Я вел машину так, словно она была заправлена адским огнем, а не бензином. Я не был полностью уверен, что магия Талии не была частично задействована. Но она держала пальцы сложенными на коленях, прижавшись лбом к окну.

Не помню, чтобы делал сознательный выбор, куда ехать. Я просто знал, что мне нужно отвезти Талию подальше, отделить ее от ее народа… и моего. Я направился на юго-восток. Что-то звало меня, и я никогда не узнаю, было ли это предопределено. Но часы, казалось, проходили как минуты, когда мы направились в горы.

Ближе к вечеру мы пересекли границу Виргинии. У нас кончился бензин на краю Национального леса имени Джорджа Вашингтона, и это меня вполне устраивало.

Талия не стала меня расспрашивать. Я перекинул рюкзак через плечо, припарковал машину у ограждения и обошел машину с пассажирской стороны. Открыл дверь и протянул ей руку. Глаза Талии изучали мое лицо. На щеке у нее появился синяк. Она посмотрела на меня с доверием и удивлением, потом взяла меня за руку и выскользнула из машины.

Мы углубились в лес. Талия никогда не сбивалась с шага и не отставала от меня, несмотря на дикую местность. Здесь, в дикой природе, она чувствовала себя так же хорошо, как и я. В конце концов, именно в лесу я ее и нашел. Моя собственная магия взывала ко мне в открытую, и я чувствовал, что ее магия тоже. Возможно, у оборотней и ведьм было больше общего, чем я когда-либо позволял себе думать.

Мы шли два часа, почти не разговаривая друг с другом. Я позволил инстинкту вести меня. Я не планировал, наше путешествие, но вскоре нашел небольшую пещеру, расположенную рядом с скрытым озером. Прекрасно.

‒ Давай разобьем лагерь здесь, ‒ сказал я.

Она положила руку на бедро и оглядела горизонт. Талия подставила подбородок ветру и закрыла глаза, глубоко вдохнув. Хотя она не отставала от меня весь день, ее плечи опустились с облегчением от обещанного отдыха. Тем не менее, морщинки беспокойства показались на ее лице, и она сосредоточила свой взгляд на какой-то далекой точке. Я поднял нос, но не почувствовал ничего, с чем не мог бы справиться.

‒ В чем дело? Они идут?

Скоро мне придется задавать ей вопросы о силе ковена. Я понятия не имел, насколько быстро они могли выследить ее и оставалась ли Талия с ними связана.

Она резко открыла глаза. Талия уставилась на меня.

‒ Пока нет. Но они придут.

Я положил руку ей на плечо и подцепил пальцем подбородок.

‒ Никто не причинит тебе вреда, пока я с тобой. Клянусь своей жизнью.

Ее зеленые глаза заблестели. Дневного света было достаточно, чтобы я мог ясно разглядеть ее черты. Моя экзотическая красотка. Она протянула руку и коснулась моей щеки.

‒ Хотела бы я обещать тебе то же самое… Медведь.

Я улыбнулся.

‒ Да ладно тебе. Ты, должно быть, умираешь с голоду. Я разведу костер и поймаю тебе рыбу.

Талия отстранилась от меня.

‒ Как насчет того, чтобы просто поймать рыбу? Огонь ‒ моя специальность, помнишь?

Она обошла меня и направилась к ближайшей к озеру поляне. Талия собрала несколько маленьких веточек, потерла руки и бросила искру в кучу растопки, которую сама же и приготовила.

‒ Неплохо, ‒ сказал я, впечатленный.

Она махнула рукой в сторону озера. Теперь была моя очередь произвести на нее впечатление. Я вытащил из рюкзака веревку и шест. Через несколько минут я поймал горсть окуней. К тому времени, как я вернулся к костру, Талия уже нашла маленькую железную сковородку в моем рюкзаке. Она взяла у меня улов и быстро взялась за филейный нож. И снова я стоял, улыбаясь, впечатленный ею. Мы ели в неловком молчании, Талия сидела, скрестив ноги, по другую сторону костра.

Наконец, я не смог сдержать вопрос, терзающий мой разум.

‒ Как долго? Сколько?

Талия попятилась. Слезы наполнили ее глаза, и она подтянула колени, обхватив их перед собой.

‒ Не знаю, сколько, ‒ ответила она. ‒ По крайней мере, надеюсь, не весь ковен. Тоби… это тот парень, который меня ударил. У него была фотография, где мы вместе. Наверное, он уже всем ее показал. Мой отец будет в отчаянии.

Я опустил голову.

‒ Черт.

‒ Вот именно.

Я подошел к ней и сел рядом. Мне хотелось обнять ее и притянуть к себе. Я хотел отогнать все, что причиняло ей боль, но знал, что это невозможно.

‒ Почему ты ушел тогда? ‒ спросила она. ‒ Тот телефонный звонок, который ты сделал в хижине. Случилось что-то плохое. Что именно?

Я с трудом сглотнул и стал бороться с этими двумя противоположными частями себя. У меня было два желания ‒ защитить клан любой ценой и Талию тоже. Так или иначе, мне нужно найти способ сделать и то, и другое. Но я собирался попросить ее рассказать мне о своем ковене то, что ее люди могли бы счесть предательством. В свою очередь, я должен был сделать то же самое для нее.

‒ Мой отец, ‒ наконец сказал я. ‒ Он заболел той болезнью, о которой я тебе рассказывал. Все стало намного хуже.

‒ И ты действительно веришь, что ведьма сделала это с твоим народом?

Что-то мелькнуло в ее глазах. Я сразу почувствовал, что она что-то от меня скрывает. Я переместил свой вес и отодвинулся от нее.

‒ Ты действительно веришь, что это невозможно?

Я видел, что в ее сердце идет та же война. Она тоже хотела защитить свой народ. Она прикусила нижнюю губу и вздохнула.

‒ Все очень подозрительно. Очень… но…

‒ Талия. Если ты что-то знаешь… ты должна мне сказать. Медведи умирают, пока мы говорим.

‒ Я не знаю. Раф, клянусь тебе, я не знаю наверняка. Это просто… Я не могу… ты понимаешь, как это тяжело для меня? Я не могу сказать тебе некоторых вещей.

Мой медведь заурчал внутри меня. Ее глаза расширились, и я понял, что она видит темноту в моих. Я увеличил расстояние между нами и вонзил пальцы в землю.

‒ Да! ‒ в моем голосе было больше ярости, чем я хотел. ‒ Боже, да. Я знаю, как тебе тяжело. Думаешь, мне легко? Этого не должно было случиться. Мы не должны были случиться. Мой народ не доверяет вам так же, как вы не доверяете нам. Но, может быть, именно поэтому мы с тобой сейчас здесь вместе. Ты когда-нибудь думала об этом?

‒ Судьба? Это то, что ты собираешься сказать мне снова? Пара или что-то в этом роде? Это чушь собачья, медведь.

‒Ты веришь в то, что чувствуешь?

Ее дыхание стало тяжелым, заставляя грудь вздыматься. На ней был синий фланелевый свитер, а под ним белая майка. Я мог видеть выпуклость ее груди, и это заставило моего медведя снова шевельнуться, в то же время я хотел поставить стену вокруг своих мыслей. Защитить клан, защитить Талию. Очень скоро мы дойдем до того, что я не смогу делать и то, и другое. А сейчас я не мог оторвать глаз от ее груди. Краска залила ее щеки, когда она поймала мой взгляд.

‒ Ты сделала это со мной? ‒ спросил я, немного ненавидя себя за то, что сказал это. Но я должен был.

Саймон и некоторые другие были так непреклонны и со всем, что произошло, я не мог исключить возможность того, что даже это… то, что я чувствовал к Талии… могло быть частью какого-то более могущественного заклинания.

‒ Что сделала?

Я взял ее руки в свои и прижал ладони к своей груди. Мое сердце бешено колотилось под ее пальцами. Она задрожала, и я почувствовал, как внутри нее тоже вспыхнуло растущее желание. Это изменило в ней все. Крошечные волоски встали дыбом на ее шее, и я почувствовал растущее возбуждение. Крошечные голубые искорки танцевали между перепонками ее пальцев и усиливали мое собственное желание. Низкий рык пронесся сквозь меня, достаточно сильный, чтобы заставить землю под нами вибрировать.

‒ Ты сделала это со мной? ‒ спросила я ее снова, изо всех сил стараясь не дать животному вырваться наружу.

Губы Талии задрожали, когда она вгляделась в мое лицо.

‒ Нет, ‒ сказала она, задыхаясь.

‒ Ты хочешь этого? ‒ спросил я.

Потому что не мог этого не сделать. Не мог быть так близко к ней, когда вокруг нас были дикие твари, и ничего не делать. Все произошло так быстро. Мы горим в этом чувстве. Я мог наступать или отступать, но не мог оставаться на месте.