– Что теперь, детектив?
– Оставайтесь тут, – ответил Дорен. – Я найму другую машину и вернусь в управление. Детектив Тольм приходит обычно рано.
– Тогда я буду вас ждать здесь.
Хальрун вернулся в аппарат, спасаясь от утренней сырости, и вскоре заскучал. В машине газетчик не нашел ничего заслуживающего внимания, и даже почитать тут было нечего. Больше всего на свете Хальрун ненавидел безделье, поэтому для него не было ничего хуже слежки за домом, жильцы которого мирно спали.
Время шло. В некоторых домах затопили печи и зажгли свет. На улице появились люди (большая часть которых являлась приходящей прислугой), но к особняку Лаллы никто не приближался. Хальрун пытался напевать, пробовал по примеру Дорена что-то настукивать, но его единственным настоящим развлечением оставались мысли...
Полицейские приехали только через два часа, когда окончательно рассвело, и измучившийся Хальрун издали приметил фиолетовый корпус. Газетчик вылез наружу, оперся о холодный металлический бок своего аппарата, а затем стал наблюдать за приближением второй машины, где за штурвалом сидел знакомый усатый сержант. Маленькие глазки полицейского подозрительно стреляли по сторонам, и всякий раз, когда взгляд немолодого шофера попадал на Хальруна, журналист кожей чувствовал чужое неодобрение. Рядом с сержантом находился Дорен. Детектив что-то говорил водителю и несколько раз показывал в сторону газетчика.
Хальрун побежал ко второй машине еще до того, как она начала останавливаться,.
– Что-нибудь случилось? – спросил Дорен, распахнув дверцу.
– Ничего не происходило, никого не было, – бодро доложил Хальрун и стал наблюдать, как грузный Унер Тольм выбирается из аппарата.
Старший детектив не был по-настоящему толстым, но производил именно такое впечатление. Детектив Тольм казался сказочным великаном с грубыми чертами лица и рыжеватой бородой. Громадный рост в нем сочетался с похожей на бочку грудной клеткой и длинными мощными конечностями, а вечно раздраженное выражение лица удивительно подходило диковатому облику. Глаза у полицейского выглядели одновременно злобными, умными и проницательными.
- Посторонний? – рявкнул на Хальруна великан.
Газетчик привык к грубому отношению. Он не смутился и ответил со всей возможной вежливостью
– Я снова ваш свидетель. Здравствуйте, старший детектив.
- Я предупреждал вас о присутствии вея Осгерта, - заметил Дорен, по-ученически сложив руки за спиной и с безмолвным предупреждением поглядывая на Хальруна. – Вей Осгерт оказал значительную помощь в расследовании.
Газетчик часто закивал, уловив настроение Дорена (выражение лица детектива буквально умоляло молчать), а затем уже Унер смерил Хальруна нечитаемым взглядом. Журналист отметил, что смотрели на него с меньшей неприязнью, чем при прошлой встрече, но о причине изменившегося отношения мог только гадать.
- Я помню, что вы рассказывали, младший детектив. Под вашу ответственность, - рыкнул Унер. – Идем! Нечего ждать.
Из машины выбрались двое сержантов. В отличие от водителя, они были молодыми и сильными, а их лица выражали хмурую сосредоточенность и производили очень правильное впечатление неотвратимой тупой угрозы. Дорен выждал, пока оба молодца поднимутся на крыльцо, и подошел к Хальруну.
– Пожалуйста, вей Осгерт, – быстро зашептал он, – проявите благоразумие и не лезьте на рожон. Не подведите меня.
Один сержант заколотил в дверь так, словно хотел высадить, а его приятель принялся дергать рычажок звонка. Над обоими возвышался Унер.
- Вы добились для меня разрешения присутствовать? – таким же шепотом изумился Хальрун.
- Как видите, но отвечать за вас буду я. Постарайтесь не создать неприятности и держитесь подальше от детектива Тольма.
Хальрун кивнул и стал наблюдать за попытками полицейских попасть в дом. Размеренные удары сотрясали дверь, звонок надрывался, но гадалка как будто потеряла слух.
– В доме кто-нибудь есть? – Унер повернулся к Дорену. – Вы уверены, детектив Лойверт?
Под взглядом начальника младший детектив вытянулся. Его задранный кверху подбородок воплощал честную исполнительность.
- В это время госпожа Лалла должна быть дома.
Унер повернулся к сержантам и рявкнул:
– Вы слышали. Стучите громче!
Хальрун фыркнул, покосился на Дорена, лицо и поза которого не изменились, и решил молчать дальше... Они все еще стояли около самоходной машины, внутри которой седоусый сержант пристально следил, как двое его молодых коллег соревнуются, кто лучше стучит и звонит... Получалось у них просто прекрасно. Прошло уже минут пять, а победитель до сих пор не определился – оба полицейских уверенно держали темп и ритм.
– Они и мертвого поднимут, – шепнул Хальрун Дорену. – Почему гадалка не отрывает? С ней ничего не случилось, как думаете?
Детектив бросил быстрый взгляд на начальника и заговорил, убедившись, что Унер смотрит в другую сторону.
– Или ее нет дома, или она не хочет нас видеть, – предположил полицейский. – Или с ней что-то случилось.
– Не предложите свою помощь? – пошутил Хальрун. – Вы ведь знаете, что делать с запертыми дверьми.
– Тише, – прошипел Дорен. – Не сейчас!
Их разговор все же привлек внимание старшего детектива, не по должности обветренное лицо которого обратилось к шептунам. Газетчик попытался повторить исполнительное выражение Дорена, но взгляд Унера лишь на мгновение задержался на журналисте, а затем прошел дальше. Старший детектив нахмурился.
– Вы кто? – спросил он. – Что вам нужно?
Оказалось, к дому гадалки приблизилась немолодая (хоть еще и нестарая) женщина, одетая слишком ярко для представительницы среднего класса и слишком дорого для кого-то вроде кабатчицы. Лицо у нее было некрасивым, широким, как лепешка, и таким же плоским. Рыжеватые, вьющиеся и жесткие, волосы напоминали проволоку, а белая кожа означала, что ее обладательница проводила большую часть времени в помещении. На женщине была шерстяная клетчатая накидка, скрывавшая фигуру и шляпка с длинным, повисшим пером.
Присутствие полиции вызывало у незнакомки страх, но она упрямо направлялась к дому госпожи Лаллы. С расширившимися глазами и с приоткрытым ртом женщина смотрела то на грозного детектива Тольма, то на сержантов.
– Представьтесь, вея, – попросил Унер довольно негромко по сравнению с его обычной манерой. – Какое отношение вы имеете к этому дому?
– Я? – пролепетала бедняжка. – Я тут работаю... Убираю, готовлю, покупаю продукты... Вея Лалла такая беспомощная, ничего без меня не может... Я прихожу, а тут... Что с ней? Неужели что-то стряслось? Я...
Унер сумел одним взглядом осадить болтливую женщину.
– Это мы и хотим узнать, вея. Вы можете попасть внутрь?
– Могу... У меня есть ключ... Разумеется, детектив...
Она полезла в сумочку, но от волнения провозилась довольно долго. Взгляды полицейских ее нервировали, и с каждой секундой служанка Лаллы становилась все более дерганной. Наконец, женщина отыскала связку ключей и дрожащей рукой поднесла один к замку. Путь был свободен.
– Госпожа Лалла! – внезапно закричала служанка и к удивлению всех первой вбежала внутрь.
Трое полицейских устремились за ней, и их тяжелые сапоги громко застучали по полу. Дорен не торопился.
– Смотрите по сторонам и будьте бдительны, – попросил он Хальруна. – А еще держитесь рядом со мной и постарайтесь ни к чему не прикасаться.
– Я не в первый раз попадаю на место преступления, и знаю, как не мешать полиции.
– Не в первый? – удивился Дорен. – Если вы про вея Лакселя...
– Не только про него. Знаете, меня неплохо знают в Роксбильском управлении. Однажды я им даже помог... Напомните как-нибудь рассказать вам тот случай.
– Обязательно, вей Остерг. Пойдемте внутрь.
Полицейский был взволнован предстоящим обыском. Хотя Дорен неплохо скрывал беспокойство, Хальрун все равно чувствовал напряжение, которое пронизывало воздух. Оно, словно волна, накатывало на газетчика и не позволяло считать себя сторонним наблюдателем.
