Император принялся расхаживать по кабинету, рассуждая о положении на «фронтах», а Амальгама тяжело вздохнула. И вы заключаете «пакты» в самый последний момент?

Да уж… Даже перед лицом неминуемой гибели они продолжают размышлять о том, что их разделяет. Впрочем, у них же нет единого «мозга», как у Нексуса. Иронично то, что делает человечество таким, каким по сути оно и является, грозит стать причиной его гибели.

Разум. Сознание. Воля.

А ведь эти «смертоносные» факторы всегда нравились Гаме в людях.

— Да и Нексус поможет нам, — продолжал Император. — Скоро каждый маг земли станет сильнее под его влиянием. Битва будет короткой…

— … или же ее не будет вовсе, — закончила за него Гама, смело глядя монарху прямо в глаза.

Снова в кабинете повисла напряженная тишина, и Амальгама даже расслышала, как один из телохранителей Императора кашлянул за стенной панелью.

Наконец, грозный голос Императора прорезал тишину кабинета:

— Раньше за одну такую фразу я бы приказал вас, Амгалена Васильевна, казнить на месте, но…

— … но сейчас ваши люди заняты? — улыбнулась Гама.

Иоанн ухмыльнулся и, рассмеявшись, присел на краешек стола:

— Вижу, вино даже нексам может ударить в голову! Ладно, достаточно вам плясать по лезвию моего терпения. Пора бы вам вернуться к своему повелителю и позаботиться, чтобы он дожил до часа Икс.

— Я буду хранить Евгения Михайловича как зеницу ока.

Вдруг стенная панель отошла в сторону, и в кабинет шагнула беловолосая девушка, которая совсем недавно арестовывала Великого Инквизитора. Она поклонилась монарху, и, когда тот кивнул, деликатно прошептала ему что-то на ухо.

— Отлично, — кивнул Император. — Всех усыпить и ждать приказа.

— Есть, Ваше Величество, — кивнула инквизиторша и, поглядев на Амальгаму любопытным взглядом фиалковых глаз, покинула кабинет.

— Кстати, Амгалена Васильевна, насколько он силен, этот ваш граф? — спросил Иоанн.

— Полагаю, в последней битве он точно будет стоять бок о бок с самыми сильными магами Земли. Если не выше.

— Даже так?.. Признаюсь, когда этот восемнадцатилетний юноша перешагнул порог, мне показалось, что передо мной воскресший князь Саблин. Такая от него исходила мощь! Кто же он? Только не говорите, что в его теле поселился некс.

— Даже если и так, это что-то меняет? — сощурилась Гама. — Теперь мы все в одной лодке, Ваше Величество — люди и нексы, нелояльные Пожирателю. И, уж поверьте, вторые куда более преданы вам, чем ваши самые верные приближенные, ибо наказание для предателей в стократ страшнее самых непримиримых врагов.

— Возможно… — проговорил Император, подходя вплотную к Амальгаме.

Она буквально кожей ощутила, как напряглись люди за панелями. Наверняка им приказали стрелять без предупреждения, стоит только ей приблизиться к монарху, обнажить оружие или сделать хотя бы одно резкое движение.

А тут Иоанн сам подошел к невообразимо опасной гостье!

Ее ниточки незаметно зашевелились. Если бы она захотела, то смогла бы оборвать жизнь монарха за одно движение. А потом…

Она бы ушла, и в этой суматохе, которая и так царила в царских палатах, ее бы никто не смог остановить. Вернувшись в усадьбу, Амальгама принесла бы голову Императора Иоанна IX Годунова хозяину на блюде.

Все так. Вот только зачем?..

Амальгама отбросила глупые мысли, и ниточки опали. Император же молча вглядывался в ее глаза, в которых временами сверкали изумрудные искорки.

— Я вызову вас тогда, когда мой сын вернется в Империю, — наконец, проговорил он. — И тогда Евгений спустится вниз, а вы, Амгалена Васильевна, поднимитесь в облака вместе с Обливион. Там же ее жизнь оборвется, когда Осколок будет уничтожен. Все ясно?

— Слушаюсь, Ваше Величество, — поклонилась Гама.

— Надеюсь, ваша рука не дрогнет.

— Нет. Обливион следовало убить очень давно.

— Тогда я вас не задерживаю. Будьте наготове.

Она хотела было направиться к выходу, но Император мягко подхватил ее под локоть и увел к своему портрету.

— Прошу, не будем смущать моих подданных. Я знаю более короткую дорогу.

Мы с Рэем въехали в ворота поместья, и мне показалось, что я вернулся в Фаустово в тот же самый день, когда мы отбивали атаку Герценых.

Вокруг все изрешечено пулями, в земле воронки от взрывов, кровища, а трупов не перечесть. К счастью, большинство из них носило форму Тайной Канцелярии. Усадьба тоже пострадала изрядно, но в нынешней ситуации волноваться об этом я буду в последнюю очередь.

Мы преодолели полпути до усадьбы, как из кустов выскочил Берс. В зубах он держал чью-то оторванную конечность.

— Приятного аппетита, — бросил я, когда Рэй объехал радостно гавкающего любимца Насти.

Когда Рэй подкатил к крыльцу, к нам выбежали Настя с Машей. У первой была перебинтована голова, а вторая немного хромала. Еще минуту мне пришлось отрывать девушек от себя и слушать почти то же самое, что излагал Рэй.

Перешагнув порог усадьбы — вернее, миновав дыру, которая была на месте двери — я замер на месте.

Ко мне повернулся десяток человек в форме Тайной Канцелярии.

— Это эти… — шепнула мне Настя. — Хорошие.

— Аа… — протянул я и пошел приветствовать людей Янковского, но подняв глаза к потолку заметил смертельно грустную Свету, которая висела на люстре, зацепившись за крючок. Рядом с приставной лестницей в руках суетились горничные.

— Хозяин! Хозяин! — закричала она, пытаясь спрыгнуть, но крючок крепко держал ее за одежду. — Спустите меня, дурехи! Я должна доложиться сколько людей я убила для Скалозубовых!

Зубр нашелся тут же — он сидел прямо на ступенях, заваленных обезображенными трупами людей в черном. Облачен он был в алые доспехи, и вид у него был крайне истощенный.

Я подошел поближе и увидел, что доспехи покрывала кровь, а у подножия лестницы лежала какая-то жуткая четырехрукая тварь с кувалдами и крючьями вместо кулаков.

Блин, и эти люди еще будут говорить что-то про мою Гаму! Она даже в своей крылатой форме — душка по сравнению с этой образиной!

На мой офигевший взгляд один из инквизиторов пожал плечами.

— Это голем-конструкт, — просто сказал он, держа оторванную голову твари под мышкой. На меня она смотрела злобным взглядом и злобно щелкала челюстями. — Больше вам знать необязательно, ваше сиятельство.

— И не надо, — отмахнулся я. — Главное уберите из моего дома эту гадость!

— А кто нам заплатит за причиненный ущерб? — набросилась на инквизиторов Настя. — Это дом моего дедушки! Посмотрите, что наделали эти психи!

— Мы пришлем вам счет, — отозвался Зубр слабым голосом.

Инквизиторы кивнули и, подхватив за ноги своего четырехрукого коллегу, потащили его вон из моего дома.

— Судя по тому, что вы здесь, ваше сиятельство, у инквизиции неприемный день? — спросил дворецкий, пытаясь подняться.

— Угадал, — кивнул я и подхватил охающего Зубра. — И теперь у них вечный неприемный день.

Девочки тут же бросились мне помогать, и вскоре мы втроем потащили дворецкого по лестнице.

— Анастасия Михайловна, — сказал Зубр, еле переставляя ноги, — в следующий раз, когда у меня возникнет идея надеть доспехи ранга куда выше положенного, прошу — дайте мне хороший хук справа.

— Заметано! — хихикнула Настя. — В следующий раз, Василий, в этих доспехах буду драться я!

— Тогда подзатыльник получишь уже ты, сеструха, — хмыкнула Маша.

Зубра нам пришлось буквально выковыривать из саблинских лат. Они прикипели к нему, и едва выбравшись на волю, дворецкий сразу же завалился спать.

Мы с девушками оставили нашего седого героя и направились в кабинет. На полдороги туда нас поймала Светлана Герасимова и сунула мне под нос…

— Это чего, уши? — спросил я, держа в пальцах ниточку, на которых они были нанизаны как баранки.

— Какая гадость! — скривились девушки.

— Это мой вам подарок, господин, — широко улыбнулась Светлана, хлопая длинными ресницами.