– Нет, всё в порядке. Привет, – моя лучшая подруга, зная меня как облупленную, сразу смотрит в сторону двойняшек. – Он так и не объяснился?

Мотаю головой.

О, если бы он хотя бы словом обмолвился о том, почему так резко прервал наше общение!

На школьном заборе умывается Кики – любимица учеников. Однажды она сорвала урок, застряв на дереве у спортзала. Снимали её тогда дружно, все вместе, так же как и переживали за неё. После этого она стала чем-то вроде школьного талисмана.

Неподалёку останавливается машина, переключив наше внимание на себя. С пассажирской стороны выходит рыжеволосая девушка. Её голова притягивает к себе внимание среди нейтральных оттенков словно огонёк. Такую точно запомнишь, поэтому я уверена, что вижу её впервые. А вот парня за рулём мне уже доводилось встречать…

Нет бы оставить меня в покое и дать вдоволь наплакаться! – злюсь я на сестру. – Неужели не понятно, что я ни с кем сейчас не хочу контактировать?!

Первое, что я поняла – мой новый класс разделён на группы, которые между собой практически не общаются. Признаюсь, мне даже стало интересно, с чем связано такое жёсткое разграничение. К какой из компаний примкнуть пока не понимаю, первым со мной ещё никто не заговорил. Подойти самой как-то не решаюсь, да и не уверена, нужно ли мне это. Через пару недель уеду и про меня благополучно забудут. Все косятся и перешёптываются.

Не понимаю своего состояния. Словно за эти дни я выплакала всю грусть и теперь осталась лишь злоба. Разве я не должна закрыться в себе, испытывать тоску, пытаться скрыться от этого мира? Вместо этого я лишь испытываю раздражение и злость на всё вокруг. Почему вон та компания старшеклассников сидит и ест свой ленч, а она теперь не может? Почему вон тот парнишка с наушниками в ушах может слушать музыку, а она теперь нет? Почему они все здесь, а её больше нет? Почему она не может всего этого делать? Почему её забрали у меня?

Как там говорила Леона? Просто посидеть на задней парте? Посидела, а теперь наступил обед и парт здесь нет, как нет и ни одного свободного стола. Идея сесть с краю того, где меньше всего народу, кажется не самой плохой. К тому же, там сидит сама Карен МакКой, файл на которую я нашла в «облаке» мамы: соломенные волосы до плеч, очки из прошлого века, бесцветная одежда. Две девушки синхронно поворачиваются, изучая меня, как только я подсаживаюсь.

Как будто в классе не насмотрелись.

Долю секунды улыбаюсь, как бы здороваясь. Ещё утром я решила попробовать не нарываться на неприятности. Всего-то нужно продержаться четырнадцать дней.

– Привет, – неуверенно отзывается шатенка. – Я Одри.

– Джейн.

И только сейчас из-за её интонации до меня доходит, что никто до сих пор не заговорил со мной, так как попросту не знают о чём разговаривать. Так или иначе беседа упрётся в один из неудобных вопросов, касающихся кончины моей матери: почему я здесь, надолго ли, кто из родственников у меня остался.

– Как тебе Хосдейл? – интересуется Карен.

Её худоба при высоком росте выглядит немного болезненной. Я так привыкла к безупречно белому блонду Леоны, что волосы моей одноклассницы кажутся неестественно жёлтыми. В глаза бросаются веснушки.

Слава Богу, что у меня они появляются только летом!

– Эм… – как мне город, где среди прохожих ходит убийца моей мамы? – Сыро.

– Да, в межсезонье дожди здесь – частое явление, – грустно усмехается она. – Я Карен, – девушка переключает внимание на проходящую мимо парочку.

Я знаю твоё имя. Мне больше интересно, почему у мамы на тебя отдельный документ.

К слову, никаких зацепок в документе о МакКой я не нашла. Описание семьи, работы её родителей, успехов Карен в школе, характеристика её брата, но ничего такого, что могло бы зачислить её в разряд подозреваемых. Так чем же она интересна? На вид невзрачная, по первому впечатлению застенчивая. Вряд ли она могла быть замечена в чём-то незаконном.

– А это Майкл и Хэлен, они двойняшки, – поясняет Одри, и Карен тут же возвращается взглядом к нам.

Её порозовевшие щёки выдают смятение. Этот кудрявый парнишка ей явно нравится. Она пытается быстро переключить тему:

– У тебя тоже есть брат? Это ведь он тебя сегодня подвозил?

– Эм… – смущённо улыбаюсь, вспомнив Стива. – Нет. Это мой парень.

– О! А я почему-то подумала… – она мотает головой и отмахивается. – Давно вы вместе?

– Два месяца.

Плюс минус, какая разница?

Мне кажется, я вижу, как у неё в голове закрутились шестерёнки. Интересно, о чём она сейчас думает? Такой серьёзный процесс однозначно должен привести к какому-то результату.

Позади слышится шум, и я оборачиваюсь. Мимо с высоко задранным подбородком проходит русоволосая девушка. Черты её лица более мягкие, нежели у моих собеседниц, более округлые, женственные. За ней тянется шлейф аромата лаванды и пять пытающихся ей соответствовать девушек. Мой вердикт: чересчур пафосно. Какой-то мальчишка собирает с пола на поднос посуду и сверлит удаляющуюся компанию ненавистным взглядом.

– Карен, не стоит, – предупредительно произносит Одри. – А это Мередит.

Собеседница допивает йогурт.

– Местная выскочка, считающая, что только она достойна… всего.

– И такое часто? – киваю в сторону мальчика.

– Если день прошёл спокойно, значит, Мередит в школе не было.

Никогда не любила высокомерных особ. С парочкой таких даже серьёзно конфликтовала в одной из школ, за что меня оттуда выперли. Останься я здесь надолго, то и этой бы досталось. А так нужно просто переждать. Не моё дело. Нельзя доставлять неприятности Леоне, пока она за меня в ответе.

– Идём, а то опоздаем, – возвращает меня к реальности голос Карен.

– Я, пожалуй, пропущу этот урок.

– Правильно, – Одри заговорщически шепчет, – тем более сегодня контрольная.

Карен закатывает глаза и тянет за собой подругу к выходу из столовой, на ходу кинув: – Увидимся позже!

Надо бы поближе с ней пообщаться. Может, пойму, как она связана с маминым расследованием.

Встаю и задеваю сумкой пластиковый стаканчик. Конечно же, остатки чая льются мне на джинсы! Иду в туалет с надеждой найти там бумажные полотенца, но их нет.

Так, всё хорошо. Держи себя в руках… Да вообще не хорошо!

Сдержанно бью ладонью по раковине. Захожу в одну из кабинок и отматываю туалетную бумагу, когда слышу чьи-то быстрые шаги. Выходя, вижу Мередит, закидывающую что-то в рот. На раковине, к которой подхожу, открытая коричневая баночка. Мысленно отмечаю, что таблетки мне знакомы – я без них последнее время не засыпаю. Заметив меня, она быстро закручивает баночку и прячет её в сумку.

Если она с успокоительными так себя ведёт, то что будет без них…

Она стреляет в меня злобным взглядом, но я веду себя так, словно не заметила его. Не будь я в таком раздавленном состоянии, обязательно бы ответила ей. Сейчас мне не до разборок, поэтому я промакиваю пятно от чая и выкидываю бумагу в мусорное ведро. Выхожу из туалетной комнаты, не взглянув в сторону одноклассницы. Затылком чувствую, как она с меня глаз не сводит.

Сегодня на контрольной я какое-то время не могла сообразить, кто из одноклассников шептал. Ну, обычное дело – попросить списать, обменяться ответами, обсудить новые сплетни. Только в итоге я поняла, что никто! Это опять странные звуки в моей голове. Кажется, я схожу с ума. А потом вдобавок ещё и вздрогнула, когда на следующем уроке Джейн перехватила летящий в меня бумажный шар. Реакция у неё, конечно, что надо, а вот мои нервы оставляют желать лучшего. После этого, кстати, трое парней, сидящих в углу класса, активно заёрзали на стульях и заговорщически склонились над партой. Наверняка обсуждали её, но Джейн этого даже не заметила.