В палате воцарилось долгое молчание. Димка заворожённо смотрел куда-то вдаль, пытаясь охватить разумом только что обрисованную Фёдором картину.
— Ух-ты, ничего себе! — наконец воскликнул он. — И ты пришёл из другого мира? А какой он? А там есть велосипеды? А что там едят? — и тут вдруг у Димки громко заурчало в животе.
Фёдор понимающе улыбнулся:
— Вы обязательно всё узнаете в своё время, ваше сиятельство. А сейчас, я думаю, вам пора подкрепиться.
Он что-то тихо добавил на незнакомом языке и тут же на прикроватном столике появилась аппетитная яичница с беконом, хрустящие тосты со сливочным маслом и кружка ароматного чая. Димка, позабыв обо всем на свете, тут же набросился на еду.
Покончив с завтраком, он блаженно растянулся на кровати, но через мгновение вскочил вдруг на ноги и проговорил взволнованным голосом:
— Фёдор, как думаешь, Витька уже пришёл в себя? Можно сейчас к нему? — и он осторожно выглянул из палаты в пустой больничный коридор.
— Не знаю, ваше сиятельство. Нам надо бы дождаться вашу матушку, она сможет это выяснить. Со мной здесь никто разговаривать не станет. Дэвов в вашем мире не очень-то любят.
— Это ещё почему? — с возмущением спросил Димка.
— Здешние дэвы, которые из вашего мира, совсем на нас не похожи. Они злые, хитрые и не держат своё слово. Люди их не любят и стараются не иметь с ними никаких дел.
Димке почему-то сразу стало грустно. Он вернулся в палату и подошёл к окну. На улице вступал в свои права очередной солнечный и тёплый летний день. Димке вдруг жуть как захотелось сесть на любимый велосипед и пронестись на нём по своему уютному дворику, наполненному звонким смехом друзей. Он с тоской поглядел на залитые солнцем дорожки больничного сада и вдруг среди кустов жимолости заметил одиноко стоящую, закутанную во всё чёрное, фигуру. Незнакомец смотрел прямо на Димку немигающим пронзительно-холодным взглядом. Вокруг него не было ни души. Сад словно в один миг опустел.
Димка стоял, как заворожённый, не в силах оторвать глаз от странного человека в чёрном. Мир за окном стал преображаться: зелёный сад сменился бескрайней вересковой пустошью, уныло застывшей под чёрными нависшими тучами. Весь представший перед Димкиным взором пейзаж был погружен во мрак и словно бы припорошен пеплом. И посреди всей этой серой безжизненной массы чёрной кляксой выделялась одинокая неподвижная фигура. Человек протянул к Димке руку и из его уст полились тягучие слова тёмного заклятия.
— Не смотри на него! — вдруг раздался в его голове слабый голос Мервена. Он доносился словно со дна глубокого колодца. — Борись! Постарайся закрыть глаза и отвести взгляд.
Димке показалось, что он на какой-то короткий миг всплыл на поверхность глубокого озера, точнее даже не всплыл, а был вытолкнут огромной силой. Этого коротенького мгновения ему хватило, чтобы закрыть глаза и присесть на корточки. Тут же у окна рядом с мальчиком материализовался Фёдор, пристально вглядываясь в больничный сад. Потом он наклонился к Димке, внимательно его осмотрел и с нескрываемым беспокойством в голосе спросил:
— Вы как, Дмитрий Андреевич? В норме?
— Да, Фёдор, вроде бы да, — тяжело опустившись на пол, ответил Дмитрий.
Камердинер положил руку на голову мальчика и что-то прошептал. Димка почувствовал, что к нему стали возвращаться силы и туман из головы разом куда-то улетучился. Фёдор ещё раз осмотрел своего подопечного и, удовлетворённо кивнув, мгновенно исчез. В этот же миг дверь с грохотом отворилась и в палату вбежала взволнованная и растрепанная Светлана Николаевна. Она была в наспех наброшенном белом махровом халате и мягких домашних тапочках.
— Милый, с тобой всё хорошо? — Она подбежала к Димке и, опустившись рядом с ним на колени, крепко его обняла и стала судорожно гладить по голове.
— Ну мам, я уже не маленький, — попытался отстраниться Дмитрий, — со мной все хо-ро-шо, — отчеканил он по слогам последнее слово.
— Что случилось? Фёдор прислал мне какую-то сумбурную мыслеформу. Я ничего не поняла, кроме того, что тебе грозит опасность.
— Там был человек. — Димка опасливо оглянулся на окно. — Весь в чёрном. Он смотрел на меня. Я никак не мог от него отвернуться, как не пытался. А потом вокруг всё изменилось, стало каким-то серым и мёртвым. И там остались только я и он. А потом мне помог…
И тут Димка услышал ещё более слабый, чем раньше, голос Мервена:
— Мне нужно поговорить с твоей мамой… Можно? — Он говорил так тихо, что Димка почти его не слышал.
Юный граф Державин мысленно кивнул Мервену и тут же ощутил себя парящим под потолком больничной палаты. Он увидел, что его тело вдруг обмякло и привалилось к стене, дыхание стало прерывистым и тяжелым.
— Элардиэль, — прошептал Мервен, протягивая дрожащую руку к Светлане Николаевне.
Глаза Димкиной мамы расширились от удивления.
— Это ты? — Её голос заметно дрожал.
— Послушай… У меня совсем нет времени, я засыпаю… И не знаю, смогу ли ещё раз проснуться, — его дрожащая рука безжизненно упала на пол, но глаза все ещё горели ярким огнём. — Эта ловушка была расставлена для меня. Дима тут не при чем. В Тёмном лесу… я не мог ничего предпринять до самого последнего момента… пока не был занесен меч. — Мервен закашлялся. — А потом я потратил почти всю свою силу… Моё тело погибло… Я попался, как идиот, — волшебник попытался изобразить улыбку на Димкином лице. — Элардиэль, он вернулся.
Светлана Николаевна сдавленно вскрикнула и зажала рот рукой.
— Меркатор, братоубийца… вернулся. Семи мирам грозит страшная опасность. Он пока слаб… Потратил все те крохи, что у него были, на меня… Но он намерен вернуть свои силы и прежнюю власть… И ключ к этому — твой сын… Он в опасности… Меркатору нужно его тело, чтобы воплотиться… Я не смогу помочь… я засыпаю… Дима… сможет… — голос его стал еле слышим, — разбудить… меня… И тогда у нас… будет шанс…
— Но как? — в отчаянии прошептала Светлана Николаевна. — Он же ещё совсем маленький. Как он сможет вернуть самого могущественного волшебника на свете?
Ответом была звенящая тишина. Глаза Мервена закрылись, и в следующий миг Димка обрел прежний контроль над своим телом. Он судорожно вздохнул и, схватившись за маму, громко закашлялся.
Меньше чем через минуту в палате начался хаос: прибежал доктор Боткин с боевым магом из охраны больницы, сюда же трансгрессировала опергруппа из управления по магическим аномалиям, вернулся с пустыми руками Фёдор, тщательно обыскавший весь больничный сад, а под конец явился и дедушка Димы — Николай Александрович. Все что-то говорили, толкались, друг другу мешали — в общем неразбериха стояла полнейшая.
Доктор Боткин, наконец, взял ситуацию под контроль и выдворил всех, кроме Димы, из палаты, а своего маленького пациента уложил в кровать и дал выпить каких-то зелий, весьма отвратительных на вкус. Опергруппа, опросив свидетелей, переместилась в больничный сад и начала осмотр места магической аномалии. Нахмуренный Николай Александрович после непродолжительного перешёптывания с дочерью отправился по своим делам. А Светлана Николаевна, оставив Фёдора дежурить у дверей палаты, вернулась к сыну. К тому времени доктор Боткин, удовлетворённый восстановленным порядком и проведенными с Дмитрием процедурами, вышел в коридор и вернулся к утреннему обходу пациентов.
Димке от принятых зелий ужасно хотелось спать, но не меньше этого ему хотелось задать маме кучу вопросов про услышанное от Мервена. Он попытался отогнать сонливость и спросил слабеющим голосом:
— Мама, расскажи мне про Меркатора. Кто это?
Светлана Николаевна присела на краешек Димкиной кровати и, грустно улыбнувшись, погладила его по растрепанным волосам. Она вспомнила, как детстве читала сыну сказки на ночь. Устроившись поудобней, она тихим голосом начала:
— Закрывай глазки, милый, и слушай.
Давным-давно в одном из семи миров, который зовется Вирией, жил-был могущественный волшебник по имени Мервен. И было у него три сына. Старшего звали Меркатор, среднего — Элдин, а младшего — Валинор. Жили они дружно, душа в душу. Братья любили друг друга, а Мервен во всех троих души не чаял. Они были могущественными магами и совершали много добрых дел. Мир Вирии в то время процветал. Это был настоящий золотой век.
