Меня до сих пор трусит.

Делаю воду в душе погорячее, веду пальцами по волосам, зачесывая их назад, закрываю глаза и подставляю лицо под тропическую лейку. Агрессивно растираю ладонями предплечья.

Что это было сегодня?

В голове до сих пор крутится своя же собственная фраза о том, что мои родители будут против нашего с Мейхером общения. Я ведь ему вслух призналась, что мне это общение нужно, получается. Мне. С ним! Как же так?

Вонзаю зубы в уже и так покусанные за день губы, и хаотично соображаю, что же теперь делать? Как выйти из этой ситуации? Что он обо мне подумал? Посмеялся, наверное. Решил, что его глупый план работает. Не зря же снова хотел поцеловать. Не зря.

Всхлипываю от накатившего бессилия. Кажется, я окончательно запуталась. Заигралась. Вступила все-таки с ним в эту дурацкую игру, из которой вряд ли смогу выйти победителем. Нужно дистанцироваться. Срочно. Навсегда. Какой-то год. Причем учебный. Восемь месяцев и все.

Выплевываю попавшую в рот воду, закручиваю вентили и поток воды тут же прекращается. Переступаю бортик ванны и тянусь за полотенцем, обматываюсь белоснежной тканью и упираюсь ладонями в раковину. Провожу ладонью по запотевшему зеркалу, чтобы увидеться свое отражение.

Губы красные, глаза будто немного слезятся, но при этом, отдают каким-то легким сумасшествием.

Мы вернулись в отель час назад. После минут двадцать слушали нотации Марты Витальевны. Мейхер порывался уйти сразу, ему было плевать, он откровенно издевался над классной в разговоре и всем видом показывал, что ему все равно. Он хотел уйти, но почему-то остался стоять рядом со мной.

Как только классная отправила нас по номерам, заявив, что на ночную экскурсию по городу мы не едем и остаемся сидеть в отеле, мне позвонила мама. Мы разговаривали недолго, она никак не могла понять мой поступок, оказалось, что для нее очень дико, мое стремление поддаться порыву. Она не ругала, говорила спокойно, пыталась выяснить, почему я так поступила, спрашивала про Мейхера. Намекала на то, что возможно мы встречаемся, и если это так, то я просто могу честно ей в этом признаться. Я отнекивалась, содержательного разговора не получилось.

Выхожу из ванной и завернувшись в отельный махровый халат, забираюсь на кровать. На улице уже стемнело и даже включили ночную иллюминацию. Из окна отеля открывается шикарный вид на Невский проспект.

Класс через час выезжает на ночную экскурсию по городу. Мы с Мейхером за свой побег остаемся в отеле. К тому же если мы из него выйдем, то сразу же вернемся в Москву прямиком к родителям, потому как классной не нужны все эти проблемы. Марта была настроена очень решительно, а домой я пока возвращаться не хочу. Мне нужно еще немного времени, чтоб решиться на разговор с мамой и папой.

Включаю висящую на стене плазму, а потом запускаю влог любимой блогерши. Особо не смотрю, больше слушаю и занимаюсь своими делами — тупо лежу на кровати и залипаю в телефон. Листаю ленту, а потом осознаю, что какого-то черта уже минут двадцать тусуюсь на страничке Арса. Рассматриваю фотки, короткие видео, и опять кусаю губы. Перед глазами почему-то сразу встаёт его татуировка. На спине.

Красное круглое солнце и самурай. Мне показалось, что самурай, земля у ног которого усыпана катанами и стрелами. Но неизгладимое впечатление произвело то, что у него в груди зияет огромная дыра, из которой произрастает мощная ветка сакуры…

Я была под впечатлением не только этим. Не хочется признаваться, но его объятия и желание поцеловать, все это тоже меня очень тронуло. Сердце моментами трепещало.

Ужасаясь происходящим, блокирую телефон и откидываю его в сторону. Вскакиваю с кровати, натягиваю велосипедки, топ, а поверх длинную футболку. Слышу шум в коридоре, это точно наши идут на экскурсию. Вряд ли кто-то из гостей отеля будет так же громко орать.

Какое-то время неподвижно сижу в кресле, подтянув колени к груди. Прислушиваюсь к шагам за стеной. Там номер Мейхера. Навязчивые мысли о том, что он там сейчас делает, не покидают. Почему я вообще о нем думаю?

Губы огнем горят и макушка. Я словно до сих пор чувствую тепло его дыхания. Зажмуриваюсь и раскачиваюсь из стороны в сторону, полностью теряя ориентацию в пространстве. Со мной никогда не случалось ничего подобного. Я не испытывала такого насыщенно спектра эмоций, которые не могу идентифицировать. Путаюсь в них. Не могу разобрать, что хорошо, а что плохо…

Когда в дверь стучат, вздрагиваю и вжимаюсь в кресло сильнее. Ни за что с него не поднимусь и не пойду открывать. Ни за что. Я ведь знаю кто за дверью. Чувствую.

Стук продолжается около минуты, я успеваю выдохнуть в тишину, прежде чем мой телефон взрывается громкой мелодией. Это Мейхер.

Забираюсь на кровать, сжимаю телефон в ладони и тут же сбрасываю звонок.

— Открой дверь, Майя. Дело есть.

Хочется ответить, как в том мультике, но у меня отказали голосовые связки. Я молча пялюсь на дверь и только подкрадываюсь к ней в раздумьях. Если сейчас открою, пожалею, а если не открою, сгорю потом от любопытства, оно всегда было сильнее меня.

Открываю дверь и вижу перед собой Арса в куртке.

— Ты серьезно собралась сидеть в номере? — он ухмыляется просканировав мой внешний вид взглядом и аккуратно отодвинув меня в сторону, заходит в мой номер.

— Нам же сказали сидеть тут…

— Слишком скучно. Поехали.

— Куда?

— Покатаемся по городу.

— Я не поеду, — пячусь, обнимая свои плечи. Волосы падают на лицо, немного загораживая обзор.

— Серьезно?

— Мне не нужны проблемы.

Мейхер прищуривается, смотрит мне в глаза, а потом расплывается в улыбке.

— Окей, тогда я останусь здесь, — стягивает с себя куртку.

— Я тебе не приглашала.

— Мне не нужны никакие приглашения.

Мейхер бросает свою куртку в кресло, скидывает кроссовки и проходит вглубь номера.

— Слушай, раз будем тут тухнуть, давай пожрать закажем? — поворачивается ко мне.

Нервно переступаю с ноги на ногу, совсем не зная, что делать в сложившейся ситуации. Выгнать его, конечно. Точно.

— Я хочу побыть одна, уйди, пожалуйста.

— Посидеть в одиночестве и порыдать? Не, я должен присутствовать. Помнишь про наш уговор?

— Вот что ты ко мне пристал? — спрашиваю на выдохе. — Ты мне не нравишься и не понравишься. Просто смирись и уйди.

— Слушай, у них тут в рестике вроде норм еда, — меняет тему, делая вид, что вообще не слышал моих слов. — Ты что будешь?

— Овощи, — выдаю обреченно и забираюсь обратно в кресло.

Полчаса спустя, Арс доедает свой стейк, а я вяло ковыряю вилкой салат.

— Ты серьёзно не ешь мясо?

— Серьезно.

— Почему? — Мейхер сидит на моей кровати с тарелкой в руках.

— Мне жалко животных.

— А рыбу, значит, нет? — ухмыляется.

Отворачиваюсь.

— В детстве, когда я гостила у бабушки в деревне, стала случайной свидетельницей убийства бычка, которого впоследствии сдали на мясо. Меня не заметили, я притаилась за кустом черной смородины. Мне было восемь. С тех пор я не ем мясо.

Это события оставило неизгладимые впечатления…

Мейхер смотрит на свой стейк пару секунд, а потом снова насаживает отрезанный кусок на вилку и отправляет его в рот.

— Рыбу и всяких морских гадов тоже убивают, так-то. Даже людей, правда, их не едят, хотя есть некоторые племена, которые…

— Все, хватит, — останавливаю его поток сознания. — Ты не первый такой умный, — закатываю глаза, допивая свой сок. — Меня вполне устраивает то, что я ем.

— Ладно, уговорила. Слушай, ты серьезно будешь всю ночь сидеть в номере?

— Да.

— Поехали в клуб. Или в бар.

Он серьёзно сейчас? Хотя о чем я? это же Мейхер. У него и в профиле-то куча фоток и видео из разных тусовочных мест.

— Тебе нет восемнадцати. Разве несовершеннолетних пускают?

— Надо просто знать места, Майя. Тем более, ты сама сегодня созналась, что тебе нравится наше общение.