— К чему я это... — Варюша вздохнула. — Мне иногда кажется, что в Аркаше отсутствует беспечность. Та самая детская непосредственность, которая несет в себе радость. От игр, общения, развития. Нет, нет, Аркаша общается и развивается, но как-то… не знаю, как объяснить… по-иному. Я в первый раз вижу маленького ребенка, который... — Женщина мучительно задумалась, подбирая слова. — Который постоянно… находится как бы в напряжении. И даже немного страшно. — Воспитательница нервно хихикнула. — Когда разговариваешь с ней, она смотрит с таким вниманием… не с простым детским любопытством, а она... наблюдает… наблюдает за реакцией собеседника. Ей-богу, наблюдает! Словно оценивает и задумывается, что нужно сказать следующей репликой. Жутковато. Маленькая ведь еще.

— Так... — Захарова наконец обнаружила под своим каблуком котенка и точным пинком отправила его на полку шкафа. — Давайте-ка уточним. Теньковская расквасила нос какому-то спиногрызу?

— Нет, но...

— Огрела кого-то качелями?

— Нет.

— Утопила в манке?

— Нет.

— Значит, проблем с ее поведением нет?

— В этом смысле, конечно, нет.

— Так в другом каком-то смысле она причинила кому-то беспокойство, урон, ущерб?

— Нет, — тихо сказала Варюша.

Ольга сердито дернула края своей куртки, оправляя их.

— Послушайте, дамочка. Я терпеть не могу людей, которые создают проблемы на пустом месте. Проблем нет, вот вы и решили создать их сами. Что за подход нынче в образовательной системе, а? Бардак!

— Постойте! — Варюша дернулась было за развернувшейся к двери Ольгой, но та остановила ее властным взмахом руки.

— Пожалуйста, — процедила Захарова сквозь зубы, — тревожьте меня только в том случае, если девчонка попытается перегрызть кому-нибудь глотку. Или грохнет казенное имущество. Короче, что-то в этом роде. А пустые проблемы оставьте себе. Вечера вам.

Ольга хлопнула дверью, прошла по узкому коридорчику и встала в дверях. Стукнув пару раз кулаком по раме, она угрюмо сообщила:

— Я закончила все дела, соплячка. Собралась? Ну в кои-то веки вовремя. Давай с вещами на выход. У тебя условно досрочное.

Аркаша, поправив шапочку на голове, с готовностью подбежала к тете и протянула руку.

— Чего тебе? Не лапай мою юбку. Топай по лестнице.

— Смотри. — Аркаша раскрыла перед ней свернутый кусочек бумаги с рисунком. — Жираф.

— Опять суешь мне какие-то туалетные бумажки. Фу. — Ольга, даже не взглянув на рисунок, вырвала его из рук девочки и забросила в дальний угол раздевалки. — Реветь собралась?

— Нет. — Аркаша сунула руки в кармашки курточки и стала спускаться по лестнице. — Буду.

— А? — Ольга вцепилась в перила, чтобы не скатиться по лестнице из-за своих высоких каблуков. — Чего бормочешь?

— Буду больше стараться, — прошептала Аркаша и толкнула дверь, ведущую на улицу.

— Ни черта не слышу, что ты там бубнишь. — Захарова благополучно добралась до конца лестницы и здесь уже позволила себе открыть дверь пинком. — Стоять, соплячка! Надеюсь, сигаретки мои не посеяла?!..

Луми покинул Аркашу возле входа в Туманный Лабиринт. Странная юркая снежинка. Она даже не успела вернуть ему одежду. Хотя этому Аркаша как раз и порадовалась — тело все еще требовало тепла.

Возобновлять пробежку уже отпало всякое желание, поэтому девушка побрела по пустынной аллее, вслушиваясь в шорохи, создаваемые осенним ветром.

Боковые дорожки из плиток вели в гущу растительности, и Аркаша, не пылая особым желанием к исследованию, выбрала самую узкую, чтобы уйти с главной дороги и скрыться из виду. Метров через двадцать дорожка плавно преобразовалась в белоснежные каменные ступени, ведущие к белокаменному коридору. Невысокие колонны поддерживали покатую каменную крышу, а сам длинный коридор соединялся вдали еще с несколькими подобными себе. Строение, созданное скорее для кричащей красоты, нежели для цели поконструктивнее. Но для того, чтобы скрыться, например, от дождя, могло вполне сгодиться.

— Нет, Снежок, лучше тебе не ждать меня в чарбольной секции, — пробормотала Аркаша, углубляясь в небольшой лабиринт зарослей у самого входа в белокаменный коридор. — Чарбол не для меня. Займусь лучше... — Девушка остановилась, задумчиво глядя на скамейку у малюсенького фонтана посреди все еще цветущего кустарника. — Займусь... Чем? Надо же, как сложно. — Аркаша плюхнулась на скамью и, вытянув ноги, воззрилась в небеса. — Я не знаю, что мне делать, — четко выговорила она. — Совсем не знаю.

Узнай. Чего. Хочешь. Ты.

— Я не знаю, Снежок.

Узнай...

— Не знаю.

Узнай.

— Я не знаю!!!

Аркаша сорвала с головы шапку и кинула в траву. Аккуратно собранные с утра волосы растрепались окончательно и легли на плечи, словно тяжелый груз. Прикрыв рот ладонью, девушка согнулась, ощущая, как желудок скручивается от спазма. Так тело справлялось со стрессом, компенсируя этим невозможность избавления от негатива слезами.

Кусты на краю пятачка, где расположилась Аркаша, зашуршали. На дорожку неуклюже выкатился черно-белый пушистый клубок.

— Я хоть и выгляжу диковато, но цивилизованность у меня в крови! — ворчливо сообщил невесть кому Гуча, торопливо выдирая хвост из крепкой хватки веток. — Асфальтовые дорожки мне и топографическую карту для чайников! О, доча! — Обрадованный скунс подскочил к девушке и потерся о ноги, точно кот. — Насилу нашел! Повезло, что выбрал это направление и наткнулся на тебя. А теперь мои претензии. Ты пошто папаню с душегубом один на один оставила?!! Я проснулся и тут сразу чуть не помер со страху! Ладно, успел слинять, пока твоя рыбешка глаза продирала!

Аркаша положила локти на колени и водрузила подбородок на кулаки, утомленно рассматривая извергающего цензурные ругательства Гучу.

— Ты же вчера с ним почти час провел, пока уговаривал вернуться. — Она подавила зевок. — Тоже с глазу на глаз беседовали.

— Но-но, различай ситуации. — Скунс дернул хвостом в знак несогласия. — Или разгуливать с твоим шалопаем по открытой местности, или сидеть в закрытом пространстве два на три. При худшем раскладе только в форточку сигать.

— Ты переоцениваешь степень его кошмарности. Он добрый.

— Знай, доча. Лучше перебдеть, — назидательно высказался Гуча.

Аркаша равнодушно пожала плечами. Спорить с ним не было настроения. Как и сил. Вообще ни на что больше не было сил.

— Славно, что ты додумалась одеться потеплее. — Скунс одобрительно осмотрел экипировку, доставшуюся ей от Луми. — Здесь погода то и дело шалит. Сказывается близость четырех зон со своими вечными температурными режимами. Я и по этой причине тоже побежал тебя искать. Ты в следующий раз предупреждай, что любишь с раннего утречка выгуляться, а то я ведь волнуюсь. Нам бы еще тебе одежку поискать, а то не вечно же оголять шалопая по соседству. Мне вот никакой холод не страшен. Я сам себе шерстяной носок. — Гуча скрипуче захихикал.

Аркаша его монолог слушала вполуха. Ею овладела жуткая апатия, и она вкладывала остатки сил в попытки удержаться на скамейке в вертикальном положении.

— Гуч, а ты знаешь, чего хочешь?

Скунс смолк и озадаченно глянул на девушку.

— Прямо сейчас?

— Вообще. Твои стремления.

— Еще бы. У меня такой списочек, что и жизни не хватит на исполнение всего задуманного. Но приоритеты, конечно, расставлены.

— А как ты узнал, чего хочешь?

— Хм-м... — Гуча задумался. — Наверное, все зависит от моих предпочтений, любви к тому или иному занятию, от характера тоже. А откуда вдруг такая заинтересованность?

— Просто... — Аркаша покосилась на шапку Луми, валяющуюся в траве. — По-моему, я застряла на месте. Я не знаю, чего хочу.

— Это из-за Ольги Захаровой? — Гуча сердито засопел. — Брось. Она в прошлом. Ты свободна от нее.

А что это значит? Как понять сущность отличий между той жизнью до «Всеобъемлющего стирания» и теперешней?

Аркаша соскользнула со скамейки на траву, чтобы быть ближе к зверьку.