– На смерть, как и еще кучу народу, отказавшегося с нами дружить. – Рамос достал секиру и подошел к борту корабля, вид с которого как раз открывал острова Вииту.

Чем ближе корабль подходил к островам, тем спокойнее становилось море. Архипелаг был полностью покрыт зелеными джунглями, что удивительно, учитывая имеющееся здесь крайне скудное солнечное освещение. Семь крупных островов окружали центральный, самый большой по размеру. Взглянув на него, Инкритий подумал, что остров, скорее всего, гораздо крупнее Ландау, из которого ученый был родом. По центру острова располагалось огромное возвышение, больше похожее на дремучий вулкан. «Конечно, только разрушительных извержений вулкана не хватало этому прекрасному месту», – думал Инкритий. Проезжая мимо более мелких островов, ученый заметил корабли различного размера: большие, возможно, используемые для дальних путешествий, и более мелкие, скорее всего, предназначенные для рыбалки. Берега островов состояли из песка, уходящего в джунгли, в глубине которых время от времени можно было различить одетых в кожаную одежду детей, прятавшихся от вида чужаков. Как думал Инкритий, это не совсем одежда, а, скорее, отдельные куски ткани с вшитыми кожаными более плотными участками, закрывающие некоторые части тела. Пустующий берег заполонен тотемными бревнами, как показалось капитану моряков, изображавшими некую трехголовую ящерицу, раскрашенную в зеленый цвет. Десятки тотемов соединялись между собой с помощью веревок с прикрепленными к ним тканевыми полосками, активно развевающимися на ветру.

– Именно по этой причине они нас все еще слегка опасаются, – продолжал Рамос, – несмотря на то, что живут и пользуются нашими услугами уже много лет. Традиции для них крайне важны, и, если хочешь говорить с настоятелем, дорога нам туда, - Рамос указал пальцем по направлению к вулкану, - на центральный остров, куда пускают далеко не всех, ибо они считают его священным. Генерал – единственный из всех нас, кого там могут принять, хотя мы там были, когда… – Рамос сделал небольшую паузу, – устанавливали дипломатические связи. В общем, мы

высадимся, а дальше будешь говорить с ними сам. Пустят, значит, пойдешь, а нет, зря потратили время.

– Я думал, вы делаете здесь, что захотите.

– Можем. В этом плане я адмирала понимаю не очень, но он решил так. Многие с их стороны перешли в ряды Армады, что является обязательным условием для нахождения в альянсе, ну, а их старый глава решил, что это предатели. Дальше все как обычно: война и все, что она за собой влечет. Армада вмешалась, высадилась на островах и, так сказать, принудила все стороны к миру, перерезав всех, кто был против. Новый глава, решивший оставаться нейтральным, но живым, – Рамос ухмыльнулся, – что логично, когда видишь, как головы отлетают от тел, словно пробки от вина, дал добро на взаимодействие с нами, но попросил никогда не высаживаться на центральный остров, который для них священен. Будь моя воля, я бы и ему голову снес, но Мелех решил, что условие приемлемое. И кстати, – Рамос свистнул одному из людей, стоящему на палубе корабля. Неизвестный пират отличался от остальной команды, имея обычный цвет глаз и стандартный волосяной покров. – Это Юджин, вообще-то, его зовут совсем не так, но имя там длиннее, чем китовый хер, а он, я тебе скажу, как два тебя в высоту. Такого даже портовые шлюхи всей бригадой не осилят.

«Удивительные знания о половых органах», – подумал Инкритий.

– Юджин, родился на Вииту, коренной Кна, будет твоим переводчиком. Мы высадимся на соседнем острове, а дальше ты поговоришь со старейшинами и, если позволят, вместе с Юджином отправишься на главный остров, и вот там, Инкритий, я уже тебя не спасу.

Приближаясь к одному из островов, они заметили, что населяющие его жители постепенно выходят на берег. Одетые в нечто напоминающее тогу, они выстроились толпой, ожидая гостей. Среди всех собравшихся выделялся мужчина средних лет, одетый, как показалось ученому, схоже с другими жителями материка.

– Это старейшина, – шепнул Юджин на ухо Инкритию, – говорить будете с ним. – Акцент коренного Кнайца несколько резал слух ученого, тем не менее он быстро к нему привык. – Он тоже знаком с языком материка, но говорит лучше, чем я.

– Рамос, если старейшина знает язык, то зачем нам Юджин?

Капитан корабля несколько раз тихо ударил черенком от топора по палубе.

– Они люди мирные, но все-таки весьма осторожные, поэтому будет лучше, если среди нас будет один из них – разбавит обстановку.

Экипаж корабля бросил веревки к небольшой пристани, пришвартовав походный корабль. Первым на берег вышел Рамос, предварительно убравший топор за спину, сразу за ним на песок ступили Инкритий и Юджин, и только после десятки пиратов высадились на острове Вииту. Погодные условия благоволили переговорам. Штормовой фронт отступил далеко к горизонту, ярко сверкая молниями, будто напоминая о себе.

– Старейшина, я приветствую вас от лица адмирала морской армады, – Рамос поднял руки, приветствуя главу острова.

Толпа расступилась перед пришедшими гостями, формируя туннель к своему главарю.

– Я ждал вас. Весточка от адмирала Мелеха предупредила нас о вашем появлении, но в ней он не сказал, для чего вы тут.

– Позвольте вас познакомить, – Рамос направил руку на Инкрития, демонстрируя его публике. – Знаменитый ученый, родившийся на материке, Инкритий Огедай, хотел бы поговорить с вами.

Юджин перевел приветственную часть капитана для общих масс. Постепенно сотни собравшихся в толпе устремили свои взгляды на чужеземца. Шорох переговоров гулом взорвал тишину. Тревога и недоумение без перевода были понятны ученому. Атмосфера накалилась до предела после нескольких брошенных в Инкрития камней, чудом не попавших в голову.

Рамос резко вытащил из-за спины свою могучую секиру и с ревом сказал:

– Юджин! Быстро переведи этим сукиным детям, что я не всегда буду столь добр, и, если хоть одна мразь поднимет свою руку с камнем, я обещаю, что отрублю ее и засуну ему в глотку, утрамбовав ногой.

Впрочем, перевод не потребовался: люди прекрасно знали, кто такой Рамос, и, если тот достает топор, лучше как можно быстрее закрыть любое отверстие в теле, что может издавать звук. Тишина вновь воцарилась на берегу. Инкритий недоуменно осматривался по сторонам, не понимая, чем вызвал шквал ярости.

– Он чужеземец, – сказал старейшина, – от крови тех, кто убивал наших предков, от крови тех, кто сослал нас в эти края. Ученый вы или нет, нам неинтересно. Эти земли священны, и мало кому разрешено ступать сюда.

Инкритий, набравшись смелости, сделал несколько шагов вперед, аккуратно оглядываясь по сторонам и опасаясь очередного прилета камня.

– Прошу прощения, старейшина. Если быть честным, я не знал о том, что на этих островах есть жизнь. Да, не скрою, я знал о злодеяниях своих предков, но прошу не судить нас по делам тех, кого мы даже не знаем. Сегодня на материке уверены, что здесь, в Буйном море, жизни нет, что властвующая здесь стихия не позволит поселиться кому-то из людей. – Не встретив сопротивления, ученый сделал еще пару шагов вперед: – Ненависть, что вы питаете к представителям материка, теперь стала для меня ясной, но, поверьте, если бы мы знали о вас, знали обо всех людях, живущих здесь, мы бы нашли общий язык и смогли найти пути к прощению.

– Если люди с материка узнают о нас, – старейшина подошел вплотную к Инкритию и взял его за руку, – то окропят остров нашей кровью. – Дальше он перешел на шепот: – Как и те люди, с которыми ты пришел. – Старейшина очень сильно сжал руку ученого, после чего схватил того за затылок, всматриваясь в глаза. Резкая боль, словно острый осколок стекла, пронзила голову картографа. Инкритий сомкнул глаза, но тут же услышал: – Открой, иначе не пройдешь! – С трудом он открыл их, препятствуя боли, но в ушах раздался звон, похожий на колокол. Внезапно все прекратилось, и тело, обмякнув, упало на песок.

Тишина сдерживала вновь накалившуюся ситуацию. Толпа наблюдала за стоящим на коленях и пытающимся отдышаться Инкритием. Рамос и пираты внимательно наблюдали за ситуацией, готовые в любую секунду растерзать островитян.