С чем я решительно с Вами не соглашусь – это с необходимостью исключения «Речи философа» и «исповедания». «Повесть» – памятник цельный и законченный. Исключать какие-то части – значит искажать его композицию. Поздние летописи здесь не указ, так как они вообще могли не помещать «Повести», но ведь это не значит, что и мы ее должны не печатать. Исключение из «Повести» произведет на читателя дурное впечатление фальсификации памятника, затушевывания его церковной стороны. Точно мы всего этого боимся (представьте «хай» за границей и т. п.). Между тем в речи философа полнó расхождений с библией, многое излагается по апокрифам, и это особенно интересно. Кратко места расхождений я отметил в комментарии8. «Исповедание» – явно еретическое. Все это интересно и для историка, но особенно важно для историка литературы (возьмите хотя бы рассказ о Моисее, связи речи философа с русской Толковой Палеей и т. д.). Боюсь, что Издательство и РИСО очень ухватятся за это Ваше предложение. Преодолеть Ваш авторитет мне будет очень трудно, и издание все сорвется. Поэтому я Вас очень прошу, если это не поздно и если это не слишком противоречит Вашим убеждениям, снять это Ваше требование. Я Вам прямо скажу: я не соглашусь издавать «Повесть» не целиком. В этом случае во мне говорит историк литературы. Для нас немыслимы издания, ну, хоть «Евгения Онегина», с сокращениями (хоть это иногда и делается).

Читал нам Вл[адимир] Иванович Вашу рецензию на наши «Труды»9. Огромное спасибо за нее. Для нас особенно ценно то, что Вы поддержали издание текстов. Нам доказывать их необходимость особенно трудно. Жаль, что мы не встречаемся и не можем поговорить. Мне кажется, что по всем вопросам наших расхождений во взглядах на летопись мы легко могли прийти к общему мнению. Например, что иметь в виду под термином «официальный». Для меня летопись официальная, если она ведется в монастыре с ведома и согласия игумена. Вестись же без его согласия по правилам монастырской дисциплины она не могла («система» послушания, «духовники» и пр.). Да откуда бы монах мог взять средств на покупку бумаги? Я думаю, что с этим Вы согласитесь. А мог ли ее вести, например, ремесленник? Я уже не говорю о времени до конца XIV в., когда покупать надо было не бумагу, а пергамен. В XVI и XVII вв. летопись, конечно, могли «поднять» и частные лица. Там дело другое.

К несчастью, я сейчас занят сверх головы «Словом» (к осеннему юбилею)10. Я должен подготовить текст, два разнотипных перевода, большую статью и комментарий для издания «Слова» в серии «Литературные памятники»11 (это к 20 февраля). К 1 апреля я должен сдать брошюру о «Слове» листов на 5. Следовательно, приняться за XXV том12 я смогу только в мае. Однако я абсолютно уверен, что издание летописей будет только приветствоваться! Это настоящее дело, бесспорное.

Устал очень. Осенью у меня было кровотечение – язвы 12-перстной кишки. Прохворал два месяца. Основная причина, что я работал и летом, в отпуске над комментарием к «Повести». И комментарий, и статью, и перевод я сделал за один год. А тут же была и плановая работа по Институту.

Как Вы смотрели бы на возможность издания Лицевого свода Грозного в фотографиях? Я эту затею обдумал и с технической стороны, и со стороны экономической. Мы бы сделали возможным изучать миниатюры этого издания во всех основных городах СССР. Если заинтересуетесь – я Вам опишу подробно, как я себе представляю это издание. Здесь ведь ни корректур сложных – ничего.

С искренним приветом.

Д. Лихачев 24.I.50

Глубокоуважаемый Михаил Николаевич!

Пожалуйста, не думайте, что я обиделся на Вашу рецензию. Как раз обратное: я Вам очень благодарен за Ваши указания. Вы в этом убедитесь, когда увидите изданной «Повесть». Там Ваши указания в подавляющем большинстве приняты, все исправления внесены, романовский перевод настолько переделан, что там не осталось почти ничего романовского (между нами). Не согласились мы с Варварой Павловной только с Вашим предложением опустить часть текста, но несогласие наше отнюдь не есть обида. Очень Вам благодарен и за указание о Васильке Константиновиче1.

Относительно Лицевого свода вот у меня какое предложение. Мне кажется его нужно было бы издать фотографически в двух-трех десятках экземпляров для крупнейших библиотек Советского Союза. В нем неисчерпаемый источник всяческих диссертаций и дипломных работ, но сейчас им мало пользуются, так как надо ехать из Москвы в Ленинград, а из Ленинграда в Москву, чтобы изучить все тома, да и выдают их неохотно, а студентов не подпускают и вовсе. Как плодотворно было для науки издание Радзивилловской летописи, сколько о ней написано работ, начиная с 1902 г.!2 Издание Лицевого свода было бы еще плодотворнее. Это издание удобно тем, что в нем не будет опечаток, не нужна работа корректора, редактора и т. п. Издание окупится, так как наши крупнейшие библиотеки конечно заплатят тысяч по пять-десять за все тома. Тома же не только станут доступными для изучения, но и уберегутся от случайностей истории. Доказать необходимость такого рода издания и получить ассигнования будет нетрудно, так как это все-таки Грозный. Закончить все издание можно будет в течение одного года.

Я представляю себе организационную сторону так. Прежде всего нужен молодой, энергичный и бойкий человек (ну, например, из окончивших истор[ический] факультет), способный «толкать», ездить из Москвы в Ленинград или из Ленинграда в Москву. Последнее удобнее, так как в Ленинграде бóльшая часть томов. Этот молодой человек должен понимать в фотографии, чтобы браковать плохие снимки. Я представляю его себе как будущего «исторического Зильберштейна» или Макашина3. Этот молодой человек заказывает снимки с томов свода в Публичной библиотеке (там прекрасная фотолаборатория) и получает их все месяца через два-три. Одновременно он заказывает снимки с Остермановских томов в фотолаб[оратории] Ак[адемии] наук и получает их оттуда месяца через четыре (в АН организация фотографирования похуже, но возможна). Одновременно же он заказывает снимки в Историческом музее. Сколько времени займет съемка у Вас, я не знаю. По мере поступления фотографий (бумага и формат всех снимков должны быть одинаковые) он переплетает их в подсобных мастерских Библиотеки Ак[адемии] наук. Это работа быстрая – там работают хорошо и работников много.

Негативы всех снимков собираются в одном месте для хранения – там, где поблизости есть фотолаборатория. Наиболее удобное место для хранения негативов – Рукописное отделение Библиотеки Ак[адемии] наук. Оно наше, академическое. Здесь по любому требованию всегда можно будет изготовлять либо полный новый экземпляр, либо отдельные снимки с той или иной страницы, не тревожа самих рукописей.

Одновременно с фотографированием производится печатание специальной брошюры, посвященной палеографическому описанию томов, особенно филиграней. Объем брошюры – листа два. Ее тираж тысячи три. Ее можно приобретать отдельно, а часть экземпляров хранится и высылается заказчикам вместе с полным фотоэкземпляром.

Вот потребный персонал: один сотрудник. Редактор проверяет только брошюровку и пишет брошюру. Вот и все.

Конечно, надо будет заранее произвести калькуляцию, учтя, что фотографирование в Ленинграде значительно дешевле московского.

По окончании фотопечатания Лицевого свода можно будет перейти на издание этим же способом других наиболее ценных наших рукописей.