— Что нам понадобится? — Аня освобождает меня от гнета и поднимается.

Такая маленькая и хрупкая… С трудом сдерживаю порыв обнять ее.

— Есть ручка и альбом? — Игорь выдыхает, потому что напряжение, царящее в комнате, заметно спадает. — И я налью себе чайку? — кивает на чайник. — В запаре целый день. Даже поесть некогда.

Вот тут-то птичка начинает наводить суету. Есть у нее такое. Если кто-то голоден, то все проблемы уходят на второй план, тем более дело касается нашего общего друга. Пока Анютка возится на кухне, мы уходим с Белым на улицу покурить. Он не спрашивает у меня о подробностях. Я сам рассказываю, чтобы Аня второй раз не корила себя за произошедшее. Ее позицию я уловил. Игорь хмурится и кивает. Вслух ничего не говорит. Когда возвращаемся в квартиру, чувствую аромат еды.

— Если это омлет, то я тебе душу продам, Ань, — отвешивает комплимент моей жене.

И да, мне это льстит, несмотря на весь пиздец, который вокруг на разворачивается в последние дни. Птичка краснеет, но накрывает на стол.

— В холодильнике пусто, поэтому будет скромно, — Игорь присвистывает скромности.

Омлет, хлеб, салат с огурцов и помидоров с маслом, а еще самое вкусное — сало, нарезанное тонкими ломтиками. Следом Аня ставит перед ним кружку с чаем и пододвигает вазочку с печеньем. Белый без церемоний приступает к трапезе, и я за компанию с ним. Хочу притянуть к общему позднему ужину и жену, но она отрицательно качает головой. Уходит и возвращается с альбомом и простым карандашом.

— В общем, тот хер с горы как-то причастен к подставе. Не зря он за собой почистил везде. Насчет машины, — Игорь довольно гладит по животу и подает мне свой телефон. — Вот посмотрим. Может, знакома.

Напряженно всматриваюсь в экран. Сразу понимаю, что у нас на шинке этой тачки не было никогда. У меня точно. Скрипя зубами, отдаю другу мобилу.

— По видосу попробуем пробить, но это не быстро. На крайняк с хозяином базы можно поговорить. Хотя его там не было, но все-таки.

— Он искал свою девушку, — бесцветным голосом произносит Аня. — Был очень вежливыми, а потом оказался в кровати рядом со мной…

Игорь начинает жевать медленнее, отводя взгляд на кружку. Мне самому хочется сквозь землю провалиться, потому что я представляю эту картинку! Готов убивать! Сжимаю кулаки, чтобы утихомирить внутреннего зверя. Белый тяжело вздыхает. Ему стремно быть в центре нашего армагеддона, и я благодарен, что не отказывает в помощи.

— Что именно он у тебя спрашивал? Может, имя свое называл? Хотя сомневаюсь, что оно настоящее, — Игорь потирает подбородок. — Аня, ты помнишь, в какой момент тебя развезло?

Птичка смотрит на меня и понимает плечами.

— Нам принесли вторую бутылку шампанского, вроде. Наташа сказала, это подарок.

— Она принесла ее?

— Не помню, — виновато переводит взгляд с меня на Белого. — Кажется, да. Метелькина постоянно что-то мне говорила, и я точно не скажу.

— Ладно, давай, — забирает ручку с альбомом. — Сейчас раскидаем все по полочкам.

Игорь задает нам с Аней вопросы по очереди, что-то пишет. Неловкость уходит на второй план, пока он рисует схему. Я притягиваю Аню к себе под этот шумок. Вдыхаю аромат ее волос и кожи. Соскучился…

Птичка напряжена и на мои нежности не отвечает, но и не отталкивает. Мне херово от того, что она от меня морозится. Понимаю причину, только эмоции сложно утихомирить.

— Слушай, Ань, — Игорь заканчивает с записями, — ты с Наташкой поговори.

Анютка перестает дышать. Я и сам не хочу ни с кем из них общаться. Думаю, она так же.

— Если тебя, Яр, рубануло, то вас чем-то накачали.

Логично. Киваю. У меня не было времени прокрутить в голове внезапную амнезию.

— Я пил с твоего бокала, — вспоминаю небольшую деталь, о которой забыл. — Метель подала.

Игорь задумчиво трет подбородок пальцами. За окном темно, и мозги отказываются нормально функционировать. Он поднимается, сгребает альбом и подавляет зевок.

— Дома еще обмозгую. Сейчас всем лучше отдохнуть.

Не спорю. Аня тоже. Провожает его до двери, и когда та закрывается, молча смотрим друг на друга. Тянусь к ней, но Аня обнимает себя руками и отворачивается. Это больно. Я не озабоченный придурок. Ясно, что набрасываться на нее после случившегося не стану. Не сейчас, когда птичкино состояние на грани истерики.

— Посплю на диване, — хриплю не своим голосом и жду, что она не допустит расстояния между нами.

Только Аня кивает, не глядя мне в глаза. Соглашается…

Отступаю к двери в ванную, стараясь держать лицо.

Расходимся в разные комнаты.

Она уходит в спальню, а я стою перед зеркалом в ванной, как придурок.

Желание что-то разнести в пух и прах жжет вены. Упираюсь руками в край белоснежного санфаянса. Нет. Не буду истерить, как баба.

Выдыхаю.

Хорошо, что Анютка дома, а с остальным мы справимся.

POV Аня

Я не могу уснуть. Постельное белье пахнет Ярославом и воскрешает в моей голове воспоминания о том, как мы лежали в постели вместе с ним, как хорошо засыпать вместе после бурного секса. С Богульским он всегда такой. Яркий, страстный, на грани. И мне сложно даже представить, что я могла заниматься им с кем-то другим.

С тяжелым вздохом переворачиваюсь на левый бок, кладу руку под щеку и смотрю в темноту. Кажется, что чувствую тепло своего мужа и его надсадное дыхание. Стоит признать, спать по-отдельности — настоящая пытка. Это я ощутила еще у матери. Только внутренности скукоживаются, когда вспоминаю утро на базе. Голый торс незнакомого мужчины рядом. Его руки на моей талии. Свою наготу… Стыд затапливает в тот же миг, и я закрываю лицо ладонями, словно кто-то за мной подсматривает.

Я не знаю, что ужаснее: сам факт измены Яру или то, что я ничего не помню. В моей памяти лишь стоны от прикосновений Богульского, чувство приятной наполненности, его хриплый шепот и эйфория.

Резко присаживаюсь на кровати, сбрасываю с себя одеяло и восстанавливаю дыхание. От беспомощности хочется плакать!

Но я лишь сжимаю кулаки и прикусываю нижнюю губу, чтобы не заскулить, как маленький брошенный щенок под дождем. Сердце бьется так сильно, что мне кажется, его грохот слышат все соседи.

Как избавиться от отвращения к самой себе? Как смыть с тела грязь? Возможно ли вообще после произошедшего вновь наслаждаться близостью с Яром?

Когда он меня обнимал сегодня, я испытывала боль. Его, свою… Все так перемешано…

Снова медленно выдыхаю и запускаю пальцы в волосы. Я не смогу уснуть. Тихонько сползаю с кровати и на цыпочках иду к двери. Я совершенно забыла про свой телефон и не поставила на зарядку. Сомневаюсь, что мама вспомнит обо мне. Гордость не позволит после выставленных ультиматумов позвонить родной дочери. Уверена, что она потом обвинит меня в эгоизме и жестокости по отношению к ней. Но телефон нужно включить. Вдруг папа звонил.

Через гостиную прохожу, не глядя на диван. Понимаю, что Ярославу было неприятно, когда я промолчала по поводу его размещения на ночь не в спальне, но и себя сломать не могу. Я хочу разобраться в том, что с нами произошло. Кто мог так ужасно поступить? И главное, за что? Чем мы заслужили подставу?

Захожу на кухню, тихо прикрываю дверь, чтобы не разбудить Яра своими ночными похождениями, и вздрагиваю, когда раздается щелчок.

Богульский стоит около окна и курит. Кончит сигареты алеет в темноте, освещая измученное лицо моего мужа. Немного подождав, включаю свет.

— Я думала, ты спишь, — ежусь от холода.

Створка полностью открыта. Ярослав в одних штанах. Не мерзнет. Он всегда слишком горячий. Даже зимой. Обнимаю себя руками. Яр тушит сигарету, выбрасывает окурок в мусорное ведро и закрывает окно. Он знает, что я не выношу этот запах, но сейчас не осуждаю. Если курение ему помогает, то пусть балуется.

— Не могу уснуть, — взъерошивает волосы одним движением.

Мне жутко нравится, когда он так делает. Выглядит в такие моменты очень уязвимо, как пятилетний мальчишка. Я не отвожу от него взгляда, осознавая, что до безумия сильно его люблю. Сердце сжимается, и с трудом подавляю всхлип. Только Яр слишком внимательный, замечает мое состояние и быстро оказывается рядом со своими спасающимися объятиями. Его не беспокоит, что я превращаюсь в статую, стоит нашим телам прижаться друг к другу. Богульский гладит меня по голове и спине. Молчит.