- Кстати, он заранее предупреждал меня, что может как раз сегодня пропустит нашу очередную встречу, - поспешно добавил Гизевиус.

- И вы всё это время молчали, Ханс?!! – возмущенно воскликнул фон Штауффенберг.

- Ну… я полагал, что адмирал всё-таки появится, - в замешательстве пробормотал сотрудник абвера.

- Господа, господа, не ссорьтесь, - примирительно поднял руки отец Альфред. – Пора начинать.

- Секундочку, - пастор Бонхёффер внимательно оглядел присутствующих. – Сперва я хочу убедиться, что все вы, по-прежнему, люди.

- А по-моему это излишне, - снова вспылил фон Штауффенберг. – Это уже какая-то паранойя честно слово.

- Но я всё-таки вынужден настаивать…

С этими словами каждому из заговорщиков пастор дал подержать в руках священный серебряный крест.

- Ну и как?!! – в конце короткой процедуры усмехнулся граф. – Похоже, среди нас нет ни скрытых оборотней, ни упырей, ни живых мертвецов. Хотя, если бы мы были ими, то как в таком случае переступили бы порог Храма Божьего?

- Хитрость нечистого не имеет границ! – спокойно парировал пастор, заворачивая серебряный крест в расшитую золотом ткань. – Теперь можем начинать.

- Итак, господа, пришло назначенное время, - фон Штауффенберг тяжело опустился на маленький деревянный стул, бережно поправляя протез правой руки. – Настал момент, которого мы столько ждали. В скором времени Гитлер намерен лететь в Растенбург, полагаю, он вряд ли изменит свои планы. Фюрер очень педантичен. Лейтенант Фабиан фон Шлабрендорф установит в самолёте мину британского производства с часовым механизмом. Вот эта мина…

Полковник достал левой рукой из стоящего у его ног портфеля запечатанную бутылку бренди Torres Jaime. Несмотря на отсутствие мизинца и безымянного пальца действовал он этой рукой весьма ловко.

- Если это шутка, то весьма неудачная, - усмехнулся Мольтке.

Фон Штауффенберг удивлённо взглянул на графа:

- Никто не намерен шутить, это и есть та самая бомба.

Бутылка бренди в руке полковника щёлкнула когда он, перевернув ее, надавил большим пальцем на едва заметное углубление.

С тихим жужжанием стеклянное донышко отошло в сторону, явив взору присутствующих изящный часовой механизм.

- Фюрер ненавидит бренди, - на всякий случай напомнил Фридрих.

Фон Штауффенберг ухмыльнулся:

- Именно поэтому мы и остановили свой выбор на данном напитке. Вероятность того, что Гитлеру захочется промочить горло именно из этой бутылки и он заподозрит опасную фальшивку, ничтожна мала. Хотя в делах своей личной безопасности фюрер с недавних пор на удивление проницателен. Главное чтобы подозрительная бутылка не попала лично ему в руки, иначе он просто прикажет выкинуть её в окно самолёта.

- А если бренди заинтересует кого-нибудь другого?

- Совершенно исключено. Да и как вы вообще себе это представляете? Адъютант встаёт со своего места и нагло роется в личном баре фюрера?

- Тем не менее необходимо просчитать все возможные варианты.

- Они уже давно просчитаны, - твёрдо заверил присутствующих полковник. – Бутылка в любом случае взорвется, когда самолёт будет находиться в воздухе. Если кто-нибудь вдруг попытается её откупорить, взрывной механизм сработает немедленно. Главное, чтобы бомба благополучно попала на борт.

Фридрих с интересом глядел на безобидную с виду бутылку чудесного испанского бренди.

- А вы уверены в своём лейтенанте? - немного поразмыслив, спросил он. – Этот человек в нужный момент не подведёт?

- В нём я уверен так же, как и в вас, господа, - незамедлительно ответил фон Штауффенберг. - Думаю, нас ждёт успех. Осталось лишь ещё чуть-чуть подождать, максимум неделю.

- Неделя большой срок, - поморщился Гизевиус, затушив пальцами огарок ближайшей свечи, - за это время может произойти всё что угодно…

- Но мы всё-таки подождём, - добавил отец Альфред, - и да поможет нам в нашем деле Господь Бог…

- Аминь, - торжественно произнёс Фридрих.

***

Карелу удалось немного поспать, хотя и заснул он только под самое утро. Ему даже приснился яркий сон. Странный надо сказать это был сон, такой что ни к чему из привычной реальности и не привяжешь, даже если очень захочешь. Сколько он себя помнил, ни разу ему ничего подобного никогда не снилось. Может так странно на него повлиял недавний разговор с демоном?

А приснилась майору пустыня. Огромная. От горизонта до горизонта целые тонны песка и волнистые, словно спина спящего дракона, барханы. В небе кружила какая-то огромная хищная птица. Он точно помнил, если это стервятник, то предзнаменование хуже не придумаешь. Если же орёл то знамение хорошее. Но рассмотреть подробно птицу Валдек не мог, яркое солнце нестерпимо резало глаза. Ещё там был перекресток дорог, у которого росло высокое зелёное дерево. Зелёное дерево посреди безводной пустыни. Нелепость. У дерева стояла женщина, маленькая и стройная, в белой необычного покроя одежде. Стояла спиной к Карелу, и длинные черные волосы развивал налетающий с барханов порывистый ветер. Солнце стояло высоко, яростно прожаривая изнывающую от зноя землю, но ветер почему-то был умиротворяющий и прохладный. Ещё один таинственный парадокс на несколько мгновений возникшего во сне пустынного загадочного мира.

Хотя женщина и стояла к Карелу спиной, он был твёрдо уверен, что она ему определённо знакома. Во сне он неумолимо шёл вперёд, стараясь поскорее приблизиться к застывшей фигуре невдалеке, но ноги по колено увязали в проклятом песке и что-то настойчиво пыталось удержать его снизу, не пуская вперёд к необычайно яркому, сочащемуся благостной зеленью дереву.

И тут он заметил змею. Огромная тварь сливалась с листвой дерева, имея темно-зеленую маскирующую окраску. Она медленно ползла по его стволу собираясь, судя по всему, напасть на ничего не подозревающую беспечно застывшую под деревом жертву. Валдек попытался закричать, но вместо крика из его глотки вырвался лишь жалкий тихий хрип. Он побежал ещё быстрее, но его неумолимо затягивало в ставший зыбучим песок и, когда горячие удушливые комья устремились прямо в рот, майор резко проснулся.

Но сон не был кошмаром. Подсознание о чём-то предупреждало или, скорее, что-то вкрадчиво подсказывало. Удивительная картина чётко запечатлелась в памяти как фотография, словно он действительно там только что побывал. А ведь наутро ночные видения всегда очень трудно вспомнить. Что же это было? Кто пытался достучаться до него сквозь затуманенные объятия бога Морфея?

Встав с кровати, Карел изумлённо уставился на царящий в комнате беспорядок. Ах да, ведь вчера ночью он вызывал опасного потустороннего гостя. Майор использовал запрещённую в Шестнадцатом Отделе чёрную магию. Но что ему с сегодняшнего дня все эти запреты? На кон было поставлено слишком многое.

У старинного протёртого в нескольких местах кресла лежали блестящие нефритовые чётки. Значит ночной гость ему не привиделся.

- Забавно, - тихо произнёс Карел, после чего отправился в ванную, дабы сбрить порядком поднадоевшую трёхдневную щетину.

Когда он вернулся в комнату, вытирая мокрое гладко выбритое посвежевшее лицо махровым полотенцем, нефритовых чёток у кресла уже не было.

Он плохо уже помнил одесский период своей юношеской жизни. Порою казалось, что то был один большой сон. Осколок прошлого принадлежавший кому-то другому, а он его попросту украл, нагло воспользовавшись чужими счастливыми воспоминаниями. Того мирного периода и тех ярких красок не могло быть на самом деле потому что вокруг всегда царила только смерть и война.

Сколько он себя помнил, Карел всё время воевал. Молодым сражался добровольцем в Испании с фашистским режимом Франко, был ранен в Сарагосе, позже участвовал в Советско-Финской войне, успешно охотясь на финских снайперов «кукушек» устраивавших «гнёзда» на деревьях. Вся эта кровь и постоянное ожидание роковой пули или осколка снаряда способных за долю мгновения оборвать твою жизнь, вытравили из памяти всё доброе и хорошее что было в далёком прошлом, похоронив его под грудой погибших товарищей и под руинами чужих некогда цветущих городов. Он просто не представлял как раньше можно было спокойно ложиться спать, не опасаясь быть поднятым посреди ночи сиреной тревоги или звуками близких взрывов. Что можно спокойно пройтись по улице не глядя каждую минуту в небо, в котором в любой момент могли показаться вражеские бомбардировщики с чёрными крестами на крыльях. Защитные купола прикрывали только крупные города. Небольшие же населённые пункты были пока беззащитны, страдая хотя и от редких, но всё ещё опасных налётов люфтваффе.