Следует учесть опыт фотоизданий Эрмитажа и некоторых кустарных предприятий, издающих всякие альбомы, вроде «Кутузов», «Суворов» и т. п.

Предприятие это было бы очень выигрышно для Комиссии и для Института4, не перегружая квалифицированных работников. Оно позволило бы сберечь наши национальные ценности (Сборник Святослава 1076 г., отдельные летописи и т. д. и т. п.).

Уверен, что изданием Лицевого свода заинтересуются библиотеки стран народной демократии. Вообще здесь много открылось бы интересного.

Как Вы смотрите на все это? Идея эта у меня возникла еще летом, когда я увидел некоторые подобные издания Эрмитажа. Можно было бы не только издавать рукописи целиком, но делать фотоальбомы снимков для занятия палеографией, альбомы орнамента, фотоальбомы переплетов и т. п. Но это все после того, как будет издана жемчужина всего «фотопредприятия» – Лицевой свод Грозного.

Сердечный привет. Спасибо Вам за обе рецензии. Желаю Вам скорейшего выздоровления. Я слышал, что у Вас что-то с желчным пузырем? Мы с Вами очень близки по болезни: у меня язва 12-типерстной кишки и от нее затронут и желчный пузырь (холецистит), а кроме того, болезни сосудистые, сердечные и пр.

Д. Лихачев 10.II.50.

Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!

Очень рад был получить от Вас письмо, в котором Вы хорошо отозвались о «Повести»1. Мне Ваш отзыв особенно приятен, так как он принадлежит строгому ученому. Признаюсь, что из всех моих работ я больше всего ценю для себя именно издание «Повести». Я на это издание потратил больше всего времени, два года фактически не пользовался отпуском, довел себя до двух язвенных кровотечений (осенью 48 и осенью 49 гг.), и теперь мне бы, конечно, было бы очень тяжело, если бы почувствовал, что издание не удалось. «Повесть» я люблю больше, чем «Слово о полку Игореве», сделать ее доступной для чтения мне бы очень хотелось. В комментариях своих я всюду, где имел к тому основания, постарался показать, что «Повесть» заслуживает большего доверия, чем ей уделяли Шахматов, Пархоменко2 и др. Уважительно постарался я отнестись и к Никоновской летописи. Я привел из нее сведения: пусть будут под рукой у читателя.

Вскоре сдаем VIII том наших «Трудов». «Труды» все больше и больше принимают исторический уклон. Особенно это касается VIII тома, где идет и Ваша статья3.

Хочу заняться обследованием летописей в фондах Публичной библиотеки. Я уверен – там можно найти много интересного. Шахматов занимался по преимуществу рукописями Библ[иотеки] АН и Археогр[афической] комиссии, а в Публичную библиотеку заглядывал редко. М. Д. Приселков рукописями вообще не занимался.

С искренним приветом и уважением Д. Лихачев

Поздравляю Вас с праздником: пишу в самый день 7 ноября.

Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!

У меня осталось очень приятное чувство от Москвы (я в ней не был из‑за своих болезней с 44 г.), от заседания и от сердечной атмосферы этого заседания1. Сейчас думаю об аспирантах будущей Комиссии по изданию летописей и о своих собственных. Хочу с Вами посоветоваться. Как бы Вы считали: можно ли давать темы диссертационных работ, которые в основном будут заключаться в издании памятников? Например, чем плоха тема: Подготовка научного издания Ипатьевской летописи? Диссертант должен изучить все списки, охарактеризовать их научно, дать их классификацию, выбрать лучший список, подвести варианты, установить правила издания и т. д. Ведь это огромная, важная, а главное, полезная работа. Почему в качестве диссертационных работ могут подаваться всякие исследования о предполагаемых сводах и не могут исследоваться и подготовляться к изданию реально существующие [своды]?a Сейчас я делаю опыт: у меня одна студен[тка] [по теме]b своей дипломной работы подготовляет к изданию один неизданный памятник. Честное слово, она на этой работе учится не меньше, чем другие студенты. Конечно, свое издание она сопроводит вступительной статьей. Ее работа уже заранее принята в IX том «Трудов ОДРЛ»2. Но на факультете эта тема встречает сомнения. А между тем, я бы считал нужным давать такие же темы (по более крупным памятникам) для кандидатских работ, но не рискую, – боюсь погубить аспирантов; такие темы вряд ли утвердят. Как Вы на это смотрите? Не стоит ли этот вопрос поднять в ВАКе? Начинать свою работу с издания памятников очень полезно. От конкретных списков лучше восходить к гипотезам, чем от гипотез к спискам. При всем моем уважении к М. Д. Приселкову, я считаю, что методика его исследования летописей очень страдала оттого, что он не привык иметь дело с конкретными списками. Как Вы на это смотрите и что бы сделать, чтобы темы по изданию памятников (конечно, более или менее крупных и сложных) стали приниматься в качестве диссертационных?

С искренним уважением Ваш Д. Лихачев 30.XI

Кстати, неуважение к текстологической работе чувствуется и в таком факте: за подготовку к печати «Повести вр[еменных] лет» (а именно эта подготовка к изданию отняла у меня больше всего времени – я ведь следил и за языком, освобождая Лаврентьевскую летопись от бычковской3 церковнославянизацииc – мне платили в Издательстве АН по 300 рублей за печ[атный] лист.

Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!

Меня очень огорчила предпоследняя фраза в Вашем письме, в которой вы говорите, что отказываетесь от участия в Комиссии по изданию летописей. Это значит, что комиссия не будет существовать вовсе. При всем моем уважении к знаниям, опыту и трудолюбию Арс[ения] Ник[олаевича]1 – он не руководитель. Не руководитель издания летописей и Кс[ения] Ник[олаевна] Сербина2. Если трезво оценить обстановку, то следует признать, что без Вас сможет продолжаться только эпизодическое издание тех или иных памятников в очень ограниченном масштабе. Думаю, надеюсь, что эта предпоследняя фраза Вашего письма лишь временный результат Вашего временного утомления.

Относительно опасностей, которые кроются в подготовке молодых кандидатов на изданиях летописей, я с Вами согласился. Ваши аргументы веские. Я как-то не подумал о том, что может из всего этого получиться. Но не стоит ли все-таки подумать о каких-то формах подготовки археографов средней квалификации? Ведь и здесь нельзя полагаться исключительно на приобретение опыта только в практической работе. Есть же ведь у нас техникумы, а не только институты.

У меня два приятных обстоятельства: 1) прошли язвенные боли и 2) кажется, в Академии мне дают новую квартиру. Последнее для меня очень важно, так как я до сих пор работал в 8‑м[етровой] комнате, где книги у меня лежали прямо «навалом», а жить приходилось всемером на 42 кв. м. Впрочем, об этом рано еще писать в прошедшем времени.