Хотелось где-нибудь закрыться и просто просидеть всё время в одном месте до прибытия на Землю. До прибытия корабля к Земле у меня есть минимум четырнадцать часов. Не так уж и много.

Но я очень не хотел, чтобы то, что повлияло или, даже, заразило Новака попало на мою родную планету. Кто знает, как эта зараза вообще распространяется? Поэтому мне необходимо успеть за оставшееся время найти Хошино и выяснить, что с ней произошло, и куда она подевалась. Кроме того, нужно понять, каким способом я смогу спуститься на саму планету. Если я правильно помню слова Мику, то корабль со стопроцентной вероятностью не успеет затормозить настолько, чтобы безопасно войти в плотные слои атмосферы Земли.

Продолжая сидеть на корточках, я ещё раз внимательно осмотрел помещение. Перевёрнутый стол, разбросанные стулья… Стоп! Я заметил торчащий за лежащей боком ко мне столешницей уголок ноутбука Хошино. Сама столешница сильно закрывала мне обзор, за ней вполне мог спрятаться человек, если бы хотел меня подловить.

Взяв в руки свою трубу, которая уже не раз спасла мне жизнь, я встал и медленно стороной начал обходить лежащий стол, постепенно приближаясь к нему. Мои пальцы с каждым шагом всё крепче сжимали трубу, готовясь снова применить её. Костяшки пальцев уже побелели от напряжения, когда я подошёл вплотную к столу.

За столешницей никого не оказалось, только валялся разбитый ноутбук. Его верхняя часть, лежащая дисплеем вверх, была практически оторвана и “висела” буквально на одном шлейфе. Вторая его часть была сломана ещё больше. Большинство клавиш валялось неподалёку, огромная трещина шла от одного угла к другому. Но внутренности, похоже, были не повреждены, ноутбук продолжал работать и выводить какую-то информацию на свой экран.

Присмотревшись, что именно отображал дисплей, я понял, что это была траектория полёта нашего корабля. Изображение было очень похоже на то, что Мику показывала мне тогда, когда рассказывала сколько нам ещё лететь до Земли и про ускорение корабля.

То, что я увидел, мне решительно не понравилось. Судя по схеме, которую я сейчас наблюдал, те толчки, ощутимые мною в рубке управления, были совсем не из-за начавшегося торможения. Всё было с точностью до наоборот, корабль продолжал разгоняться. По графикам с красными столбцами можно сделать вывод, что двигатели работают сверх своей мощности и выдержать в таком темпе всего часов восемь, после чего либо просто отключатся, либо взорвутся. Второй вариант мне казался более вероятным.

Но и это не самое страшное. Ресурса двигателей, как оказалось, хватит для сближения с Землёй с большим запасом. Корабль уже нёсся с неимоверной скоростью и будет у орбиты Земли уже через четыре с небольшим часа.

Я изменил на своих наручных часах время, чтобы оно соответствовало тому, что я увидел на разломанном ноутбуке Хошино.

Ещё мне очень не понравилась траектория нашего полёта, я не думаю, что дело в схематичности рисунка. Параболическая траектория тянулась от нарисованного корабля прямо в центр Земли, хотя до этого траектория, я это точно запомнил, была нацелена на край круга, обозначающего Землю, то есть на орбиту самой планеты.

Похоже кому-то, и скорее всего это наша программист Мику Хошино, требуется доставить корабль на Землю в любом виде, даже если он столкнётся с планетной с неимоверной скоростью.

Липкий холодный пот покрыл мои ладони. Длина корабля Апоп составляет почти пять километров. Это в два раза меньше метеорита, из-за падения которого много миллионов лет назад вымерли динозавры. Скорость того метеорита я сейчас не вспомню, но мне кажется, что от такого столкновения нашего корабля с Землёй всё равно произойдут непоправимые последствия для всего человечества.

В этот момент, цена моей собственной жизни уже не казалась такой уж важной, по сравнению с жизнями миллиардов людей, населяющих Землю, которые могут пострадать от столкновения.

Надо срочно найти способ отклонить корабль от заданного курса. Если при этом удасться выяснить, что случилось с Мику, и что вообще произошло здесь, в кают-компании, то… То что?

А ничего! Я срочно засобирался обратно в рубку управления, оттуда у меня должно получиться изменить траекторию. Хоть на сколько-нибудь, чтобы корабль не врезался, а пролетел почти по касательной. Чем раньше я начну корректировку курса, тем больше шансов, что у меня получится.

Я ничего не стал брать с собой, просто выбежал из кают-компании и направился к уже знакомому шлюзу, разделяющему две части корабля. Дверь шлюза была открыта полностью, и я встал как вкопанный, вспоминая в каком состоянии она должны была быть после того, как я вернулся.

Я помню, что я протиснулся в щель между стеной и дверью и сразу направился в кают-компанию. Значит, всё в порядке. Я зашёл внутрь, набрал код 1-16-5-16, и дверь шлюза за мной начала медленно закрываться.

Мысленно подгоняя дверь, я продолжал думать над сложившейся ситуацией. Было бы неплохо сообщить на Землю о произошедшем, но как? Связь с Землёй, конечно, была на корабле, но Шнайдер и Хошино уверяли, что Новак вывел её из строя. К сожалению, я никак не смогу этого проверить. Нет, попытаться связаться, я, конечно, попробую. Чем чёрт не шутит? Но если не получится, что тогда? Не было было никаких гарантий, что кто-то услышит мой крик о помощи в этой блуждающей по просторам космоса металлической клетке.

Пока я думал, одна дверь уже полностью закрылась, шлюз зашипел, выравнивая давление, а затем в сторону поехала вторая дверь, я ощутил, как холод внутри меня сливается с мраком за пределами шлюза, где я находился.

Как и в предыдущий раз, я не стал дожидаться полного открытия и, как только мне хватило места протиснуться, включил нательный фонарь и направился в сторону рубки управления по коридору. С каждым новым шагом я осознавал, что любой мой шаг вперед может быть последним, но идти было просто необходимо. Я шёл очень медленно, внимательно осматривая темноту коридора впереди. Да, наличие освещения здесь в этой части коридора сильно бы сократило время обратного пути до рубки.

Сам не знаю почему, может это лекарства так хорошо действовали, страха перед тёмным коридором или перед встречей с псевдопауками я не испытывал. Поэтому, не забывая об осторожности, я, нащупав в кармане диктофон Сильвера, достал его и включил на запись.

Я решил записать на диктофон всё, что я помню и знаю о том, что произошло со мной и с кораблём, включая мои догадки. Если диктофон уцелеет, а я нет, то хотя бы нашедшие его люди смогут узнать, что именно здесь произошло.

Нажимая на кнопку записи, я начал говорить, надеясь, что мои слова будут услышаны хоть кем-то в обозримом будущем.

— Если кто-то это слышит, если кто-то когда-нибудь найдет этот диктофон, знайте, что здесь… здесь произошло нечто ужасное. Невидимая злая сила проникла на наш корабль, что-то неведомое и зловещее… Он уже здесь, он внутри нас, он…

Мои слова застыли на мгновение, словно сам воздух застыл в этом заклятом пространстве. Снова это невидимое чувство угрозы повисло в воздухе, присутствие чего-то зловещего, что следило за моим передвижением по коридору.

Сквозь зловещую тишину я продолжал запись, будто говорил не только для будущих исследователей, но и для самого себя:

— Помните… помните, что я пытался предупредить. Это не… не конец, это только начало. Он идет к нам, через тьму к звездам, неведомый и ненасытный. Надеюсь, что это сообщение дойдет до вас…

Я надиктовал всё, абсолютно всё, стараясь не упустить ни одной детали. И мне было уже не важно, посчитают ли меня полным психом. Но лучше пусть они узнают правду, чем будут гадать, что же случилось.

Я начал с того момента, как моя атазагорафобия завела меня в иллюзию того, что меня забыли на Марсе. Я рассказал, как наши индивидуальные фобии воплощались в реальность. Как фобии, смешиваясь друг с другом, влияли на всех нас при любой стрессовой ситуации. Псевдопауки, лужи блестящей крови на полу, острые края ткани скафандра. Я перечислил всё то невероятное, с чем столкнулся лично.