Однако сделав короткую паузу, Тохтмыша поднял голову и продолжил с куда большим жаром — неотрывно смотря прямо в глаза Тимура:
— О, великий эмир, отец! Ты уже не раз давал мне свои рати, чтобы сокрушить Урус-хана и взять власть в Ак-Орде — а затем и в Кок-Орде. Так помоги же мне еще раз — в последний раз! Помоги мне удержать свою землю — и покарать всех изменников, посмевших восстать против потомков великого Чингисхана!
Видя, что «Хромец» молчит, не купившись на жаркую мольбу, хан Золотой Орды вкрадчиво продолжил:
— Подумай, вот еще о чем, великий эмир. Если мятежники одолеют меня в грядущей войне, то и урусы смогут дойти до устья Итилю, выйдут в Ак-Дениз. И тогда, рано или поздно их корабли спустятся на полудень и доберутся до земель Турана… Кто тогда остановит стремительные разбойные набеги с моря?
Последние слова Тохтамыша заставили беев немного напрячься, улыбки слетели с их лиц — однако эмир остался совершенно невозмутим. Более того — судя по широкой улыбке, искривившей его губы, домыслы хана его действительно рассмешили:
— Разум покинул хана Золотой Орды, если он действительно думает, что мы можем испугаться каких-то речных разбойников! Последние подобны шакалы — и могут кусать лишь слабую добычу. Если память мне не изменяет, восемь лет назад фрязи выходили Итилем в Ак-Дениз — но грабили они Сарай-Джука в Кок-Орде… А вовсе не Мавераннахр!
Это уже откровенная издевка, сравнение Золотой Орды со «слабой добычей». Хан промолчал — хотя со злым удовлетворением вспомнил, что до его прихода к власти татары Синей Орды нередко наведывались в Мавераннахр разбойными набегами! И чтобы защитить Туран от набегов, Тимур и решился помочь Тохтамышу в борьбе с Урус-ханом, потворствующим своим мурзам в нападениях на богатого соседа…
Но да, восемь лет назад фрязи действительно спустились в Ак-Дениз Итилем — а после повернули на полуночь и поднялись по Яику до самого Сарайчика, где неплохо пограбили татар. Однако тогда они помогали Мамаю, также воевавшему с Урус-ханом — и целенаправленно действовали против его врага… Но ушкуйники никому не служат — и будут грабить тех, кто богаче! Так что неправ Тимур, ой неправ — повольники при случае запросто ударят по Мавераннахру…
Между тем, эмир продолжил свою речь:
— И уж тем более безумно мыслить, что мятежные урусы и булгары представляют для Турана хоть какую-то опасность! А заодно напомни мне, сын… Разве ты уже не говорил мне, что в последний раз просишь моей помощи? В этом самом зале, перед лицом Суюргатмыш-хана и присутствующих здесь шахов… Пожалуйста, напомни мне, Тохтамыш — когда это было: после первого или уже второго поражения от Урус-хана?
Тохтамыш едва слышно ответил — стыд и гнев, порожденный унижением, перехватили его горло:
— Я дважды говорил, что в последний раз прошу о помощи.
В этот раз Тимур лишь поджал губы — но взгляд его стал злым, колючим, открыв истинные чувства эмира:
— Тогда почему ты вновь просишь меня о помощи, хан Золотой Орды? Ведь ты не держишь своих обещаний.
Спину хана обдало явственным таким холодком — смертельным холодком, ибо Тохтамыш прекрасно понял, о каких таких обещаниях идет речь. Дело ведь вовсе не в поражениях от Урус-хана…
— О великий эмир! Нападения на твои земли закончились, как только я стал ханом Кок-Орды! Но по фрязям я просто не успел ударить… Тем более, что их каменные крепости неприступны, а гарнизоны многочисленны. К тому же осажденные города могут сколь угодно получать помощь морем… А моих нукеров не было осадных пороков и мастеров, способных ими управлять.
— Однако ты мне обещал, хан Золотой Орды, что перестанешь пускать торговые караваны, следующие в Азак, сквозь свои земли. Напасть на караваны тебе также помешали каменные стены неверных⁈
В первый раз за время приема Тимур возвысил голос — и в нем явственно послышался неконтролируемый гнев, грозящий скорой смертью. Побледнели даже беки — и сам хан Суюргатмыш! Коему великий эмир по идее должен подчиняться… Тохтамыш, однако, вновь поднял голову — и вновь посмотрел в глаза Хромца. Очень спокойно посмотрел, без всякого вызова:
— Я правил ордой меньше года. И не мог начать грабить торговые караваны, приносящие золото моему ханству прежде, чем власть моя окончательно утвердится в Ак-Орде.
Тонкий расчет — и наглая ложь, вот основное оружие Тохтамыша, придержанное до мгновения, когда эмир задал свой главный, по-настоящему важный вопрос… На первый взгляд, не так и много просил Тимур за оказанную им помощь — прекратить набеги чересчур много возомнивших о себе мурз… И расстроить караванные пути, следующие к генуэзским портам через земли Золотой Орды. «Всего лишь» помешать торговле индийскими специями и китайским шелком…
Но ведь благосостояние самой Орды во многом зависело от этой самой торговли! А караванные маршруты шелка и специй выстраивались веками… И если мурзы и беи, ходившие в набеги на Туран, в большинстве своем пали в ходе междоусобной брани с Урус-ханом… То правители Золотой Орды наживались не только на плате за проход купцов Шелковым путем, вовсе нет! Торговцы доставляли в Орду многие ценные грузы и сырье, требуемое для развития татарского ремесленного производства. В том числе и фряжские купцы, поставляющие олово и иные металлы…
И пусть не сами татары ковали оружие и искусные панцири «хатангу дегель» для своих тяжелых всадников — но это производство было залогом существования бронированной конницы, ударной мощи Орды. А оно, в свою очередь, заметно сбавит обороты, как только пешие караваны с восхода перестанут приходить на Итиль и в Азак… И как только флотилии генуэзцев перестанут приплывать в Тану.
Тохтамыш, прекрасно осознавал выгоду торговли по ответвлению Шелкового пути, проходящего через его земли — и отказываться от этой выгоды ни в коем случае не собирался. Нет! Куда интереснее прибрать к своим рукам полуночные земли быстро богатеющего Мавераннахра — а может, дойти и до самого Самарканда, забрав у эмира роскошный дворец…
Никаких угрызений совести на этот счет не было. Ведь оказывая помощь Тохтамышу, Тимур преследовал исключительно свои цели! Эмир надеялся положить конец набегам татар, а заодно и торговле фрязей лишь малым усилием… Обезопасив полуночные рубежи Турана — и развернув караванные маршруты Шелкового пути через свои земли! В конце концов, у Тохтамыша хватало сторонников и в Синей, и в Белой орде, так что и захватить власть он смог с куда меньшим числом гулямов союзника, чем их потребовалось бы самому Тимуру…
Пока сам великий эмир воевал в Моголистане и брал штурмом Герат.
Тохтамыш успел даже начать дипломатическую подготовку к возможной войне с Тимуром, отправив послов в Хорезм к Хусейну Суфи и к турецкому султану Баязиду — но удар урусов по Булгару спутал все его планы. Более того, опасность набегов ушкуйников поставила под вопрос само существование ремесленного производства в ордынских городов на Итиле и Дону! Так что придется выбирать меньшее из зол… Поняв, что Аксак уже спокойнее размышляет над его словами, хан постарался как можно скорее развить свою мысль:
— Дав мне гулямов и достаточное количество осадных пороков, о, Великий эмир — и ты получишь то, что желал. Я возьму города фрязей штурмом, один за одним, разорив всю Газарию! А богатейшую добычу, взятую у неверных купцов, мы разделим поровну… И тогда полуночный маршрут Шелкового пути угаснет сам собой.
Тимур не стал отвечать сразу — а прежде вновь пригубил чая из пиалы, после чего негромко спросил:
— Сколько всего нукеров ныне осталось под твоим началом, Тохтамыш?
Хан облегченно выдохнул — ибо переговоры наконец-то перешли от унизительной части, а затем и от пугающих вопросов о невыполненных обещаниях к конкретному обсуждению:
— В степях Дешт-и-Кипчак я смогу собрать не более полутора тумен легких всадников.
Эмир только покивал головой — причем ведь и не поймешь, разочарован ли он слабостью союзника или наоборот, радуется боеспособности его войска.
