Не читаю. Просто блокирую экран. Мельком, конечно, заметил, что она спрашивала о вечеринке, но намеренно игнорю. С каждым днем эта прилипчивая девка раздражает все больше. Ее больное стремление вечно быть на связи дико бесит. Как можно быть настолько тупой, чтобы не понимать очевидных вещей?

Мне на нее плевать, на эту долбаную школу плевать, и на всех, кто там есть, тоже, естественно. Она с чего-то решила, что мне интересны ее идеи, сплетни, она сама...

Влад глушит движок, и Маратик выпрыгивает из тачки, будто у него подгорает. Выхожу следом. Сталкиваемся почти лицом к лицу.

Убираю руки в карманы, наблюдая за тем, как быстро меняются эмоции на лице брата. А потом и вовсе смотрю ему в спину.

Марат отворачивается и чешет в дом. Иду туда же. Нам вроде как по пути.

Судя по шуму телевизора в гостиной, Реня смотрит очередную документалку.

— Привет, — присаживаюсь на ручку дивана, упираясь локтем в спинку.

Марат же, махнув Рене рукой, проходит гостиную насквозь не останавливаясь.

— Арсений, — Регина улыбается, — привет.

Пятнадцать лет назад мать наняла Реню к нам в качестве няни, но с нашим взрослением ее обязанности кардинально изменились. Теперь она кто-то вроде управляющей в доме. Это место, вообще, функционирует исключительно потому, что Регина до сих пор здесь работает. Все, что касается персонала, ремонтов, оплаты счетов, нашей школы, отдыха на каникулах, секций — это все к ней.

— Поругались? — Регина убавляет громкость на телике.

— Так, — отмахиваюсь. — Мать не звонила?

— Звонила. Просила, пока ее нет, сдать в химчистку половину гардероба.

Неудивительно. Ничего другого я и не ожидал.

— Понятно, — отталкиваюсь ладонью от спинки дивана и поднимаюсь на ноги.

— Сказала еще, что эпизод с Маратом выйдет на следующей неделе.

— Супер, — вытягиваю большой палец вверх.

Марат попал в киноиндустрию в возрасте десяти лет. В фильм, где на тот момент играла мама, срочно понадобился полуподросток, кастинг решили не делать. Это долго, нудно, а ребенок был нужен здесь и сейчас.

Отлично помню тот вечер. Мама приехала домой и предложила нам попробовать себя в кино. Я отказался, потому что мне все это было неинтересно, а вот Марату зашло и заходит до сих пор. Каких-то больших ролей у него нет. В основном эпизоды или второй план, но во МХАТ тем не менее он поступать планирует. Когда жили в Нью-Йорке, даже посещал школу актерского мастерства.

— Вы ужинать будете? — Реня выключает телевизор, поднимается с дивана, проходясь ладонями по бедрам, чтобы разгладить свои широкие брюки.

— Можно.

— Марата позовешь?

Киваю.

— Может быть, все-таки расскажешь, что за кошка между вами пробежала?

— Как-нибудь потом.

— Не из-за девочки ли? — Регина улыбается.

— В смысле?

— В смысле девочку не поделили.

— А, в этом… Не.

— Ладно, молчун, топай за братом, я пока попрошу, чтобы накрыли.

— Окей.

На лестнице впиваюсь пальцами в перила и намеренно замедляю свои шаги.

Девочку, блин, не поделили. Реня как вывезет, глаза сами собой закатываются. Переступаю сразу через две ступени, а в башке в этот момент звенят слова Панкратовой. Это ее: «Ты должен извиниться!» — уже порядком подбешивает.

Какое ей вообще дело? Больше всех надо, что ли?

У комнаты Марата останавливаюсь. Пялюсь на закрытую дверь секунд тридцать, будто собираюсь с мыслями. Это лишнее, конечно, я прекрасно знаю, что сказать.

Толкаю дверь без стука.

Марат лежит на кровати с книжкой в руках. На мое появление не реагирует.

— Реня зовет ужинать.

— Я не голоден.

— Слушай, — переступаю порог, — ты извини меня. Я же не знал, что она твоя девушка…

— А это что-то меняет?

— Тип да…

— Ясно.

— Слушай, хватит дуться. Если бы сразу сказал, я бы…

— Что, Арс? М? Меня достали твои игры.

— С каких пор? — ухмыляюсь и прохожу вглубь спальни. — До недавнего времени тебе все это тоже было в кайф. Ты активно принимал участие в…

— А теперь не хочу. Противно.

Марат закрывает книгу с хлопком и бросает ее на кровать. Ставит ноги на пол, принимая сидячее положение.

— Ты продолжаешь портить всем жизнь, потому что недоволен своей. Но они в этом не виноваты. Понимаешь?

Беру со стола книгу. Кручу ее в руках. Джефф Грабб «Война братьев».

— Символично.

Марат кривит губы, рывком поднимается с кровати и подходит к окну.

— Я больше в твоих играх не участвую. Можешь на меня не рассчитывать, Арс.

— Без проблем.

Кидаю книгу обратно на стол.

Мы никогда серьезно не ругались. У нас не было ни единого камня преткновения. Никогда. Раньше. Главное слово тут — раньше.

— Реня звала ужинать, — повторяюсь. Распускать здесь сопли на пару нет никакого желания.

Марат поворачивает голову. Сталкиваемся взглядами.

— Расскажи я тебе, что у меня с Таей все серьезно, ты бы не понял. Ты всех презираешь, кроме себя любимого. И любовь тоже презираешь. А она существует. Настоящая.

— Ага, — уголки губ заостряются.

— Что и требовалось доказать, Арс.

Разворачиваюсь и двигаю на выход.

— Отстань от Майи, — бросает мне в спину. — Она классная девчонка.

Замираю на долю секунды, сжимая кулаки. Когда опорно-двигательная система перезапускается, выхожу из комнаты брата без ответа.

Майя

— И что, он прям тебе пластырь купил, а потом до такси проводил? — бормочет Вера. Я заехала к ней буквально на полчасика. Проведать, вручить пакет с фруктами и вживую сказать, что я очень жду ее выздоровления и возвращения в школу.

— Ага, — довольно киваю. — Не так страшен враг, как о нем болтают, — подмигиваю.

— Он, наверное, что-то задумал. Вот и решил тебя к себе расположить, Май…

Естественно, про Марата и его девушку я Вере не рассказала, это не мой секрет. Но вот не описать вчерашнее выражение лица Мейхера, когда он тащил меня до такси, просто не могла. Такие вещи в себе сложно удерживать.

Пришлось, правда, немного приврать, мол, мы случайно встретились в городе.

— Ты так говоришь, будто я поведусь на его радушие, Вера. Может, это вообще мой коварный план, а? Вскружить ему голову, а потом, бац! — хлопаю в ладоши. — Мордой об асфальт, — улыбаюсь, закидывая ногу на ногу, сидя на Вериной кровати.

Мельникова пялится на меня как на привидение.

— Чего? — смеюсь.

— Он тебе нравится? — переходит на шепот. С чего вдруг, неясно. В комнате мы одни.

— Чисто внешне — вполне себе. Внутренне — хуже человека я еще не встречала. Поэтому нет. Не нравится.

Я ни капли не вру. Мейхер симпатичный, бесспорно. Но вот в остальном — ужас, летящий на крыльях ночи. Не представляю, что должно случиться в моей жизни, чтобы я стала близко общаться или дружить с таким, как Арс. Он воплощение всего, что меня отталкивает в людях.

— Ты точно решила ехать на вечеринку? — продолжает допрос подруга. Она сегодня вообще очень странно себя ведет. Любая тема у нас сводится к Мейхерам. К Арсу больше.

— Естественно.

— А родители?

— Без проблем отпустили, с оговоркой, что в двенадцать я буду дома.

Вера уныло вздыхает, втянув шею в плечи.

— Жаль, что я не могу пойти с тобой.

— Ты же вроде была против этой затеи, не?

— Я после двух дней взаперти уже куда угодно ехать готова. Еще и в школу выпишут не раньше четверга. Ты, кстати, не боишься заболеть? У меня температура тридцать семь, еще и чихаю постоянно.

— Не-а. Спать до обеда и на законных основаниях валяться неделю в кровати? Конечно не боюсь!

— Ну тут согласна. Мама на фоне моей болезни взяла мелкую и уехала на городскую квартиру. Боится, что я их заражу. Отец домой только ночью возвращается, так что да, ты права. Болеть — это кайф. Спишь, ешь, сериалы смотришь. Кстати, я тут наткнулась на один трейлер, и прикинь, кого там увидела…