В редакции «Листка Роксбиля» чувствовалось уныние. До сдачи номера оставалось всего два дня, а полторы полосы еще требовалось чем-то заполнить. Сидящий за конторкой юноша отбросил перо и сложил руки на груди.

– Ограбление портного? Нельзя сделать кражу четырех рулонов сукна увлекательной! С этим никто не справится!

– Не жалуйся, молодой человек. Ты же хотел попасть штат? Вот и покажи себя... Считай это шансом, который не каждому выпадает.

Тайрик с обидой покосился на коллегу, но тому не было дела до чужих страданий. Ракслеф Гросвер даже внешне походил на равнодушную рыбину, в чем стоило винить пару огромных стекол, державшихся на лысой голове с помощью кожаных ремней. Пожилой писака был одет в белоснежную рубашку с жилетом и любимыми нарукавниками, хотя сам теперь редко брался за перо. Обложившись свежими газетами, Ракслеф выискивал у конкурентов интересные новости, которые мог использовать «Листок». Тайрик вздохнул. Перед грустным юношей лежала исписанная бумажка с кучей помарок.

– Я бы показал, но это же просто ткань? Вот если бы портного убили...

– Любой может написать про убийство так, что это будут читать, – ответил Ракслеф, не поднимая головы. – А ты напиши про кражу ткани.

Тайрик собирался ответить, но тут на лестнице раздались шаги.

Редакция «Листка» занимала три комнаты цокольного этажа. Во время сильных дождей полуподвал подтапливало, а счета за освещение и вовсе выходили грабительскими – маленьких окошек для работы не хватало даже летом. Располагалась редакция в центре Роксбиля, одного из городских округов Бальтауфа, хоть и не на самой центральной улице. Чтобы попасть в место, где смаковали сплетни, а слухи превращали в истину, приходилось долго пробираться грязными дворами. При первом посещении далеко не все сразу находили низкую дверь с уходящими под землю ступеньками.

Спустившийся к газетчикам человек дорогу не искал. Хальрун Осгерт вошел уверенно, кивнул в знак приветствия, а затем ловко выпутался из пижонского плаща канареечного цвета.

– Что у тебя? – поторопил его Ракслеф. – Получилось?

– Даже не спрашивай!

По кислому лицу Хальруна становилось понятно, что своей цели – какой бы она ни была – он не добился. Умелым броском известнейший автор «Листка» закинул плащ и шляпу на вешалку, а затем уселся прямо на стол Тайрика.

Рост Хальруна достигал метра восьмидесяти. Руки и ноги у него были длинными, а грудная клетка – впалой, как и выбритые до синевы щеки. Еще более запоминающейся внешность газетчика делала своеобразная манера одеваться. Сегодня на журналисте был его любимый костюм, очень тесный, серый в безобразную желтую полоску. Образ дополнялся красно-белым галстуком.

– Так что с пожаром? – не выдержал Ракслеф. – Не молчи, не мучай старика.

Обычно мощные линзы делали прямой взгляд Гросвера неуютным для собеседников. Сидящий на столе человек непринужденно закинул ногу на ногу и развел руками.

– Не было пожара – костерок! Ни погибших, ни просто обгоревших.

– Жалость-то какая! – произнес Ракслеф с искренним сожалением.

Он покачал головой, но потом в голову старика пришла новая идея.

– А имущество? Скажи, что у них сгорело что-нибудь ценное? Порадуй меня, мой друг!

– Коврик да штора, – отмахнулся Хальрун, покачивая в воздухе ногой. – Там оказался каменный пол... Только зря потерял время.

Газетчики «Листка» окончательно приуныли. Больше всех сокрушался именно Ракслеф.

– Как нехорошо! Ай, нехорошо... Придется нам вернуться к портному. Делать нечего. Постарайся, юноша!

Тайрик состроил кислую гримасу, но послушно взялся за перо.

– А что тут у тебя? – заинтересовался Хальрун. – Дай-ка сюда!

Он выхватил будущую заметку прямо из под носа Тайрика и быстро пробежал глазами.

– «Досадное происшествие»? – спросил Хальрун, в упор разглядывая молодого коллегу. – Ты серьезно? Никогда не используй это выражение! Никогда! Замени на «ужасное преступление» хотя бы!

Тайрик покраснел. Помощь пришла, откуда ее не ждали.

– А почему всего лишь «ужасное»? – ворчливо спросил Ракслеф. – Не будет «ужасающего» или «леденящего кровь»? Ты же предпочитаешь превосходные степени?

Хальрун пожал плечами.

– Даже мне хватает совести не называть кражу тряпья леденящим кровь событием... Хотя...

Он задумался почесал щеку.

– Все зависит от целей похитителя. Кому может понадобиться четыре рулона черного сукна, а? Другому портному? А вдруг это заговор? Если призвать людей присмотреться к своим портным? Призовем читателей быть бдительными и осторожными... Хм...

Из крохотной каморки, служившей редакторским кабинетом, выглянул толстяк неопрятного вида. Вместе с ним на свободу вырвалось облако табачного дыма.

– Ты что выдумал? Хочешь, чтобы нас снова завалили письмами твои «бдительные читатели»? Мало было прошлого раза?

Пелруд Эймарк много курил, поэтому голос у него звучал хрипло, особенно когда редактор «Листка» начинал «беспокоиться», что происходило регулярно. Это был крупный человек, нервный и рано полысевший, с руками мощными, как у грузчика в порту.

– Лучше письма, чем пустой номер, – парировал Хальрун.

Пелруд стал выглядеть так, словно только что получил удар в живот. Лицо редактора стремительно наливалось кровью.

– Новости! Дайте мне новости, бездельники! Что-нибудь! Два дня на верстку! Что мы будем печатать? Советы домохозяйкам по использованию щелочи? Объявления?

– Может, съездить в другой округ? – предложил Ракслеф. – В Дольминте, кажется, вчера прирезали кого-то.

– «Кого-то», – передразнил его Хальрун. – Хочешь потратить два часа на пустышку – трать? Только сам, а меня уволь! Я набегался.

– Думаешь пустышка? – спросил редактор.

– Полиция вряд ли узнала что-нибудь новое за эти сутки. А если и узнала, какой резон им делиться с нами? У меня округе Дольминт нет знакомых полицейских, а у вас?

Возразить было нечего, и вей Эймарк задумчиво пожевал губами.

– Тайрик! – позвал он.

Молодой человек вытянулся в струнку.

– Да, дядя?

– Поедешь ты. Узнай, что сможешь. Многого я не прошу, но постарайся, мой мальчик.

– Да! Спасибо! Я не подведу!

Окрыленный перспективой не мучиться из-за сукна, Тайрик подорвался со стула, а его место тут же занял Хальрун. Журналист принялся что-то строчить, иногда поднимая голову к потолку и беззвучно шевеля губами. Увлеченный своим занятием, он не обратил внимания на скрученного Ракслефа, прошедшего мимо, шаркая ногами. Пока газетчик сидел, сутулая спина почти бросалась в глаза. Проверив редакционный ящик, Ракслеф вернулся.

– Это тебе, – сообщил он и бросил коричневый конверт на стол перед Хальруном. – Любопытное, должно быть, послание... И можешь не благодарить.

– Как будто я собирался...

Обратный адрес отсутствовал – письмо доставил не почтальон. Корявые большие буквы, выведенные неуверенной рукой в центре самодельного конверта, гласили: «Хальруну Осгерту. Лично. Поклонник».

– Похоже, писали левой рукой, – пробормотал Хальрун. – Кто-то играет в загадочность?

– Почему ты это решил? – удивился старший газетчик. – Я про левую руку?

– Потому что мои читатели обычно более или менее умеют читать. Вряд ли кто-то почти неграмотный сподобился бы написать письмо.

Хальрун хмыкнул, повертел послание в руках, но не обнаружив более ничего интересного, разорвал бумагу. На стол выпал белый лист с ровными, красивыми строчками с изящными завитушками. Ракслеф вытянул шею, но записка уже находилась в руках Хальруна. Ее содержимое – каким бы оно ни было – поразило журналиста. Его глаза сначала удивленно распахнулись, а затем подозрительно сощурились.

– Хм... – протянул Хальрун. – Вей Эймарк! Подойдите-ка к нам! Тут кое-что любопытное.

Несколько минут спустя трое газетчиков собрались вокруг потертой конторки Тайрика. Перед ними лежало послание, которое каждый успел прочесть не менее трех раз.