Даже с учетом моего опыта общения с мамой и Декланом, это не одно и то же. Я не смогу дать ему столько советов, даже если бы захотела. Она встретила Деклана после смерти моего отца. Она не сбежала с Декланом. Но, возможно, я смогу оказать ему поддержку и выслушать его.

Мистер Сантос еще раз хмыкает, прощаясь, а потом наступает тишина. Мои уши все еще прижаты к двери, и я слышу только стук собственного сердца. Я даже не слышу его шагов, пока дверь не распахивается, и я практически падаю ему на грудь. Я хватаюсь за любую опору - за его грудь. За его голую грудь.

Я вскрикиваю и пытаюсь восстановить равновесие, но его приглушенный стон и внезапные руки на моей талии окружают меня.

— Girasol? Что ты здесь делаешь?

Я поднимаю взгляд и вижу, как его некогда сердитые глаза рассеиваются и приобретают более спокойный вид.

— Прости. Я не хотела подслушивать. Фрэнки попросил меня проверить, как ты, — бормочу я.

Он делает глубокий вдох, и тут я замечаю, что мои руки все еще лежат у него на груди, и я медленно их убираю. Его руки все еще остаются на моей талии, и это жжет мою кожу, заставляя мурашки подниматься по всему телу.

— Как много из этого ты слышала? — наконец спрашивает он.

— Если уж на то пошло, она не ее мама. Роза - свой человек, и Гарретт был очень мил с ней и со мной. — Его глаза еще больше смягчаются от моего признания. — Думаю, это важнее всего.

Свесив голову, он проводит руками по моей талии, пока не ложится на плечи. Это уже не так интимно, как если бы он собирался читать мне нотации.

— Спасибо, Girasol. Pero, sabes siquiera? 38

— Что знаю?

Мои брови подрагивают, и я немного путаюсь, говорим ли мы все еще о Розе и Гаррете или даже о ее маме.

Его ладонь трется о мое плечо, и в этот момент по моей груди и даже шее пробегают мурашки. Его глаза не упускают этого, и на его лице появляется улыбка.

— Как ты влияешь на меня, Bebita39. Это мучительно. Это превращает меня в безумца.

— Мистер Сантос, — выдыхаю я, сердце колотится о все мое тело.

— Мы не можем продолжать в том же духе, — наконец признается он.

— Но…

Я почти хнычу. Я почти хочу умолять. Я не уверена, чего хочу. Мысль о том, чтобы просто покончить с этим, приходит мимолетно. Сейчас или никогда.

Я не спешу возвращать руки на его обнаженную грудь, прежде чем толкнуть его назад в комнату. От резкого движения он издаёт небольшой звук. Его глаза расширяются, прежде чем я ногой закрываю дверь.

— Они прямо снаружи. Что, если они придут искать тебя? Меня? Нас?

Его слова звучат как миля в минуту, и он уже не тот уверенный в себе мужчина, с которым я только что разговаривала за пределами спальни.

В этот момент я наконец понимаю, что нахожусь в его спальне. В комнате горит лампа, и она освещает все внутри.

— Нам не нужно ничего делать, — успокаиваю я его.

И тут я вижу, как в его карих глазах происходит переключение. Они становятся темнее, и мой желудок вздрагивает от его взгляда, который он прожигает меня насквозь. Как будто он наконец-то снова обрел уверенность в себе и знает, чего хочет. Я пожевала внутреннюю сторону щеки, ожидая, что он скажет.

Мое сердце бьется со скоростью мили в минуту, мое тело больше не холодное от кондиционера, а мои бедра на грани того, чтобы сжаться от его пристального взгляда.

— Ты не хочешь, чтобы я попробовал вас на вкус?

Я задыхаюсь от его слов, но он не останавливается.

— Я думал об этом - мечтал об этом - несколько дней. С того самого момента, как ты переступила порог моего дома, Girasol.

Он придвигается ко мне ближе, и я отступаю назад, прижимаясь к стене. Я вытягиваю шею, и он ухмыляется.

— Я хочу, — патетически выдыхаю я.

— Чего ты хочешь, Girasol? Мне нужно услышать, как ты это скажешь.

— Я хочу, чтобы вы... попробовали меня на вкус. Но я... я не знаю, я боюсь, — наконец признаюсь я. Мои слова падают, а во рту пересыхает. Я опускаю голову, но его палец осторожно берет мой подбородок и приподнимает, чтобы я посмотрела ему в глаза.

— Чего ты боишься, Bebita?

На мгновение я замолкаю. Я не могу осознать, что на самом деле нахожусь здесь, с мистером Сантос. Все эти дразнящие ночи и почти признания в своих чувствах. Мои сексуальные мечты. А теперь он признается, что у него они тоже были. Многое не укладывается в голове. Но в одном я уверена: я хочу больше исследовать то, что чувствую к нему. Как тогда, в бассейне.

Он снова заставляет меня чувствовать, и я не хочу это потерять.

Я так много пропустила в этой части своей жизни, чувствуя себя заложником собственного разума.

Честно говоря, меня удерживало и собственное горе. Горе по той девушке, которой я была до нападения. Я знаю, что больше никогда не буду ею - я изменилась навсегда. Но этот мужчина передо мной заставляет меня снова окунуться в то, чтобы вернуть себе эту силу. Терапия, конечно, помогает, но в данном случае... Я хочу вернуть свою силу физически. С помощью моего тела.

Но я не могу рассказать ему обо всем этом.

— Просто прошло много времени, — вру я. — Я хочу, чтобы вы меня поцеловали... Правда хочу.

Он молчит, впитывая мои слова, а затем его ухмылка превращается в мягкую улыбку. — Я могу это сделать.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу перед собой мистера Сантоса, который поднимает руки, чтобы коснуться моих щек. Они мозолистые, но нежные, и ему приходится наклониться, чтобы встретиться со мной взглядом. Я встаю на цыпочки, чтобы помочь ему, что заставляет его хихикать под нос.

Прежде чем я успеваю отпрянуть в страхе и полном унижении, он наклоняется и целует меня.

На мгновение он замирает, позволяя мне насладиться ощущением. Это приятно и заставляет меня скучать по тому, как много я от себя отталкивала. Как хорошо это ощущение. Как безопасно и комфортно. А еще чертовски приятно поддаться вожделению и влечению к мистеру Сантосу.

Он продолжает нежно целовать меня, пока не отстраняется и не откидывается немного назад, чтобы посмотреть на меня. Его губы блестят, и мое дыхание становится неровным от этого зрелища. Как мужчина может быть настолько привлекательным? Как это вообще возможно?!

Сама мысль о том, что его губы блестят, потому что он ест меня, проносится в моей голове, и я испускаю непроизвольный стон. Такой тихий, но достаточно громкий, чтобы он услышал.

— Dios, Girasol. Не делай этого. Пожалуйста.

— Мне очень жаль, мистер Сантос.

— Не называй меня так, — вздохнул он. — Я чувствую себя старым.

— Я не знаю вашего имени, — говорю я. Он ухмыляется, проводит большим пальцем по моей щеке, а затем по нижней губе. Его глаза застыли на движениях, словно он завороженно следит за этим моментом.

— Арло.

— Арло, — шепчу я. Мне нравится, как это звучит на моем языке, и, похоже, ему тоже, и с его пухлых губ срывается стон.

— Черт.

Я решаю подтолкнуть его еще немного дальше. — Я могу называть тебя Арло. Или я могу называть тебя Сэр, когда мы остаемся наедине.

Его глаза темнеют на несколько тонов, и у меня в животе поднимается жар. Я никогда не хотела кого-то так сильно. Он проводит рукой по моей шее, и его ладонь становится достаточно большой, чтобы его большой палец прижался к моей челюсти.

— Если бы у нас не было гостей, я бы показал тебе, как мне приятно слышать это слово из этих красивых губ.

Я не успеваю ему ответить, потому что в следующую ужасающую секунду мы слышим шум за дверью спальни. К счастью, это всего лишь Фрэнки. И он поет.

Но мистер Сантос отстраняется и ругается под нос.

Мое собственное дыхание все еще неровное, и мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Это трудно, когда он прямо передо мной. Как будто даже его феромоны слишком сильны для моего тела. Каждое мое существо жаждет его. Сгораю от желания.

— Пойдем, — говорит он, и я киваю, следуя за ним к двери. Мы оба останавливаемся, когда подходим к двери.