Теперь же за столом сидели двое мужчин. Предполагалось, очевидно, что я составлю им компанию.

Завтрак, накрытый в половине шестого утра, мог бы удивить кого угодно, но только не магов. И не Люси. К моему величайшему удивлению, Эдвин не ковырялся в воздушном омлете с овощами, стараниями Люси похожим на разноцветную мозаику, а ел его с совершенно несвойственным ему аппетитом, аккуратно орудуя серебряными столовыми приборами и сам себе удивляясь. Вот что с некромантами делает женское общество! Тьен тоже завтракал с завидным удовольствием. Тарелка его давно опустела, и он намазывал маслом булочки, жадно принюхиваясь к аромату свежего кофе в стоя́щей рядом тонкой фарфоровой чашке.

— Леди Вальтайн, простите, мы не дождались, — заявил этот наглец, ткнув в мою сторону булочкой и рукавом задевая явно порядком уже опустевший кофейник. — Я по вашей милости не успел вчера даже поужинать.

— По моей? — неприятно удивилась я, усаживаясь за стол.

Короткий взгляд в сторону Эдвина подарил мне его молчаливую, но ободряющую улыбку.

— Ну, не совсем, — лорд Оберлинг взмахнул уже столовым ножом и подхватил еще одну булочку. — Что вы тут за цирковое представление устроили? Почему сразу мне не послали телеграмму, а, Морроуз? Зачем врывались в участок, запугивали ловчих?

Я возмущённо набрала в грудь воздуха, но взглянула на совершенно спокойное лицо милорда и промолчала. В конце концов, я даже не присутствовала при вызволении Фрэя. И Эдвин способен защитить себя сам. Если он позволяет Оберлингу такие речи, то у него есть для этого основания.

— Ну хорошо, я в столице, прибыть бы быстро всё равно не смог. Но ты должен был прихватить леди Стерлинг! Ей бы никто не посмел отказать!

— Полагаешь, два некроманта лучше, чем один? — ехидно вскинул бровь Эдвин. — По́лно, Розанна в положении. Будить её и тащить в Брюст было слишком жестоко. И потом, что сказал бы на это лорд Стерлинг?

— Устроил бы нам безобразнейшую истерику, — сумрачно вздохнул Тьен. — Ладно. Но подождать до утра ты не мог? Какая была необходимость забирать дворецкого среди ночи? Его арест был настолько нелеп, что утром я бы сам оторвал местному бригадиру голову за самоуправство.

— Не мог, — холодно ответил Эдвин, доедая омлет. — У Фрэя боязнь тесных замкнутых пространств. Он сразу начинает задыхаться. Учитывая его историю… это неудивительно. Я не хотел, чтобы в участке ему навредили ещё больше. К тому же на дорожке была его кровь. Считаешь, не повод тревожиться? Прости, Тьен, но я привык дорожить своими доверенными людьми. Их у меня не так много.

— Ты мне всё испортил! — посетовал Тьен. — Теперь, я думаю, никто не признается, что Фрэй вообще побывал в участке. Таинственным образом пропадут документы, а камеры будут выдраены так, что ни капли крови, ни обрывка одежды я не найду. Ладно. Это не так уж и важно. Куда интереснее тот факт, что у вас забрали детей, причём насильно и в ваше отсутствие, это вообще ни в какие ворота. Леди Вальтайн, что вы думаете об этом?

Я захлопала глазами и отложила вилку.

— Я думаю, кто-то очень хочет ударить Эдвина. И он нашёл его слабое место. Но этот кто-то должен хорошо его знать. Дети… это всего лишь никому не нужные сироты, как бы кощунственно это ни звучало.

Наверное, мне не стоило произносить эту фразу. Она прозвучала, как заголовок статейки бульварной газеты. Все сидящие за утренним столом знали прекрасно и сами, что в Галлии у сирот нет какого-то статуса. Их собирали в приюты отнюдь не из жалости. В первую очередь власти проявляли заботу о безопасности жителей нашей страны. Из беспризорников вырастали в лучшем случае нищие и пьяницы, но куда чаще — воры, грабители и убийцы. Из приютских детей в государственных учреждениях стремились вырастить пусть не слишком образованных, но, во всяком случае, вполне законопослушных граждан. Подростков из приютов охотно брали работать на фабрики. Редкие и особо талантливые могли рассчитывать даже на стипендию в университете.

Самыми опасными вполне справедливо считались юные маги — и зачастую они были незаконнорождёнными отпрысками одарённых потомков известных семей. Их держали в особой строгости. Представляю, какое отношение в приютах было к некромантам!

Хотя в последнее время сиротским домам уделяли немало внимания власти нашего королевства, но до сих пор дети там умирали от болезней, от побоев и даже от голода. Я помню, как несколько лет в газетах писали про скандал в приюте Белой Чаши. Там руководство воровало и издевалось над воспитанниками, девочек продавали в бордели, мальчиков — в шахты, буквально в рабство. Узкие штольни, вечные завалы, недостаток воздуха… Где не мог пролезть взрослый, вполне мог работать восьми-десятилетний мальчик. Страшный был скандал, приют закрыли, выживших детей отправили в другие места. Руководство и воспитатели отправились в те самые рудники — на много лет.

Глядя широко распахнутыми глазами на свою пустую тарелку, я всё это вспоминала и медленно холодела от мыслей.

По сути, Валери, Джереми и Кристиан были невидимками для общества. Они не считались даже людьми. Эдвин мог растить их как своих детей, а мог… даже не знаю… поселить на кухне и требовать, чтобы они мыли полы и чистили посуду. Не бьёт, кормит, одевает — уже прекрасно.

Тем удивительнее, что нашёлся предлог забрать у него детей.

Окончательно собравшись с духом, я изложила эти мысли Оберлингу. Волнуясь и запинаясь. Стараясь на Эдвина не смотреть. Тьен молча всё выслушал и кивнул мне с явным удовольствием.

— Вы абсолютно правы, миледи. Единственное — наши детки все же некроманты. Огромная редкость и довольно ценный ресурс. Но ровно до той поры, пока они удобны для всех. Валери нарушила главное правило: она ворвалась в дом к вашему соседу и посмела чего-то требовать. Она стала неудобной. Шарль Эрлинг сделал всё по закону: обезвредил девочку и вызвал ловчую службу. Насколько опасна твоя воспитанница, Эд?

— Совершенно не опасна, — хмуро ответил милорд. — Она просто ребёнок. По самым оптимистичным оценкам её резерв с трудом достигает и пятого уровня. Ну что она может сделать — заставить летать дохлого голубя? Джереми и то сильнее её. Взрослому человеку, тем более — магу, Валери не могла причинить ни малейшего вреда. Ни как девочка, ни как некромант. Даже если бы захотела.

— А она не захотела бы, — добавила я. — Она искренне считала Шарля своим другом. И в тот вечер она пришла к другу.

— И всё же ваша безобидная девочка наговорила при допросе такого… Я читал протокол и не верил своим глазам. Да ещё и свидетельские показания добавили масла в огонь. Дело очень серьёзно, Эд. Боюсь, я буду твёрдо настаивать на том, чтобы тебя судили за государственную измену.

Я зажала рот руками, чтобы не закричать. Стало очень-очень страшно. А Эдвард лишь ехидно вздёрнул густую бровь и с любопытством уставился на Оберлинга.

— Аргументируй.

Тьен отставил кофейную чашку и тоскливо воззрился на опустевший уже окончательно стол. Потом тяжко вздохнул, нервно поскрёб указательным пальцем аристократичную переносицу и внятно ответил:

— После памятного покушения на Алистера старые законы соблюдаются особо скрупулёзно. Большой Совет вытащил на свет закон про личную гвардию. Слышал о таком?

Внимательно выслушав эту фразу, Эдвин бросил и внимательный быстрый взгляд на меня. В его тёмных глазах я увидела лишь безмятежное и непоколебимое спокойствие.

— Полагаю, этому закону лет больше, чем всей истории Морроузов на благословенной земле Галлии, — он позволил себе усмехнуться. — Нет, не имел удовольствия слышать о нём.

Главный ловчий нашего королевства прищурился, и смахнув с лацкана модного приталенного светло-серого пиджака незримую пыль или крошки, продолжил:

— Аристократам запрещено собирать под своей рукой боевых магов. В количестве более двух. Этого числа верных телохранителей более чем достаточно. Так сочли наши предки. Пистолей тогда ещё не было, да и маги в ту незапамятную старину рождались куда более сильными. Парочка хорошо обученных боевиков вполне была в состоянии обеспечить безопасность любого аристократа.