— Я не думал об этом, Белый.

Достаю ещё одну сигу. Желудок скручивает от приступа голода. С разборами полетов забыл про то, что организму нужно иногда вкидывать энергии в виде еды. Убираю обратно в пачку.

— Ладно, Яр. Если что-то нарою про тачку, то позвоню. Ты там… это… — шуршит целлофаном. — Не падай духом, в общем.

— Хорошо. Скинь мне видео с регистратора.

— Не вопрос.

Позже сам посмотрю, что за машина. В шиномонтажку приезжает много клиентов. Возможно, я уже сталкивался с загадочным хмырем. На лица у меня память так себе, а вот на капоты отменная.

Заканчиваем разговор с Игорем. Я спокойно еду домой.

Выхожу из тачки, когда уже темнеет. Сгребаю стики для вейпа и пачку сигарет, снова набираю Аню и иду к подъезду. Лифт, как всегда зависает на верхних этажах. Поднимаюсь по лестнице.

Телефон птички до сих пор отключен.

Надеюсь, что с ней все в порядке.

А если нет…

Уже разворачиваюсь, чтобы изменить маршрут, но боковым зрением замечаю знакомый силуэт.

Аня…

Сидит на ступеньках, опустив голову на колени.

Сглатываю и тихо подхожу к ней, боясь спугнуть.

Это не глюк?

— Ань? — дотрагиваюсь до плеча.

Она вздрагивает, поднимает голову. Глаза заплаканные. Поднимается.

Смотрим друг на друга.

— Яр… — шепчет практически не слышно.

Не выдерживаю. Обнимаю. Не отталкивает. Это хорошо.

Сердце колотится, как ненормальное.

— Пойдём домой, Анют.

Кивает.

Пришло время поговорить по душам…

На кухне стоит гнетущая тишина. Никто не решается начать разговор первым. Я — не трус, но сейчас каждое слово может оказаться миной с масштабным радиусом действия. Сглатываю горькую слюну, включая чайник. Аня сидит на стуле, сложив руки на стол. На меня не смотрит. От её вида у меня сердце перестает стучать. Такая маленькая, хрупкая и заплаканная…

Люблю до чертиков, и не хочу, чтобы она страдала!

Крепко сжимаю кулаки.

Желание растерзать мразь, которая над нами поиздевалась, усиливается с каждой секундой.

Облизываю губы. Сейчас бы никотином отравиться…

— Ань, — прочищаю горло, которое сдавливает невидимым жгутом, и я против воли хрипну, — я не хочу делать тебе больно, но… нам нужно поговорить о том, что произошло той ночью.

Напрягается. Вижу, как вздымается грудная клетка. Ноздри раздуваются на мгновение. Кажется, она перестает дышать, и мне откликаются её чувства. Знала бы она, как сильно откликаются…

— Яр… — не может произнести дальше.

Губы дрожат. Аня начинает часто моргать.

Черт… Меньше всего мне хочется доводить её до слёз…

Подхожу к ней, опускаюсь на стул и беру холодные кисти в свои ладони. Растираю пальцами, снимая её напряжение. Внутренности предательски дрожат, как будто от одного неверного шага в сторону птички зависит наше будущее.

— Послушай меня, Анют, — собираю все силы, чтобы продолжить. — В тот вечер и ночь на базе я тебе не изменил.

Птичка поднимает голову, пронизывая насквозь взглядом.

— Метель призналась, что затащила меня в койку, но ничего не было. Я был в дрова.

Шумно выдыхаю. Аня не моргает, глядя мне в глаза.

— Всё слишком странно получается, — кривлюсь, пытаясь соединить все факты воедино, и картинка вырисовывается сюрреалистичная. — Ты же помнишь, как мы с тобой вернулись в номер? — неуверенно кивает. — Кто-то нас прервал. Я пошел открывать, и все. Дальше ничего не могу вспомнить.

На нерве резко подрываюсь на ноги и начинаю измерять комнату шагами. Аня сидит неподвижно, как кукла. Слегка сумбурно рассказываю обо всех деталях той ночи, об озабоченной Метелькиной, как в квартире себя предлагала, пока моя птичка спала, что несла в кафе. Анютка в шоке. Вижу по глазам и влаге, которая в них скапливается. Подхожу ближе, опускаюсь на колени перед ней и смотрю на любимое лицо, словно преданный пес.

— Что было после того, как я ушел открывать дверь? Ань, пожалуйста, скажи…

Иначе я с ума сойду от мыслей и догадок.

— Я… — хмурится. — Все смутно, Яр… Мы с тобой… Я помню, как мы с тобой оказались в номере и на кровати, а потом… Как пелена… Твой голос, тело… Мы же занимались сексом… Я не знаю, как объяснить, Ярослав… Я спала… Этот мужчина… голый… рядом со мной… — всхлипывает. — Позор… Боже, какой позор…

Грудину пронзает острой болью, когда по щекам птички стекают крупные соленые капли. Стираю их большими пальцами, обхватываю лицо ладонями, лбом утыкаюсь в лоб. Аня пытается увернуться, но я фиксирую крепче.

— Я чувствую себя грязной, Яр… Не хочу, чтобы ко мне кто-то прикасался, кроме тебя… Не хочу…

Скриплю зубами, прижимая её к себе сильнее, словно это поможет. Глаза жжет. Начинаю часто моргать. Сейчас не время проявлять слабости.

Кто-то кинул нам дерьма на лопате и остался безнаказанным. Все подстроено…

— Я бы тебя не предал, Ань. Веришь мне?

Дожидаюсь еле ощутимого кивка. Всхлипывает. Слезы стекают по щекам, задевают мои.

Это больно, да.

Гораздо больнее, чем физически.

Жду, пока птичка успокоится, поднимаюсь, наливаю нам чая и сажусь на стул, ощущая, как крупно дрожат внутренние органы. Дыхание Ани все еще прерывистое, но слез больше нет.

— Поверить не могу, что Лена так поступила. Зачем? Неужели это она все подстроила? — шелестит практически не слышно.

— У Метелькиной мозгов бы не хватило все провернуть. Она сильно напилась.

— И я… Никогда так не напивалась…

И ты… Рука с кружкой зависает в пространстве. И ведь правда. Анютку сильно развезло, да ещё и на приключения потянуло.

— Что выпили, Ань?

— Шампанское.

— И все?

— Да. Вроде да.

Кручу в памяти начало посиделок. Голова вот-вот лопнет от боли.

— Яр?

— Я думаю, Анют, нам нужно вспомнить весь вечер в деталях.

— Все же, как обычно было.

— Кроме финала, Ань. Мы даже на выпускном так не накосячили. Тут кто-то поспособствовал нашему фиаско.

— Кому это нужно? — отрицательно качает головой.

Да, я тоже отказываюсь верить, но дураку понятно — все было спланировано.

— Надо позвонить Белому, — тянусь рукой к карману, чтобы достать телефон, но Аня перехватывает мои пальцы.

— Нет, Яр… Не надо…

— Он все знает. Игорь сможет без эмоций посмотреть на ситуацию, и он, к тому же, не особо болтливый.

Птичка отпускает руку, но продолжает качать головой, как маленькая.

— Анют, ты мне доверяешь?

Не отвечает. Кусает губы. Перестает смотреть в глаза.

— Ань…

— Я уже и себе не доверяю, Яр…

Перехватываю её кисти. Сжимаю.

— Мы разберемся. Игорь — точно не тот, кто это затеял. Ань?

— Ладно, — кивает, часто моргая. — Только говорить будешь ты. Я не могу опять…

— Хорошо, — достаю мобилу, набираю друга. — Сможешь к нам с Аней приехать?

Выручай, Белый…

Белый не заставляет долго себя ждать. Звонок в дверь раздается через минут тридцать, а то и меньше. Аня переживает, кусает губы и не знает, куда деть свои руки, когда я возвращаюсь вместе с Игорем на кухню. Если честно, я и сам не представляю, как вести дальнейший диалог. Во мне кипит злость и ненависть на всех вокруг. Не знаю, что сделаю с виновником, если мы все-таки его найдем. А еще мне хочется курить так сильно, что дергается лицевой нерв. Провожу ладонями по лицу, растираю его с шумным выдохом. Анютка скупо кивает на приветствие Белого, но он, кстати, молодец, не стесняет ее прямыми взглядами и не начинает бить в лоб вопросами о том вечере на базе. Подходит к окну и подносит пальцы к ручке на створке. Видимо, никотиновая зависимость нашептывает на ухо свои мольбы не только мне. Усмехаюсь.

— Короче, ребят, — не выдерживает Игорь, глядя мне в глаза. — Предлагаю схематически изобразить последовательность событий, чтобы не упустить никаких деталей. Что скажете?

Переглядываемся с птичкой. На ее лице отражается боль, и хочется свернуть лавочку, чтоб не бередить эти чувства снова и снова, но осознание того, что кто-то безнаказанно бродит по свету после совершения грязной подставы, заземляет все желания, кроме одного — выяснить правду.