А ещё я замечаю, что в коридор вывалилась и вся компания Петровой. Они просто стоят за её спиной. Один из парней уже достал телефон, только это не имеет никакого значения. Потому что взгляд Полины становится совсем невменяемым. Она скалится и сжимает кулаки.

— Тварь! Тварь! — орёт и снова бросается ко мне.

Наносит удар ногой по моей ноге. Я словно от реальности отключаюсь. Растерянность, боль, ядовитый вкус унижения... Я вдруг перестаю ощущать их. В эту секунду, когда вижу перед лицом горящие ненавистью глаза и длинные ногти Петровой, всё, чего мне хочется, — это ответить ей тем же. Такой же ненавистью. Злостью.

Моё тело решает не уворачиваться. Я хочу дать сдачи.

Бушующий в крови адреналин, кажется, выжег все мои установки, что на жестокость отвечать жестокостью нельзя. Сейчас же я другого выхода не вижу, когда Полина наваливается на меня.

Я больше ни о чём не думаю. Голова теперь отдельно от моих рук и ног. Я не умею драться. Не знаю, как защищаться, но как-то делаю это. Чувствую между пальцев волосы Полины. Хватаю их. И, стиснув зубы, с диким, нечеловеческим остервенением дёргаю. Петрова шипит, и, кажется, её острый ноготь проходится по моей щеке, потому что меня будто огнём полоснули.

Всё вокруг превращается в сюр: голоса, змеиное шипение Петровой, моё бешеное сердцебиение. Я и Полина дерёмся. Она придавливает меня к полу. Пытается вцепиться мне в горло, а я отбиваюсь как могу. Кислород в лёгких горит от гнева и злобы. Они как серная кислота — прожигают изнутри.

Но неожиданно Полина отрывается от меня. Да и не только от меня, но и от пола. Считаные секунды она словно парит надо мной. Пытается дотянуться, зверски сверкая глазами. Но её лишь оттягивает дальше. А потом она и вовсе исчезает из моего поля зрения, я же остаюсь лежать на полу.

— Горин! — по ушам бьёт истеричный вопль. — Горин, пусти! Я ещё с ней не закончила.

Эта фамилия ударяет как кувалда по наковальне. Она звенит у меня в ушах. Горин? Тимур здесь? Я делаю один глубокий вдох, наполняя лёгкие чувством облегчения. А дальше дышать тяжело. Поднимаюсь на ноги. Они почти не держат. Всё как в тумане. Именно так я вижу знакомое чёрное худи и бритый затылок.

Тимур действительно уже здесь. Он припечатал к стене Петрову, обхватив её одной рукой за шею.

— Не приближайся к ней, — слышу его пугающе низкий рык.

— Чего? — лепечет Полина, округляя глаза.

Волосы её растрёпаны, макияж размазался по лицу, а оторванный от подола платья кусок болтается где-то у пола.

— Я своими руками тебя придушу, если ты тронешь её ещё раз, — повторяет Тимур.

Я вижу, что он сильнее сжимает пальцы на её горле. Только стою не двигаясь. Смотрю на Тима и Полину в какой-то прострации. И не только я. Парни, с которыми она заявилась в туалет, не спешат спасать Петрову. Замерли на месте, а Красно прячется за их спинами.

— Тимур, ты чего… Она же… — нервно усмехается Полина, но пытается отбиться от рук Тима.

— Я сказал: не трогай её.

Мне не видно лица Тимура. Но его голос… В нём столько грубости и злости. Он пробирает до костей.

— Невероятно, — трясет головой Полина. — Ты под чем-то, да? Это не всерьёз? Ты же не можешь защищать эту конченую… — но она не договаривает.

Тимур как-то резко становится шире в плечах. Выругавшись матом, он оттаскивает Полину от стены. Хватает её за шею сзади и толкает вперёд. Ко мне. Одним резким движением Тимур ставит Полину передо мной на колени.

Такого я не ожидаю и отшатываюсь, едва опять не упав на пол.

— Ай! — орёт Петрова. Брыкается. Пытается скинуть с себя руки Тима. — Ты что делаешь?

— Извиняйся, — цедит он и держит Полину, как какую-то собачонку.

И её такой беспомощный и испуганный визг неожиданно отрезвляет. А Тимур криво и озлобленно морщится. Это пугает... Сглотнув сухой ком в горле, сдавленно бормочу:

— Тимур, не надо. Отпусти… — перевожу взгляд с потерянной Полины на него.

Но Тим как и не слышит. На его лице перекатываются желваки.

— Проси прощения, — грубо повторяет он, одёргивая Петрову так, что та внезапно теряет всю свою спесь.

Её глаза вдруг наполняются слезами.

— Она первая меня ударила! Первая, слышишь! Я не трогала эту суку! — истерично визжит Полина.

Не моргая, я смотрю на неё. Вот она. Звезда ТикТока. Яркая и заметная. Та, кто отравляла мне жизнь. Та, кто не скупилась на унижения и выражения. Та, которой, вероятно, многие завидуют. И вот сейчас она передо мной на коленях.

Я ведь могу надавать ей хоть сотню затрещин. И никто мне ничего не сделает. Тимур не позволит. Даже сейчас её друзья стоят за его спиной и ничего не делают. Просто глазеют. Я могу унизить Полину, заставив вымаливать прощение, пока та лоб не разобьёт об пол.

Только почему-то не хочу. Хотя знаю, что Полина бы так и поступила со мной. Если не хуже... Но мне достаточно того, что покаталась с ней по полу. Вся моя злость и адреналин отступают куда-то глубоко вовнутрь меня, как море при отливе. На тело бетонной плитой опускается слабость.

— Тим, пусти. Я правда первой её ударила, — произношу обессиленно.

Он тут же хмурится. Кидает на меня непонимающий взгляд.

— Не просто так же, да?

Но я и рта не успеваю раскрыть. Тот, кто протягивал мне в туалете бутылку, делает неожиданный рывок вперёд. Прямо на спину Тиму. Локтевым захватом блокирует его, заставляя отцепиться от Полины. А та сразу же на четвереньках отползает от Тимура.

Отборный мат, звуки ударов и звон разбитого стекла расходятся по коридору. Я словно цепенею, наблюдая, как в свете уличных фонарей теперь размахивает руками Тимур, отбиваясь сразу от двоих… Один удар, и парень, предлагавший мне выпить, бревном падает на пол. А до второго кулак Тима долететь не успевает.

В коридоре на потолке, мерцая, по очереди загораются лампы. Яркий свет режет глаза, а громкий вопрос застывает в воздухе:

— Что здесь происходит?!

Этот голос мне знаком. Только он не принадлежит никому из тех, кто участвует в этой драке. Я с ужасом понимаю, что это голос нашего ректора.

Глава 39

Глава 39

Он стоит прямо перед нами. Его взгляд мечется между мной, Полиной, что уже поднялась на ноги, парнями, которые накинулись на Тима, и бледной Женей. А вот лицо ректора краснеет. Он судорожно ослабляет на шее галстук и нервно поправляет на себе пиджак.

В коридоре тишина. Никто и слова не роняет и не двигается. Будто бы мы играем в «Море волнуется раз», а сейчас пришло время морским фигурам замереть. Взъерошенный, часто дышащий Тим всё ещё держит друга Полины за ворот рубашки и готов двинуть кулаком по его лицу. Второй парень из компании Петровой лежит на полу, придерживая рукой нос, из которого хлещет кровь. Сама же звезда ТикТока, как и её верная подружка Красно, растерянно замерла с широко раскрытыми глазами. Да и я застыла на месте, обхватив себя руками. Глазею то на Тима, то на Полину, то на ректора, Ивана Андреевича.

— Что здесь происходит? — он грозно повторяет вопрос.

Тимур наконец отпускает ворот чужой рубашки, а её хозяин сразу же дёргается в сторону, едва не споткнувшись о своего друга, разлёгшегося после удара на полу. Но никто из нас по-прежнему не пытается заговорить. У меня вообще язык будто слипся с нёбом намертво. Сейчас я даже паники не испытываю. Лишь полная прострация.

В таких ситуациях я никогда не оказывалась. В отличие от Тима. Дёргано проведя ладонью по голове, резко оборачивается к ректору и, широко улыбнувшись, выдаёт с ходу:

— Мы юбилей академии отмечаем, Иван Андреич. Да, ребят? — Тим с наигранной радостью бросает взгляд на каждого из друзей Полины, на неё саму, а потом и на меня.

И тут же его скулы напрягаются. Я ощущаю, как его глаза жгут мне левую щёку. Машинально прикладываю к ней ладонь и сразу же морщусь. Это не взгляд Тима вызвал жжение, а царапина, что оставили ногти Полины.

— Горин… — цедит ректор. Лицо его багровеет с каждой секундой.