Гретхен проводила её в малую гостиную и изящно опустилась в кресло, жестом предложив гостье сделать то же самое. Простолюдинка по происхождению, со временем она перенимала привычки и манеры знатной дамы. Аврора мельком подумала, что было бы совсем неплохо, если бы Бертран женился на Гретхен, но тут же отмела эту мысль – у неё имелись более важные дела. Отказавшись от чая, вина и любых угощений, она ближе придвинулась к камину – день был холодный и ветреный, в нём уже ощущалось дыхание зимы, и Аврора порядком продрогла, добираясь сюда.

– Гретхен, – начала она, стараясь говорить как можно мягче и аккуратно подбирать слова. – То, что произошло с Люсиль, несомненно, ужасно...

– О да! – большие серо-голубые глаза Маргариты вмиг наполнились слезами. – Бедная девочка, такая юная – и такая жестокая судьба! Бертран себе места не находит, винит во всём себя, а де Труа винит его, а Леон почти ничего не говорит, только ходит туда-сюда молча и смотрит... – она довольно похоже передала звериную манеру Леона смотреть исподлобья.

– Я хочу им помочь, – негромко перебила её Аврора. – Хочу узнать, кто убил Люсиль.

– Как кто? – Гретхен недоумевающе уставилась на неё. – Разбойники, конечно же!

– Да, но кто именно из разбойников? Бертран, если найдёт их, конечно, захватит в плен и допросит, но вряд ли убийца так просто сознается. А мне бы хотелось, чтобы он понёс заслуженное наказание! Я должна найти его! – она сверкнула глазами, изображая праведный гнев. Эта зыбкая полуправда, на взгляд Авроры, была хорошим объяснением того, почему она вдруг взялась за расследование.

– Но ты не можешь так рисковать! – Гретхен неожиданно переполошилась, взмахнула руками, как птица крыльями, уронила шаль, лежавшую у неё на коленях. – Тебе нельзя ехать в лес! Они уже убили бедняжку Люсиль, неужели ты хочешь стать следующей?

– Успокойся! – Аврора на миг пожалела, что не может схватить Гретхен за плечо и как следует встряхнуть. Она, конечно, всегда была чувствительной, но настолько нервной Аврора её видела впервые. – Я не поеду в лес, – она подняла с пола шаль и положила на колени Гретхен. – Мне всего лишь нужно кое о чём расспросить тебя и слуг де Труа. Я обещаю, что не поеду никуда дальше этого замка и гостиницы, – «во всяком случае, сегодня», добавила она мысленно.

– Охх, – лицо Маргариты стало растерянным, она беспокойно обвела глазами комнату. – Ну если тебе это так важно... Но я ничего не знаю! – кажется, она испугалась, что Аврора сейчас начнёт обвинять её.

– Я понимаю, что тебе очень тяжело это вспоминать, – Аврора поспешила вернуться к мягкому тону. – Но всё же прошу, постарайся. Ради меня, ради Люсиль, ради Бертрана и Леона.

– Что ты хочешь, чтобы я вспомнила? – глаза Гретхен уже высохли, теперь они просто ярко блестели. Лицо её стало напряжённым, руки на коленях были сцеплены в замок.

– Когда Леон принёс в замок тело Люсиль, ты начала омывать его, верно?

– Я... да, – она шумно втянула носом воздух. – Но я почти ничего не успела сделать, ворвался её дядя и оттолкнул меня, – Маргарита потёрла левое плечо, пострадавшее от удара о стену, вызванного толчком Жюля-Антуана. – Чудо ещё, что я на ногах устояла! Конечно, нельзя его винить, он ведь был не в себе... – видимо, Гретхен, как и её возлюбленный, не имела и тени подозрений касательно Жюля-Антуана де Труа.

– Ты внимательно осмотрела тело? На нём были... – Аврора замялась, думая, как бы поделикатнее задать вопрос, – следы надругательства?

– Я не заглядывала ей под юбку, – совсем тихо проговорила Маргарита, лицо её побледнело. – Я успела только протереть губкой лицо, шею и руки Люсиль, когда... когда пришёл её дядя. Но они наверняка над ней надругались, она же... она же была совсем м-молодая и не-невинная! – у неё вырвался судорожный всхлип.

Аврора стиснула губы, отгоняя от себя возникшие в воображении сцены насилия и чересчур живые воспоминания о сне, из-за которого она и завела тот проклятый разговор с Люсиль.

– А её лицо и шею ты хорошо осмотрела? Может, там были какие-то синяки, порезы, укусы? – продолжала допытываться она.

– На лице... вроде бы нет, – Гретхен зажмурилась, добросовестно вспоминая. – У неё вообще было такое лицо – нежное, но при этом очень испуганное! – она снова всхлипнула. – На шее... не помню. Но если бы её душили, я бы это запомнила! На руках... На руках были синяки – на запястьях, как будто её держали, а она вырывалась. И ещё... Я заметила, что на правой руке два ногтя были сломаны, а под ногтями кровь. Должно быть, она поцарапала своего убийцу! – удивительно, но в голосе Маргариты звучала гордость. – Люсиль пыталась сопротивляться!

– Знать бы ещё, куда она его поцарапала, – протянула Аврора. – Одно дело, если в лицо, другое – если зацепила грудь или шею. Поцарапанное лицо труднее скрыть. Как ты думаешь, царапины достаточно глубокие?

– Крови под ногтями было много, – мрачно кивнула Гретхен. – Я как раз подумала, что надо как-то её вычистить оттуда, и тут в комнату ворвался Жюль-Антуан. Надеюсь, Люсиль выцарапала своему убийце глаз!

– А украшения? Ты не помнишь, были на ней какие-нибудь украшения? Серьги, бусы, кольца?

– Нет, разумеется! – Гретхен уставилась на неё чуть ли не с обидой. – Если они и были, разбойники их все забрали!

– Но если они их забрали, должны были остаться следы, – возразила Аврора. – Разорванные мочки, к примеру, если серьги вырывали из ушей...

– Хватит! – неожиданно резко прервала Гретхен. Подняв голову, Аврора увидела, что её собеседница бледна, а выражение лица у неё было такое, словно её вот-вот стошнит. – Мне дурно становится от этих разговоров! – она приложила руку к груди, точно силясь протолкнуть застрявший там комок.

– Прости, – тихо произнесла Аврора, почувствовав, что и впрямь хватила через край. – Про украшения я спрошу у слуг – уж они-то должны знать. Прости, что заставила тебя вновь пережить это. Тебе нелегко пришлось, это правда.

– Уж точно лучше, чем бедной Люсиль, – глухо проговорила Маргарита, которая, похоже, уже стыдилась своей вспышки. – И да, насчёт украшений... Насколько я помню, на ушах у неё ничего не было. Ни серёг, ни крови.

– Спасибо, – всё так же тихо ответила Аврора, поднимаясь с места. Она остро ощутила, что стала здесь нежеланной гостьей, и стремилась покинуть замок Бертрана, чтобы заехать в гостиницу. Ей вдруг пришло в голову, что Жюля-Антуана здесь ничего не держит, что он в любой момент может уехать вместе со всеми слугами, и тогда её расследование завершится, едва начавшись. Не поедет же она за ним в Париж, чтобы продолжить расспросы, верно?

Впрочем, по пути в гостиницу Аврора немного успокоила себя, вспомнив, в каком гневе был де Труа после гибели племянницы. Если он невиновен, то останется в здешних краях до тех пор, пока все разбойники не будут изловлены и подвергнуты справедливому наказанию. Если же виновен... то тоже останется, чтобы не вызвать лишних подозрений. Слегка уняв таким образом свою тревогу (которая, надо признаться, возрастала с каждым днём), Аврора подстегнула Цезаря и помчалась к гостинице.

Местная гостиница представляла собой приземистое двухэтажное здание, не новое и достаточно потрёпанное, но вполне пригодное для жизни и на удивление чистое. Хозяин, пожилой, но ещё крепкий мужчина высокого роста с длинными седыми усами, был ворчлив и неразговорчив. Долгое время он содержал гостиницу вместе с женой, но пару лет назад она умерла, и с тех пор он ещё сильнее замкнулся в себе. Аврора прекрасно понимала его, поскольку и сама была не особо болтлива, но сейчас угрюмость хозяина стала серьёзной помехой в её деле. Ни с помощью уговоров, ни с помощью денег она не смогла вытянуть из него ничего нового о де Труа – только то, что платит господин Жюль-Антуан исправно, что он, как и его племянница и слуги, человек порядочный, в комнатах они ничего не прожгли, не разлили и не разбили, и что молодую девушку, конечно, очень жаль. Кроме того, Аврора выяснила, что Жюль-Антуан пил мало вина, но стал чаще прикладываться к нему после гибели племянницы.