Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И все же есть некоторые данные, показывающие существование предпочтения правой стороны. Так, из древних книг (например, из «Ли цзи», 12) известно, что «по дороге мужчины должны ходить с правой стороны, а женщины с левой» (см.: Георгиевский, Принципы, 140; Васильев Л. С., Этика, 177). С правой стороны, если смотреть с юга на север при обрядах в храмах предков, размещаются мужчины, с левой – женщины; такое же распределение мужчин и женщин предполагается при оплакивании умершего у его гроба (см. ниже). Наконец, как правую позицию можно рассматривать почетное место высших придворных при торжественных церемониях в восточной стороне церемониального помещения (см. выше).

Интересную, хотя и маловероятную гипотезу относительно дихотомии «правого-левого» выдвинул М. Гране: по его мнению, крестьянское сельское население Китая отдавало предпочтение левой стороне, в то время как городское – аристократы и чиновники – правой; вследствие этого и предпочтение стран света было разным, социально обусловленным (Granet, Danses, I, 6–11; Idem, Right, 43–58). Гране предполагает даже существование двух «антагонистических космологий», при этом «правая» связана с «земным порядком» (l’Ordre terrestre), «левая» – с «небесным» (l’Ordre céleste) (Granet, Danses, I, 6). Впрочем, и сам Гране отмечал сложность географического определения и смысла «правого» и «левого» в Китае (см.: Granet, Danses, I, 11: «En fait, la question de la droite et de la gauche est en Chine d’une extreme complication»).

Ориентация по странам света в китайском костюме

Традиционным для китайцев, по крайней мере с иньского времени, является запахивание верхней одежды (халата) слева снизу направо наверх (Бичурин, Китай, 274; Сычев/Сычев, 33). Для китайцев такой способ надевания одежды (он назывался цзожэнъ) был признаком их этнической принадлежности. Известны слова Конфуция: «Если бы не Гуань Чжун, [боровшийся против кочевников], мы все ходили бы непричесанными и запахивали бы одежду налево» (см.: Legge, 1, 282; ср.: Крюков/Софронов и др., 256; Крюков/Переломов и др., 347).

Чрезвычайно показательно, что «левый запах» (он назывался южэнь) был свойствен одежде не только варваров, но и умерших китайцев: халат, в который облачали покойника, запахивался налево, о чем свидетельствуют изображения на погребальных портретах и рельефах Поздней Хань (Сычев/Сычев, 33–34). Из этого обычая можно заключить, что в Китае, как и во многих других странах, общее, ритуальное и бытовое движение против часовой стрелки (против движения солнца) ассоциировалось с неблагоприятным, враждебным, варварским, зловещим, относящимся к миру мертвых ритуалом.

Великолепным примером космического символизма одежды является праздничное облачение китайского императора династии Цин (XVII–XX вв.). При торжественных жертвоприношениях император поверх халата чао фу надевал оплечье юнь цзянь, которое состояло из 4 полукруглых лопастей, символизирующих страны света. При этом южная лопасть спускается спереди, северная – на спину, восточная и западная – на плечи.

Вот что пишут о символике этого наряда историки китайского костюма: «Четыре лопасти, обычно имеющие очертания трилистников или кучевых облаков, символизируют четыре стороны света, т. е. весь мир, а в центре выступает Ось мира (в Китае гора Сумеру, или Куньлунь), которая одновременно является “вратами Неба”… в императорском облачении в Китае в роли горы выступает вся голова императора, которая возвышается над четырьмя лопастями оплечья… Так сын Неба превращается в “Ось мира”, а его облачение воплощает всю Вселенную» (Сычев/Сычев, 73).

Направление культовых действий

В Китае очень большую роль в частной и общественной жизни играли разнообразные обряды и ритуалы, исполняемые в культах верховного бога Шан-ди, Неба, Земли, предков и других божеств, духов и святых. Основа большинства этих культов коренится в почитании душ предков, будь то первопредок Шан-ди, умершие императоры, Конфуций или непосредственные предки в каждой семье (Георгиевский, Принципы, 228).

При отсутствии специального сословия жрецов жреческие функции выполнялись главами семейств, представителями местной знати, чиновниками всех рангов, высшими сановниками и, наконец, самим императором (подробнее см.: Васильев Л. С., Культы, 70–75, 91–93). Тщательное соблюдение всех тонкостей обряда было необходимым условием правильности общения с божественным миром и залогом получения от него нужных благ.

Большой материал для определения ориентации в связи с культовыми действиями дает «Книга обрядов» («Ли цзи»). В ней, в частности, говорится, что жрец, собирающийся «определить явления земли и неба в их состоянии покоя и активности», должен был обращаться «лицом к югу, в то время как Сын Неба (т. е. император)… стоял лицом к северу» (XXI, 2, 25; цит. по: SBE, XXVIII, 233). Если же император был главным действующим лицом дивинации, то он сам стоял лицом к югу, а его приближенные – лицом к северу (SBE, XXVII, 423; XXVIII, 29, 61; ср.: Васильев Л. С., Этика, 181).

Показательный эпизод, обнажающий роль ориентации в жизни китайцев, содержится в книге «Мэн-цзы» – одной из основных книг конфуцианства (IV в. до н. э.)· Виднейший ученик и последователь Конфуция Мэн-цзы (372–289 гг. до н. э.) описывает как нечто чрезвычайное тот факт, что великий Шунь «стоял, обращенный лицом к югу, а Яо, во главе всех правителей, появился перед ним во дворе, обращенный лицом на север». При этом Шунь был только соправителем Яо, в то время как Яо – императором. Далее приводится комментарий Конфуция по этому поводу: «Это происходило тогда, когда империя была в гибельном состоянии. Ее положение было действительно очень неопределенным». Имелось в виду, что нарушение правильного порядка в ориентации могло довести империю до гибели, но Мэн-цзы возражает Конфуцию, объясняя, что все было законно, так как Шунь был со-императором Яо, который собирался даже сделать (и позже сделал) его своим преемником вместо собственного сына. Шунь, таким образом, имел право смотреть на юг! (подробнее см.: Frothingham, 67–68).

Естественно, что все подданные императора должны были, поскольку трон императора обращен к югу, кланяться при появлении перед императором в северную сторону (см. описание многочисленных церемоний при императорском дворце, составленное Н. Я. Бичуриным на основании его собственного опыта и наблюдений в начале XIX в.: Бичурин, Китай, 161–163, 166, 170, 172, 184, 185, 193 и др.). В «Ли цзи» (гл. 36) делается исключение только для наставника императора: «Согласно этикету великого учения, даже призванный пред лицо сына Неба, его учитель не совершает поклона в северную сторону – в этом сказывается уважение к учителю» (Древнекитайская философия, II, 114). В «Чжуан-цзы» (гл. 21) «царь Прекрасный признал [мужа из Скрывающихся] царским наставником и, став лицом к северу, [его] спросил: Нельзя ли распространить управление на всю Поднебесную?» (Мудрецы Китая, 264).

Само выражение «занять почетное место сидящего лицом к югу» означало взойти на императорский трон, стать императором. Так, например, в «Ле-цзы» (гл. 7) говорится: «С помощью богатств, накопленных поколениями, Цзе занял почетное место сидящего лицом к югу» (Древнекитайская философия, I, 220) или в «Хань Фэй-цзы» (гл. 49) мы читаем: «А луский Ай-гун был государем невысоких [достоинств], но когда он, повернувшись лицом к югу, правил государством, то в пределах его границ народ не смел не повиноваться [ему]» (Там же, II, 265; ср. также в «Чжуан-цзы»: Мудрецы Китая, 134, 155). Обращение к северу как знак подчиненности одного другому встречается и в отношениях между «учителями мудрости» (см.: Мудрецы Китая, 30).

Интересна заключительная часть жертвоприношения в семейном храме предков. После церемониала, при котором все действия совершались лицом к северу, к «алтарной» стороне храма, получившие благословение от предков хозяин и хозяйка дома, руководители ритуала, садились посреди зала, обратившись лицом к югу; при этом остальные домочадцы, расположившись к юго-востоку и юго-западу от них, совершали по четыре поясных поклона перед ними (Георгиевский, Принципы, 94).

17
{"b":"918352","o":1}