‒ Ты неважно выглядишь, милая, ‒ сказала она. ‒ Ты такая бледная.

Бабушка приложила тыльную сторону ладони к моему лбу. Потом она схватила меня за руки и повернула ладонями вверх.

‒ Ты горячая, Талия. Ты чувствуешь свою искру?

‒ А? О… Ну, немного. Ничего такого, что я не могла бы контролировать.

Еще одна ложь.

‒ Хм. Что ж, это хорошо.

Она снова похлопала меня по спине, и я поняла, что она только что подсказала мне оправдание, в котором я нуждалась, даже если это означало нагромождение маленькой лжи поверх большой, которую я скрывала от нее.

‒ Хотя я немного устала. Это нормально?

Ее улыбка погасла, но глаза остались добрыми.

‒ Так и есть. Это длится недолго. Может быть, ты хочешь пойти и немного полежать? Твой отец даже не заметит, что тебя нет. Он заканчивает тот большой заказ. Тоби уже едет, чтобы помочь ему.

Мой желудок рухнул вниз. Тоби Уинтерс был учеником моего отца. Он взял его к себе по настоянию бабушки. Семья Уинтерс была одной из старейших в ковене. Он был ровесником моей сестры и много лет назад влюбился в нее. Я помню, как он ходил за Марджори, как щенок. Это пугало меня, и даже в возрасте восьми лет я говорила ей, что она должна сказать ему, чтобы он убирался. Но Марджори никогда не могла быть такой злой, как я. Теперь, похоже, Тоби стал моей проблемой.

‒ Знаешь, бабушка, мне бы очень хотелось немного отдохнуть. Как ты думаешь, будет нормально, если я просто уйду домой до обеда? Я несколько дней пробыла в хижине. Дело не только в Источнике. Мне нужен теплый душ и горячая еда.

У бабушки отвисла челюсть.

‒ Ты хочешь сказать, что пришла сразу сюда? О, ради бога, куколка. А теперь марш прямо домой. Я разберусь с твоим отцом. И зайду проведать тебя через пару часов. У меня на ужин тушеное мясо, и мне нужно немного чеснока и базилика в маринад.

‒ Я могу это сделать, ‒ сказала я, соскальзывая с табурета.

Я наклонилась и поцеловала ее в лоб. Во мне было всего один метр шестьдесят сантиметров, но возвышалась над бабушкой Торре. Она обняла меня и шлепнула по заду, когда я выскользнула из-за стойки и направилась к двери.

Боже, как я ненавидела обманывать ее. Но пока другого выхода не было. Я быстро перешла улицу и направилась через шесть кварталов к пурпурному дому. Пурпурный дом принадлежал семье Лир уже более ста пятидесяти лет. Это был огромный трехэтажный викторианский дом с верандой, высокими окнами, разноцветной шиферной крышей и огромным шпилем спереди, уходящим в небо. Дом был выкрашен в ярко-фиолетовый цвет с тех пор, как его построили. Я добралась до нашего забора, когда передо мной замаячила тень.

‒ Талия! ‒ глубокий голос Тоби раздался рядом.

Казалось, он появился из ниоткуда. Я повернулась, прикрывая глаза от солнца, когда он трусцой пересек улицу.

‒ Тоби, ‒ сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко.

Прежде чем я успела остановить его, Тоби схватил меня в объятия и закружил. Он всегда был слишком фамильярен, но на этот раз моя кожа, казалось, горела там, где он касался меня. Я оттолкнула его, и он отпустил меня, сильно уронив.

‒ Что с тобой такое? ‒ спросил он.

Тоби схватил меня за плечо и развернул лицом к себе. У него были густые, песочного цвета волосы, которые торчали спереди. Неровный шрам пересекал его левую бровь с тех пор, как он упал с велосипеда и ударился о бордюр, когда ему было десять лет. Это случилось прямо перед нашим домом. Он был высоким. На самом деле, пока я не встретила медведя, Тоби Уинтерс был самым высоким мальчиком, которого я когда-либо видела ‒ один метр восемьдесят сантиметров.

‒ Я просто чувствую себя немного не в своей тарелке, ‒ сказала я, заставляя себя улыбнуться. ‒ Пойду и немного отдохну. А потом я возвращаюсь в магазин. Почему ты не там сейчас? Мой отец будет нуждаться в твоей помощи сегодня больше, чем когда-либо.

Лицо Тоби вытянулось. Он не ослабил хватку на моей руке. А слегка притянул меня к себе, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы не отпрянуть. Я всегда была несколько холодна с Тоби, не желая, чтобы он неверно истолковал мои намерения. Он смотрел на меня, как на следующую лучшую замену после Марджори. Я знала, что даже мой отец и бабушка Торре думали, что мы будем хорошей парой. Что касается моего отца, то я думаю, что он любил эту историю, как познакомился с мамой, больше всего на свете. История повторяется. Вот только Тоби Уинтерс был совсем не похож на моего отца, а я на свою мать. Мы не совместимы… Теперь что-то мощное поднялось во мне. Я почувствовала, как энергия потрескивает прямо под кожей. И сделала глубокий вдох, пытаясь отогнать огонь магии, который хотел сжечь мои пальцы.

‒ Я чувствовал тебя, знаешь ли. Как и все мы. Теперь ты связана с Источником. Это меня удивило. Как тебе это удалось?

‒ Что, Тоби?

Он слегка улыбнулся мне.

‒ Знаешь, многие из нас начинали думать, что ты, возможно, неудачник.

На этот раз я, наконец, вырвалась из его хватки. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но этого было достаточно, чтобы Тоби сузил глаза почти угрожающе. Он сделал шаг в мою сторону.

‒ Я действительно не в настроении для этого прямо сейчас, ясно? Я совершенно выбита из колеи. И иду внутрь, чтобы отдохнуть. Увидимся позже.

‒ Талия, в тебе что-то изменилось. Что именно?

Мое сердце бешено колотилось. Тоби склонил голову набок и понюхал воздух. Он с отвращением сморщил нос.

‒ Я была в лесу три дня, ясно? Мне нужно принять душ. Но спасибо, что указал на это.

Тоби издал фырканье.

‒ Дело не в этом, Талия. Твоя магия пахнет… эм… неправильно. Какого черта ты там делала?

‒ Ничего! И это не твое дело в любом случае. Это личное. Ты лучше всех должен это знать. Послушай, весь город знает, что я инициировалась. Вот и все. Конец истории. Все должны быть счастливы, что я не опозорила ковен. А теперь, если ты позволишь мне идти, я буду очень признательна. Это были долгие, долгие несколько дней.

Тоби скрестил руки на груди и отошел от меня, но хмурое выражение не сходило с его лица. Во мне вспыхнул гнев. Он не имел права судить меня. Он не имел права даже спрашивать меня об этом.

‒ Отлично, ‒ сказал он. ‒ Увидимся позже в магазине. Ради всего святого, прими душ. Даже три раза. Ты ужасно пахнешь.

Я подавила желание отшвырнуть Тоби подальше. Вместо этого я одарила его самой фальшивой улыбкой, на какую была способна, и направилась через ворота в дом. Я ничего не могла с собой поделать. Как только я закрыла входную дверь, я понюхала носом подмышку. О чем, черт возьми, он говорит?

Страх пронзил меня, как я и предполагала. Возможно ли, чтобы Тоби учуял медведя? Нет. Этого не может быть. Бабушка Лир поняла бы это в мгновение ока. И все же обвиняющий взгляд Тоби выбил меня из колеи. Последнее, что мне было нужно, подстрекнуть его подозрения насчет того, что произошло вчера в лесу. Я заперла за собой дверь и прижалась затылком к массивному дубу.

И тяжело вздохнула. Бабушка Торре вернется чуть больше, чем через час. Не много времени. Она хранила дневники моей матери в своей спальне под кроватью с балдахином. Если бы она заметила, что я рыскала там, ей, вероятно, было бы все равно. Но я просто не хотела снова оказаться в таком положении, чтобы лгать ей.

Перепрыгивая через две ступеньки, я поднялась по винтовой лестнице. И остановилась прямо перед спальней Марджори, как всегда. Отец сохранил ее в том виде, в каком она ее оставила, с кроватью принцессы с балдахином и розовыми обоями. Моя сестра собирала фигурки лошадей и говорила, что собирается купить конную ферму за Фридом-роуд, когда станет достаточно взрослой, чтобы позволить себе это. Она бы так и сделала. Марджори всегда делала все, что хотела, до того дня, когда больше не могла.

Проведя пальцами по двери, я направилась к бабушкиной спальне в конце коридора. На комоде и в углу кровати у нее висела целая коллекция незаконченных вышивок. Я осторожно отодвинула их в сторону и наклонилась. Поднялась пыль от движения, и я вытащила три книги в зеленых кожаных переплетах со сломанными замками и золотыми тиснеными буквами. Бабушка сломала замки на следующий день после смерти моей матери. Это было через два года после того, как мы потеряли Марджори. Несмотря на то, что она была хорошим целителем, она не могла бороться с формой рака, которая поразила ее тело так быстро. Все говорили, что травма от потери их обоих ‒ это то, что удерживало меня от инициации. Теперь мне было интересно, что они скажут.