— Спокойной ночи, любимая! — по-идиотски захихикал и затих.

А я, закатив глаза, рухнула на свою кровать. Вот и поговорили «по душам»!

Калутара… Покидая отель пять дней назад, и представить не могла, что буду так рада в него вернуться! От Тринкомали до Калутары — пять с половиной часов езды… превратившихся для меня в пытку. Проснувшийся наутро после попойки Константинидис, хмуро заявил, что машину он вести не в состоянии, так что придётся добираться на такси. Стараясь быть с ним любезной, я хотела завести разговор о своём поведении на пляже. Но посмотрела на помятое лицо и тусклые глаза супруга и решила подождать. Завтрак прошёл в молчании, какому позавидовали бы и давшие соответствующий обет монахи. А потом была поездка в Калутару, за всё время которой мы не обменялись и десятком слов. Я попыталась было разговорить супруга, но он, пробормотав, что плохо себя чувствует, отвернулся к окну, сложил на груди руки и сделал вид, что ушёл в астрал. Тогда, немного помаявшись, я прибегла к единственному остававшемуся средству отвлечься от монотонности путешествия — сотовому. Но от сосредоточенного созерцания экрана меня укачало… В общем, когда такси, наконец, въехало на территорию отеля, я готова была выползти из машины на четвереньках и возблагодарить Небо за то, что эта жуткая поездка закончилась! Константинидис же, наоборот, казался довольно бодрым — учитывая в каком состоянии был ночью. Как истинный иппотис[1] помог мне выбраться из машины, расплатился с водителем и направился к стойке регистрации — за нашими карточками-ключами.

— Так и будешь прикидываться, что внезапно онемел? — догнала его я. — Или алкоголь был «палёный» и сказался на твоей способности говорить?

— Может быть, — поразил «красноречием» супруг.

— А, может, всё-таки объяснишь, зачем это было нужно?

— Алкоголь помогает расслабиться, — он, наконец, посмотрел на меня и улыбнулся. — Не принимай это близко к сердцу, Клио. Всё хорошо.

— Ладно, — равнодушно дёрнула я плечами. — Опасалась, что задела тебя на пляже и хотела об этом поговорить. Но раз всё хорошо, говорить не о чем.

Забрав карточку, демонстративно повернулась к нему спиной… и замерла на месте, не поверив глазам.

— А что именно ты хотела ска… — начал Константинидис, но увидел то же «видение», что и я, и замолчал на полуслове.

Ленивой походкой, с кокосом в одной руке и солнечными очками в другой, через зал неспешно двигалась самая настоящая Фата-Моргана. Остановившись в нескольких шагах от нас, мираж раскрыл объятия и радостно выпалил голосом Алекса:

— Кир! Кира! Наконец-то! Уже несколько раз сменил кожу, пока вас дождался!

Повисшее на несколько секунд молчание, а потом:

— Ты что здесь… за каким… Какого… — попытался выдать связное предложение Константинидис.

Алекс рассмеялся.

— Тоже рад тебя видеть, друг! И тебя, Кира. Идите сюда!

Его руки раздвинулись ещё шире, с явным намерением заключить нас обоих в объятия. Но Константинидис резко отдёрнул меня, оттолкнул руки приятеля и угрожающе сдвинул брови.

— Для чего ты здесь?

— Вот это приветствие! — не смутился Алекс. — Вы поссорились, что ли? Опять?

— Не твоё дело! — ещё больше потемнел лицом супруг. — Я спросил, зачем ты здесь.

— Соблазнить твою жену — зачем ещё! — съязвил Алекс. — Расслабься, Кир, я пришёл с миром! Просто подумал…

— …что со мной ей будет скучно? — продолжал наступать на него Константинидис.

— Просто решил отдохнуть. Подумал, в одном отеле с вами будет весело… Кира, объясни хотя бы ты ему!

— Что именно? — растерялась я. — По-моему, и у тебя неплохо получается…

Константинидис метнул на меня взгляд, от которого было впору упасть замертво, нахмурился ещё больше и рявкнул:

— Идём, нам пора! А с тобой, — убийственный взгляд на присмиревшего приятеля, — разберусь позже!

— Ты ведь не задушишь её, Отелло? — крикнул Алекс уже ему в спину.

Супруг даже не обернулся, а я, поспешив за ним следом, на ходу бросила Алексу:

— Если это всё же произойдёт, подумай о новом имени для себя — Яго!

— Кира, это не… — начал он, но я уже вылетела под пальмы вслед за супругом.

Догнала его недалеко от нашего «люкса» и вцепилась в локоть.

— От кого ты бежишь?! Если от Алекса…

Константинидис резко обернулся и гаркнул:

— Зачем?!

Я сильно растерялась — даже попятилась. Но супруга это, казалось, разозлило ещё больше:

— Не прикидывайся святой невинностью! Просил же, только не с ним! Но ты не могла подождать хотя бы до конца медового месяца?!

— Так ты считаешь… это я его позвала?! — наконец начала что-то понимать.

— А как бы ещё он здесь оказался!

— Мне откуда знать?!

— Ты ведь собиралась ему звонить! — рыкнул Константинидис.

— И как бы я это сделала, не имея его номера?!

— Но ты сама говорила…

— Это было игрой! — не выдержала я. — Неужели непонятно! У меня нет и никогда не было ни его номера, ни намерения звонить ему, ни вообще каким-то образом с ним связываться!

— Но… — голос благоверного слегка дрогнул. — Как он узнал, где мы, если не ты ему сказала?

— Сказал ему ты! — я яростно ткнула пальцем в его грудь. — На Шри-Ланке! А выяснить, в каком именно отеле, учитывая, что люксусных здесь раз-два и обчёлся, не так уж и сложно! И, уверена, у него есть своя «Клития», выполняющая подобные поручения!

Теперь растерянность перешла на Константинидиса. Он как-то странно дёрнул руками, стиснул пальцами виски, посмотрел на меня слегка загнанным взглядом.

— Клио… я… не подумал…

— Похоже, брак оказался удачным! Молодожёнов слышно на другом конце острова.

Мы одновременно повернули головы в направлении, откуда послышался этот так хорошо знакомый мне голос… и, увидев говорившего, я тихо простонала:

— Господи, только не это…

Из тени ближайшей пальмы к нам неторопливо двигался новый мираж — санторинский «Адонис», важнейшая причина моего брака с Константинидисом и моя первая любовь Теодор Влахос…

— Ты не рада мне, Клио? — не сводя с меня чёрных глаз, совсем недавно завораживавших меня до оторопи, он остановился в нескольких шагах от нас.

Но, если я впала в ступор, на Константинидиса стало страшно смотреть. Изменившись в лице, он бросил на меня диковатый взгляд.

— Как здесь оказался этот, тоже не знаешь?

— Нет, клянусь тебе… — начала я.

Но тут «на сцену», покачивая бёдрами, выплыло ещё одно «видение», и в лице изменилась я. А «видение», колыхнув гигантским бюстом, томно протянуло:

— Зато знаю я. Привет, котик!

Я резко вскинула голову, собираясь вернуть благоверному его же пилюлю и с издёвкой поинтересоваться, как здесь оказалась его бывшая. Но выражение лица супруга было слишком ошарашенным — для него «явление» тоже было полной неожиданностью. Тогда я повернулась к Тео.

— Ты… заодно с этим «деревенским матрацем»?

— Выбирай выражения, плебейка! — презрительно отозвалась та.

— О! Ты знаешь такие слова, пустоголовая силиконовая кукла? — удивилась я.

— Ах ты дрянь! — возмутилось «с-совершенство».

Дёрнулось ко мне с явным намерением перейти к рукоприкладству. Но я не успела даже шевельнуться, как Тео схватил её за руку, а Константинидис поспешно вклинился между нею и мной, закрыв меня широким плечом.

— Для чего ты здесь, Эви?

— А сам как думаешь? — стряхнув руку Тео, капризно протянула та. — Мы оба — не с теми, с кем должны быть! Всё это время я с ума сходила от тоски! И, судя по твоему виду, ты тоже!

— Я не спрашивал ни о твоей тоске, ни о моей, — с расстановкой произнёс Константинидис. — А спросил, для чего ты здесь.

— Поговорить! — патетично выдохнула «красотка». — Объясниться, попросить прощения за всю боль, что тебе причинила! Не отказывай мне в этом во имя любви, которую ко мне испытывал… и уверена, всё ещё испытываешь!

— Господи… — покачала я головой. — Весь полёт сюда учила текст? Или в клинике научились заливать не только силикон, но и белое вещество? Серое у тебя бы не прижилось…