Однако Деян, сын сгинувшего в татарском полоне отца и внук павшего в сече с ордынцами деда, общего восторга соратников не разделил. Разве отступали когда-то поганые, всего разок получив по зубам? Разве сумели бы тогда татары покорить Русь, с упорными боями пройдя сквозь земли сильнейших княжеств?

К своему собственному сожалению, ополченец оказался прав. Поганые, оценив незначительную глубину брода, спешились, решив миновать обмелевшую после весеннего розлива реку на своих двоих. Причем еще на берегу ордынцы постарались сбиться в «черепаху», сцепив плетенные щиты-калканы над головой в единую стену. Как-то необычно для татар, к тому же показавшихся Деяну необычно смуглыми… Впрочем, разве мог знать простой ополченец, что к Волчьему броду вышли не местные кипчаки — а явившиеся из средней Азии гулямы Турана, знакомые с пешим боем?

Правда, у русичей и на воинов Темира Аксака нашлась своя управа…

— Готовь зажигательные стрелы!

Зажигательные — это срезни с прикрепленной к наконечнику паклей, что заранее окунули в расплавленную серу. Таких стрел у ополченцев не меньше половины — и теперь их принялись спешно зажигать от трех малых жаровен с раскаленными углями, передавая пламя от стрелы к стреле. Вскоре все ополченцы вновь изготовились к залпу, в нетерпении поглядывая на татарского «броненосца», медленно ползущего по броду… Да прислушиваюсь к усилившемуся ветру, резко сменившему направление.

— Стрелы на тетиву! Упреждение — палец влево! Целимся как прежде…

Деян старательно натянул тетиву лука, приблизив оперенный хвост древка к подбородку — с опаской поглядывая на зажжённую паклю. Но прежде, чем горящие куски ее упали бы вниз, раздалась команда Лада:

— Бей!

В этот раз срезни устремились к врагу пламенными светлячками, оставляя в воздухе дымные росчерки. Парой мгновений спустя огненные стрелы так густо ударили по татарам в голове колонны, что показалось, будто пламя разлилось по щитам поганых! Конечно, это был обман зрения — но все же горящие стрелы, по две-три штуки вонзившись в калканы, довольно быстро их подожгли.

Лад выждал немного прежде, чем ордынцы принялись отбрасывать от себя загоревшиеся щиты, сломав монолитный строй «черепахи» — после чего принялся отдавать новые команды:

— Простые срезни на тетивы! По дуге на пять пальца ниже, на палец левее! Приготовились…

Ополченцы послушно опустили луки «по дуге» и взяли левее — согласно приказа Лада.

— Бей!

И вновь полсотни срезней обрушились на голову упрямо прущей вперед татарской колонны! А точно названное Ладом упреждение позволило лучникам ударить по брешам в стене щитов поганых, разом оборвав десяток жизней, не меньше…

— Готовь зажигательные стрелы!

Еще три парных залпа успели дать лучники прежде, чем ордынцы дотянулись до надолбов — где их уже поджидал залп болтов. Но на сей раз татары не дрогнули — видно, гонит вперед их железная воля непоколебимого мурзы, явно не считающегося с потерями! Хотя на близкой дистанции болт из самострела насквозь прошивает плетеный калкан, смертельно раня укрывшимся за ним нукера… Но не взирая на потери, поганые вцепились в колья, пытаясь их раскачать. Иные же сразу попытались протиснуться промеж надолбов — а многочисленные стрелки принялись бить по острогу из тугих составных луков, силясь поразить русичей в проемах между заборол.

Однако же и сами ордынцы, сломав стену щитов в голове колонны, оказались теперь легко уязвимы для срезней ополченцев:

— По дуге два пальца ниже, еще три пальца левее! Приготовились… Бей!

Полсотни стрел рухнули на головы татар, пытающихся разрушить линию надолбов — или же пролезть промеж кольев. Что, впрочем, дело непростое — учитывая разбросанные на земле рогульки… Не только против лошадей они служат — попробуй, наступи на тонкий, зазубренный шип пусть даже в сапоге! Но то лишь болезненная рана — а вот когда по спинам и головам поганых в очередной раз хлестнули срезни русичей…

Несмотря на калканы, перевешанные за спины степняков, в этот раз свою цель поразила каждая третья стрела.

А со следующим залпом ополченцев число убойных попаданий только увеличилось!

Впрочем, есть первые жертвы и среди русичей; кому татарский срезень впился в плечо, кого полоснул по руке широким лезвием. А вблизи Деяна степняцкая стрела насмерть поразила ополченца, стоявшего всего в десяти шагах справа от пахаря — она угодила точно в левый глаз несчастного. И тот безмолвно рухнул вниз со стены… За падением молодого парня следила едва ли не вся полусотня лучников — но крик Лада вывел их из короткого замешательства:

— Не пужайтесь братцы, вспомните, за кого кровь льете! Бей!!!

В очередной раз ополченцы ударили по ворогу мгновением позже ротников, убойным залпом полусотни болтов расстроивших стену щитов поганых. В одночасье сгинуло по меньшей мере семь десятков татар — да еще сколько-то увечных, отчаянно вопящих от боли, рухнули в воду! Причем арбалетчики старались выбить именно ордынских лучников…

На глазах Деяна река буквально окрасилась кровью — раньше он о таком только слышал, но всегда считал преувеличением. Впрочем, течение быстро снесло кровавое пятно прочь — но с ним потащило и тела павших, и некоторых раненых, кому не успели помочь соратники… Впрочем, времени на созерцание у ополченца было немного — как только посыльные вернулись на стену с охапками стрел, Лад с веселой злостью воскликнул:

— Стрелы разобрать, на тетивы наложить! Упреждение прежнее, цель — голова «змеи» поганых! Приготовились… Бей!!!

В очередной раз поют тетивы, в очередной раз свистят срезни, набирающие высоту — чтобы после, гудя рассерженными шмелями, рухнуть на татар. Уже весь берег завален трупами поганых! Но ступая по телам павших сородичей, пешие ордынцы упрямо прут вперед. Вот уже несколько раскаченных кольев вырваны из земли — а гулямы спешат расширить брешь в надолбах… Кто-то так и вовсе проник за заграждение, спеша напасть на ротников, укрывшихся за турами! Но навстречу противнику двинулись копейщики, изготовив сулицы к бою — и первые дротики уже взметнулись в воздух, устремившись к ордынцам…

Отложив в сторону самострелы, ударили по ворогу сулицами и стрельцы ротников — а копейщики принялись сбиваться в «ежа», равняя строй и неспешно ступая к надолбам, нацелив граненые наконечники пик в грудь поганым.

— Бей!

В который раз за сегодня четыре десятка срезней устремились к броду; увы, пристрелялись к острогу и ордынцы — ширятся потери ополченцев с каждым татарским выстрелом! Но, накладывая на тетиву очередной срезень, Деян вдруг заметил вдалеке паруса ушкуев — всего три небольшие ладьи следуют по Сосне от Ельца. Как видно, подмога вышла из стольного града еще при первом дымном сигнале, известившим князя о появлении степняков… Теперь же корабли повольников стремительно приближаются к броду.

Заметив новую опасность, татары сломали «черепаху» — и множество лучников поганых развернулись к малым судам, надеясь издали засыпать команды их ливнем срезней!

— Целимся на середину брода! Стрелы на тетивы, готовьсь!

Напряженно звенит голос Лада, надеющегося помочь соратникам. Но прежде, чем очередной залп ополченцев накрыл бы ордынцев — и прежде, чем сами татары встретили бы ушкуйников сотней-другой срезней, с вырвавшегося вперед ушкуя вдруг раздался громогласный выстрел пушки!

И град колотого щебня ударил по татарам, в лохмотья разрывая плетеные щиты-калканы — а за ними и человеческую плоть…

Червень (июнь) 1383 года от Рождества Христова. Окрестности Ельца, южный (полуденный) берег реки Быстрая Сосна.

Темник Едигей.

Едигей внимательно и хмуро разглядывал крепость, высящуюся на противоположном берегу реки — а также полевые укрепления урусов, тянущиеся вдоль самой кромки воды. Сплошная полоса надолбов и туров для стрельцов противника… Но особенно не понравилась ногайцу массивная, восьмиугольная башня, обложенная известняковыми глыбами на треть высоты — последняя надежно запирет выход с брода.