастье, что мы не в дораме! — Константинидис тоже протянул руку за водой и таблеткой.

— Не в дораме, это точно! — я залпом осушила свой стакан. — Скорее в одном из блокбастеров Тарантино!

— Не видел ни одного, — снисходительно фыркнул супруг.

— Нашёл, чем гордиться!

— А это многое объясняет, — Константинидис посмотрел на меня взглядом «пробуждённого», только что достигшего просветления. — Слышал, в них очень много насилия. Теперь понятно, почему ты такая!

— Потому что Тарантино — мой приёмный отец и часто брал меня с собой на работу? — съязвила я.

— Хмм… а что же случилось с «чистильщиком» из Багровых Кулаков? — Константинидис похлопал ладонью по груди, видимо пропихивая проглоченную таблетку. — Как тебе такие вещи вообще в голову приходят?

— Могу задать тебе тот же вопрос!

— Кирье Константинидис, кириа Константинидис, мы готовы приступить к посадке, — стюардесса мягко улыбнулась, словно говорила с умственно-отсталыми. — Будет лучше, если вы займёте свои места и пристегнёте ремни безопасности.

— Да, Элени, сейчас, — супруг протянул мне руку и потребовал. — Помоги подняться!

— С чего вдруг? — отдёрнулась я. — Полночи прижимала холодный компресс к твоему лбу — считай, очистила карму на месяцы вперёд!

— Причём тут карма? Ты сбила меня на пол, а теперь даже не хочешь помочь…

— Ладно, ладно, только не ной! — я вцепилась в его ладонь. — Тебе действительно нравится строить из себя жертву, да?

Константинидис стиснул мою ладонь так, что кости слегка захрустели, и, поднимаясь, с силой дёрнул меня к себе — я с размаху впечаталась в его грудь, едва удержавшись на ногах.

— Ты… костолом! — выдернув ладонь из болезненной хватки, я возмущённо его оттолкнула.

— Больно? — вскинул брови супруг. — Могу тоже подержать холодный компресс — очистить и свою карму.

И, с усмешкой плюхнувшись в кресло, щёлкнул ремнём безопасности.

— Это был последний раз, когда я повелась на твоё «Помоги, не могу без тебя подняться!» — зло процедила я. — В следующий раз будешь ползать передо мной на полу — добью!

Заняв место подальше от благоверного, тоже застегнула ремень и отвернулась к иллюминатору. Смотреть, кроме облаков, было не на что — но всё же лучше, чем надоевшая физиономия «любимого» супруга. Кстати, он тоже делал вид, что я вдруг стала воздухом. Что ж, тем лучше! Сейчас один его вид вызывает во мне агрессию! Но, может, под солнцем и пальмами всё же удастся расслабиться и реагировать на него спокойнее? Ещё ведь нужно воплотить мой план и влюбить его в себя, а какое тут влюбить, если у меня руки чешутся его придушить! И ему явно хочется того же в отношении меня… Ну да ладно, в ближайшие две недели дам себе волю и просто отдохну — при этом постараюсь не пришибить молодожёна. А уже по возвращении «на родину» перейду к воплощению плана! Мысленно со всем разобравшись, я откинулась на спинку и закрыла глаза, чувствуя, как самолёт начинает потряхивать перед посадкой.

— Клио… эй! Любимая! — в голосе внезапно «включившегося» супруга явная издёвка. — С тобой всё хорошо?

Вот же… Просто напрашивается, чтобы его придушили!

— Стошнит, если открою рот! — отрезала я и демонстративно отвернулась к иллюминатору.

Из-за формы остров Шри-Ланка сравнивают со слезой, скатившейся в волны с полуострова Индостан, и так и называют: «Слеза Индии». А на санскрите «Шри-Ланка» означает «благословенная земля». Природа одарила остров действительно щедро: невероятное разнообразие флоры и фауны, тёплый климат, чудесные пляжи. В одной древней персидской поэме даже говорится, что Аллах создал специи и цветы Шри-Ланки, чтобы подсластить Адаму изгнание из Рая. Но, выбравшись из джета в аэропорту Коломбо, я меньше всего ощущала себя в подобии Рая. Перед посадкой нас основательно потрясло, и меня в самом деле начало тошнить — наверняка из-за ночных возлияний. Почему-то решив, что мне страшно, Константинидис перескочил в кресло рядом со мной уже перед самой посадкой и ужасно действовал на нервы, настойчиво убеждая, что мы обязательно приземлимся в целости и сохранности. Очень хотелось попросить его замолчать, но я серьёзно опасалась открывать рот. А потом начало тошнить и его — вероятно, из-за тех же возлияний. Когда мы, наконец, приземлились, лица у обоих были одинакового зеленоватого оттенка, зубы стиснуты, а губы плотно сжаты в попытке не выплеснуть наружу содержимое желудков, настойчиво стремящееся на волю. Я смутно помнила, как мы добрались к машине, которая должна была доставить нас в отель, и половина поездки прошла, как в тумане. Но постепенно тошнота отступала, я начала обращать внимание на окружающий ландшафт. Он оказался… впечатляющим! Ярко-зелёная растительность, павлины, разгуливавшие вдоль трассы с самодовольным видом наших голубей, буйволы и коровы, неторопливо пережёвывавшие траву и провожавшие равнодушными взглядами проезжавшие мимо автомобили.

— По-моему, здесь здорово! — собираясь фотографировать, я выхватила сотовый из небольшого дорожного рюкзачка. — Как тебе?

Глянула на сидевшего рядом Константинидиса… и с трудом удержалась, чтобы не вернуть ему «любезность», которую он оказал мне в джете — вцепиться в запястье и убеждать, что мы обязательно доберёмся до отеля невредимыми. Но супруг выглядел слишком уж плачевно, и я не стала его добивать. Вытащила из рюкзака бутылку с водой и протянула ему.